Британские церкви во второй половине XIX – первой четверти XXI века: социальный и исламский вызовы

На особую религиозность англичан указывается и в ряде других источников. Так, например, составители путеводителя по Берлину, относящегося к 1905 г., не без горечи сетовали, что отсутствие религиозности у берлинцев особенно очевидно по сравнению с набожностью лондонцев. Французский писатель X. Тейн, посещавший Великобританию в 1858 и 1862 гг., отмечал с восхищением, что ее церкви полны, а духовенство хорошо подготовлено[41 - Cm: McLeod H. Religion and Irreligion in Victorian England. L., 1993. P. 1–20.].

Мысль о том, что в викторианскую эпоху Англия была одной из самых религиозных среди высокоцивилизованных стран Запада, присутствует и в трудах британских историков К. Барнетта и Р. Энзора[42 - Barnett C. The Collapse of British Power. L., 1987. P. 22–25. Ensor R.C.K. England 1870–1914. Oxford, 1936. P. 137.].

Большинство людей викторианского времени считали себя принадлежащими либо к Церкви Англии, либо к так называемым «свободным церквам». Национальный религиозный ценз, приведенный в книге Маклеода и проведенный в марте 1851 г., показал, что 51 % посетивших церковную службу в день переписи, молились именно в англиканских храмах (см. таблицу 1). Цензы о числе членов отдельных конфессий в Англии XIX столетия не проводились, но, исходя из своих изысканий, тот же Маклеод полагает что около 60 % населения считали себя англиканами. Общее число постоянных посетителей нонконформистских церквей (Chapel people), т. е. более мелких храмов, не столь сильно отличалось от числа верующих Церкви Англии[43 - McLeod H. Religion and Society in England 1850–1914. Appendix. London. 1996. P. 253.].

К другому направлению христианства принадлежали католики. По переписи 1851 г., как показывает таблица, они составляли 4 % от общей численности населения. В течение второй половины XIX столетия численность католиков росла и к концу столетия достигла почти 5 % населения.

Помимо перечисленных христианских общин, в Англии проживали и верующие других религиозных конфессий. Среди них – последователи иудаизма. В середине XIX века они составляли около 0,2 %, но к 1914 г. эта цифра увеличилась до 0,7 %. Наряду с этим имелись небольшие группы приверженцев буддизма, индуизма, ислама и новые религиозные течения, включающие мормонов и спиритуалистов.

Таблица 1.

Общее число посетителей церковных служб в Англии

И все же не все британские религиоведы убеждены в высокой степени религиозности англичан в эпоху правления королевы Виктории.

Часть ученых полагает, что процесс секуляризации, т. е. снижение роли религии в жизни человека, уже затронул те или иные слои населения. Причем секуляризация трактовалась в этот период не столько как неверие человека в бога и поиска иного смысла жизни, а скорее как утрата его связи с церковью, отказа от посещения церковной службы.

Во введении к своей книге «Религия и общество в Англии в 1850–1914 гг.», а также в ходе изложения данной проблемы в других трудах Маклеод не только излагает свою точку зрения по этому поводу, но и дает подробный обзор дискуссии, развернувшейся по этой теме между британскими религиоведами. Кратко остановимся на этой дискуссии.

Помимо уже указанных исследователей и самого Маклеода, на значительную религиозность британского населения указывают и религиоведы К. Браун и Дж. Кох[44 - Brown С. The Death of Christian Britain. L., 2001. P. 163; Brown C.G. Did Urbanization Secularize Britain? I I Urban History Yearbook. 1988. P. 1–14, Cox J. English Churches in a Secular Society: Lambeth, 1870–1930. Oxford, 1982.].

Оба исследователя считают, что в викторианский период религия выполняла огромную социальную роль, т. к. религиозность объединяла все слои общества, включая рабочих, хотя последние и не столь часто посещали церковную службу.

XIX в., с точки зрения К. Брауна, был веком индустриализации и науки, но он был одновременно и периодом возрастающей религиозной активности. Высокая посещаемость британских церквей, по его подсчетам, сохранялась до начала XX в.

«Английские церкви, – отмечает Дж. Кох, – избежали влияния евроцентристских теорий о модернизации и сосредоточились вместо этого на различных сторонах социальной деятельности и ее институтах: подъеме благосостояния государства, сохранении наследия сотрудничества государства и религии и особенностях острого конфликта между нонконформистами, который продолжался в течение целого поколения людей»[45 - Cox J. Op. cit.P. 13.]. Что же касается религиозного кризиса, то, по его мнению, благодаря секуляризации он проходил в период с 1890 по 1914 гг.

Иной позиции, основанной на социологических исследованиях, проведенных в Шеффилде, придерживается религиовед Е.Р. Викхэм. Он утверждает, что викторианский религиозный бум в форме англиканства коснулся в основном среднего класса и, за исключением методистов и римских католиков, христианская англиканская церковь лишь в небольшой степени была привлекательна для рабочего класса[46 - Wickham E.R. Church and People in an Industrial City. L., 1957. P. 4.].

Оппонентом Маклеода являлся также британский историк А. Гилберт. По его мнению, «религиозный бум» можно отнести к первой половине XIX в., когда число верующих значительно возросло за счет увеличения членства в нонконформистских церквах. Однако к 1850 г. религиозный бум прошел. «Первое время, – пишет Гилберт, – глубокие изменения в социальной структуре общества (т. е. превращения сельских жителей в горожан. – Г.О.), связанные с индустриализацией, привели к возрастанию социальной роли религии, но в дальнейшем индустриализация создала основу для секуляризации. Частично это произошло из-за возрастающего улучшения условий жизни людей, переселившихся в города, и их ощущения, что благосостояние каждого зависит от прогресса в области экономики, технологии и медицины. В результате для значительной части людей мир сузился до пределов их собственного дома, и они уже не имели желания искать решения своих проблем где-то на небесах»[47 - Ibid.].

В свою очередь Кох и Браун отвергают тезис своих оппонентов о тесной связи между секуляризацией и модернизацией и считают ошибочной их точку зрения о том, что рост городов в XIX столетии ассоциировался с упадком религиозности населения Англии.

Проведя исследование и утвердившись в своей точке зрения, Маклеод в заключении своей книги «Религия и общество Англии в 1850–1914 гг.» отмечает, что совершенно ясно, что религиозный бум не был феноменом исключительно среднего класса, но в определенной степени оказал влияние на все группы населения, включая городскую и сельскую элиту, а также сельский и городской рабочий класс. Влияние христианских церквей пронизывало подавляющую часть областей жизни обычного человека, хотя среди верующих, постоянно посещающих церковную службу, городские рабочие составляли меньшинство.

Особой религиозностью, по мнению Маклеода, отличался высший средний класс (upper middle class) Англии, т. е. владельцы успешного бизнеса в среде буржуазии и аристократии. «Не вызывает сомнений, – пишет исследователь, что высший средний класс оказался под воздействием «религиозного бума» в большей мере, чем другие социальные слои английского населения, и это внесло огромный вклад в плодотворность религии викторианского периода». Далее автор поясняет свою мысль. «Это означает, – констатирует он, – что огромное число созданных высшим средним классом фондов было предназначено для религиозных целей, начиная от финансирования строительства церковных зданий до обеспечения зарубежных миссий и реализации различных проектов, имеющих своей целью благотворительность»[48 - McLeod Н. Op. cit. R 221.].

Таким образом, как убедительно доказывается в монографии Маклеода, во второй половине XIX в. христианская религия при посредничестве своих верующих выполняла существенную социальную функцию, объединяя и умиротворяя общество. В конце своей монографии автор пишет: «Религия в викторианский период играла важную роль в структуре власти, действующей в английском обществе. А большинство областей религиозной жизни были затронуты классовыми противоречиями, которые могли принимать религиозную форму и таким образом оборачиваться вызовом общественному спокойствию или даже восстанием. Викхэм и многие другие историки, кто придерживался такой точки зрения, были правы в своем утверждении о наличии классовых противоречий в среде верующих в эпоху королевы Виктории, но при этом рассматривали этот факт очень односторонне и преувеличивали степень отчуждения рабочего класса от церквей и религии в целом. Историки – ревизионисты, опубликовавшие свои работы в конце 1980-х – начале 1990-х гг., восстановили баланс и пришли к заключению, что классовые различия и классовый антагонизм в религиозной сфере играли второстепенную роль»[49 - Ibid. Р. 221–222.].

Касаясь периода снижения религиозности британского общества, Маклеод отмечает: «В Англии упадок религиозности фактически повлиял на все регионы и социальные классы, но начался позднее, чем во Франции и Германии. Уровень посещаемости церкви оставался высоким, по крайней мере, до 1890 г., хотя имелись существенные классовые различия – например, посещение церкви в городах было значительно выше среди среднего класса, чем среди рабочего класса»[50 - McLeod Н. (Great Britain) Secularization in England, France and Germany // Религии мира. История и современность / Под ред. О.В. Чернышевой. М., 2003. С. 266. Статистические данные по этому вопросу Маклеод приводит в своей MOHorpa(|)HH.Religion and Society in England, 1850–1914. L., 1996. P. 59–70: 170–175.].

В целом выводы Маклеода в отношении периода высокой религиозности британского общества, упадка веры и определения высшего среднего класса и низшего среднего класса как носителей наибольшей религиозности, на наш взгляд, вполне убедительны.

Рассматривая историю викторианской эпохи в широком плане, отметим, что это было время, когда промышленный переворот, начавшийся в последней трети XVIII в., приобрел всеобъемлющий характер[51 - См. также: Айзенштат М.П. Власть и общество в Британии 1750–1850 гг. М., 2009. С. 190.]. В 1825 г. на северо-востоке Англии была открыта первая в мире железная дорога на локомотивной (паровой) тяге, предназначенная для пассажиров. В том же году началось строительство лондонского метрополитена. В учреждениях и королевских дворцах свечи постепенно вытеснялись электрическими лампочками, парусники уступали место судам с паровыми двигателями. Возникли новые промышленные районы, развивалось крупное промышленное производство, вчерашние крестьяне становились рабочими.

Современник этих лет, выдающийся английский писатель Ч. Диккенс, наблюдавший эти крутые перемены в экономике, был глубоко озабочен тем, что растущее машинное производство меняет порядок во всех сферах общественной жизни. «Нельзя позволить, – заявлял он в одной из своих речей, произнесенной в 1844 г., – чтобы те, кто дни и ночи приставлен к машинам, сам превратился в машины»[52 - Briggs A. The English: Custom and Character // The English World: History, Character and People. L., 1982. P. 254.]. Спасение этих людей писатель видел в осознании ими того, что «они творение рук Создателя» и сами являются его образом и подобием. Религиозность, выражавшаяся публично в воскресном посещении храма, как и почитание монарха, вопреки всему оставалась традицией.

К интересному и вполне обоснованному выводу пришел в связи с этим ректор одного из колледжей Оксфордского университета, исследователь английского характера и нравов Аза Бриггс. История и литература, по его мнению, способствовали тому, что англичанин «сросся со своей историей». «В результате, – пишет Бриггс, – “традиция” и “прогресс” пришли к согласию. Этот союз спас Англию не только от революции, но и от тирании с ее невероятными идеями… Англичанин избежал того, чтобы вырывать с корнем традиции, которые были органичны для развития общества, культуры и конституции, и, как следствие, старые формы наполнялись новым содержанием»[53 - Ibid. Р. 255.]. В понятие традиции Бриггс включает и религиозность жителей Туманного Альбиона.

Итак, религиозность общества, на наш взгляд, была важным фактором, благодаря которому Англия избежала революций, бушующих на континенте, и сохранила традиции, чему способствовало и ее островное положение.

Глава 3

Социальные функции церквей в сфере благотворительности и просвещения. Источники секуляризации британского общества

Все британские религиоведы сходятся в том, что во второй половине XIX в. религия, помимо ее умиротворяющей роли, подвигла духовенство на выполнение важных социальных функций, касающихся благотворительности и просвещения населения. Уже упоминавшийся английский ученый Э. Норман в своем исследовании особо подчеркивает, что со времен Средневековья церкви были вовлечены в социальную деятельность. «В XIX столетии, – отмечает он, – Англия отличалась не только тем, что ее духовенство занималось социальной работой, но и тем, что на этом поприще происходила подготовка общественных деятелей (public men), которые в будущем могли использовать свой опыт в различных областях жизни. Церковные приходы содержали приюты для больных, клубы для молодежи, мастерские по пошиву одежды, опекали сирот, спасали бродяг от падения на дно общества, создавали школы – все это происходило под руководством священника. С возникновением обширных трущоб в индустриальных центрах духовенство было первым, кто обращал внимание общественности на ужасающую жизнь людей в этих условиях»[54 - Norman Е. Religion in the Life // The English Word. History, Character and People. Ed by R.Blake. L., 1982. P. 182.].

Суждение Нормана можно считать обоснованным. В среде духовенства как наиболее образованной части общества нередко формировались общественные деятели, прославившиеся в социальной сфере.

Маклеод рассказывает о специальных церковных миссиях, которые направлялись в беднейшие районы городов, чтобы обеспечить рабочих-прихожан церкви едой или дешевой одеждой. При этом он обращает внимание на характерную черту многих рабочих – чувство собственного достоинства, которое побуждало их отказываться от подобной помощи. Каждый из них, по убеждению Маклеода, стремился исключительно своим трудом обеспечить семье достойный уровень жизни[55 - McLeod Н. Op. cit. Р. 24–25.]. Не случайно русский писатель и историк Н.М. Карамзин, путешествуя в 1790 г. по Англии, отметил: «Замечено, что они (англичане. – Г.О.) в чужих землях гораздо щедрее на благодеяния, нежели в своей, думая, что в Англии, где всякого роду трудолюбие по достоинству награждается, хороший человек не может быть в нищете, из чего вышло у них правило: “Кто у нас беден, тот недостоин лучшей доли”, – правило ужасное! Здесь бедность делается пороком! Она терпит и должна таиться!»[56 - http://rvb.m/18vek/karamzin/2hudlit_/01text/voll/01prp/01.htm. Карамзин НМ. Письма русского путешественника// Избр. соч. в двух томах. М.-Л. 1964., Т. I. С. 592.] Явное порицание со стороны писателя. Англичане же, воспитанные в уважении к труду и уверенные, что именно труд обеспечивает им благо на небесах, и не помышляли об осуждении.

Впрочем, в некотором противоречии с указанным наблюдением тот же Карамзин, воссоздавая картину социокультурной жизни в Соединенном Королевстве конца XVIII в., писал: «Англичане любят благотворить, любят удивлять своим великодушием и всегда помогут несчастному, как скоро уверены, что он не притворяется несчастным. В противном случае скорее дадут ему умереть с голода, нежели помогут, боясь обмана, оскорбительного для их самолюбия»[57 - Там же. С. 591.]. Таким образом, жесткость к ленивому и обманщику и великодушие к несчастным гармонично сочетались в характере островитянина.

Британские историки отмечают, что вплоть до начала XX в. благотворительность и филантропия, исходящие от частных лиц или небольших общественных организаций, оставались наиболее действенными формами борьбы с социальными проблемами в Королевстве. В XVIII–XIX вв. многие британские семьи различного материального достатка отдавали 1/10 часть своих доходов на благотворительные нужды. По статистике, в 1890 г. семья из среднего класса тратила на благотворительность больше, чем на любые другие статьи расходов, за исключением питания. До последней трети XIX в. благотворительная деятельность проходила стихийно, по инициативе одного человека или группы лиц.

Известный британский религиовед, этнолог и культуролог Джеймс Фрэзер констатировал: «В 1861 г. в Лондоне функционировали по меньшей мере 640 благотворительных организаций, к которым в течение 1880-х гг. добавилось еще 144 объединения. Их годовой финансовый оборот составлял около 2,5 млн фунтов стерлингов. Причем эта сумма не включала единовременных пожертвований отдельных людей. Все эти многочисленные благотворительные организации и отдельные филантропы действовали по собственному усмотрению, не были связаны между собой, не вели учет проведенной работы и не анализировали ее результаты»[58 - https://www.livelib.m/author/l 6961 – dzhejms-dzhordzh-frezer;http://tourism-London.ru/spavochnik-po-velikobri tanii/rabota-v-velikobritanii/1030-organizovanaaya-blagotvoritelnost-v-anglii-19-veka.html].

Попытку упорядочить благотворительность впервые осуществил шотландский религиозный деятель, ученый-богослов, профессор, экономист, деятель пресвитерианской Шотландской церкви Томас Чалмерс (Thomas Chalmers). В результате разногласий с деятельностью официальной церкви он создал Свободную Церковь Шотландии, которая благодаря его организаторским способностям стала второй по влиянию конфессией в Шотландии. В своей практической деятельности Чалмерс пытался ввести принцип избирательности. Так, в одном из бедных приходов Глазго с 1819 по 1823 г. он организовывал помощь бедным, исходя из тщательного предварительного изучения социальных условий их жизни[59 - https://en. wikipedia.org/wiki/Thomas_Chalmers;http://www.newble.co.uk/chalmers/ biography.html].

В 1869 г. было сформировано Общество по координации благотворительности (the Charity Organization Society), которое ставило своей задачей наладить связи и координацию между сотнями отдельных добровольных образований и филантропических групп, которые боролись с нищетой. В какой-то степени цель была достигнута[60 - https://www.researchgate.net/publication/293755795_Charity_Organization_Society].

Побудительным мотивом для всех этих благотворительных акций была религиозность британских граждан, усваивающих библейские заповеди.

О внимании общественности, причастной к религии, к благотворительной деятельности свидетельствует возникновение в Лондоне в 1865 г. религиозно-филантропической организации, получившей название Армия спасения (Salvation Army). Ее основателем был методистский проповедник Уильям Бутс (Booth; 1829–1912), а ближайшей сподвижницей – супруга Екатерина. Впоследствии они были названы «отцом» и «матерью» Армии спасения.

Бутс нашел свою паству среди безработных, бродяг, преступников и проституток. Первоначально он действовал исключительно духовными средствами. Силой собственной веры он пытался побудить этих людей к покаянию и обращению к Богу. Постепенно проповедник пришел к убеждению, что для спасения людей, опустившихся на дно жизни, необходимо вывести их из ада земного существования, предоставить теплый очаг, пищу, работу.

Проповедь Евангелия он стал сочетать с социальной помощью. Большое значение придавалось публичному покаянию самого человека и искуплению его грехов через помощь таким же обездоленным собратьям.

Важным элементом ритуала «спасенцев» стали их собрания на городских площадях и молитвенные шествия под звуки труб и бой барабанов.

Организационная структура Армии спасения напоминала обычную армию и состояла из солдат и офицеров. Уильям считался генералом Армии. Все служащие носили форму с соответствующими знаками отличия. Особенностью Армии спасения было равноправное положение в ней женщин, которым могли присваиваться и офицерские звания. В 70-80-х годах XIX в. с помощью пожертвований Армия спасения основала ряд ночлежных домов, приютов для инвалидов, мастерские для безработных.

Успешная практика этих заведений побудили Бутса систематизировать свой опыт и выработать план социальной помощи представителям дна общества. Все это он изложил в книге «В трущобах Англии», опубликованной в Лондоне в 1890 г. и вышедшей в русском переводе в 1891 г. По содержанию труд распадался на две части. В первой описывались условия, в которых вела свое существование городская беднота. Во второй – излагалась система помощи этому люду. Суть ее сводилась к созданию общин самопомощи – городских, сельских и заморских «колоний», предполагавших приобщение их членов к труду и христианской религии. В связи с этим выдвигался ряд интересных проектов, согласно которым прежние обитатели трущоб могли заняться сбором городского мусора, ремонтом старой одежды, земледелием или откормом свиней.

Кроме того, предусматривались организация помощи бывшим заключенным, открытие бюро трудоустройства, юридических консультаций, банков для бедных и промышленных школ для их детей. Большинство этих учреждений, по мысли автора книги, должны были действовать на основе самоокупаемости. Но одновременно большие надежды возлагались на поддержку государства и поступления средств от промышленников и банкиров.

Еще до издания книги, с 80-х годов XIX в. при содействии Бутса началась усиленная пропаганда его идей за рубежом, что привело к созданию международной организации. К концу XIX в. благодаря лояльности «спасенцев» в отношении всех вероисповеданий и форм государственного устройства, а также их практической деятельности, направленной на смягчение социальных зол, Бутс стал почитаемой личностью в Великобритании и других странах, где действовали миссии Армии спасения[61 - К началу XXI в. Армия спасения проповедует Евангелие и занимается социальной работой более чем в 127 странах мира, включая Россию. Главный штаб международной организации и ее учебные заведения находятся в Лондоне. В восточной части Лондона на невысоком кирпичном постаменте установлен памятник У. Бутсу. На улицах британских городов нередко можно увидеть солдат и офицеров Армии Спасения, собирающих пожертвования, особенно накануне Рождества. В современной Британии нет ни одного типа социальных учреждений, к которым не были бы причастны «спасенцы», касается ли это домов для пожилых людей, приютов для бездомных и многих других заведений.].

По пути родителей пошли и все восемь детей Уильяма и Екатерины[62 - См. подробнее: Бутс В. В трущобах Англии / Пер. с англ. Ред. Р.И. Сементковского. СПб., 1891; Кислова А.А. «Армия спасения» и ее идеолог Уильям Бутс // Новая и новейшая история. 1970. № 4. С. 147–152; Остапенко Г., Чернышева О. Армия спасения в прошлом и настоящем // Европейский альманах. История. Традиции. Культура. М., 1993. С. 98–114. Интересно отметить, что, несмотря на то что во второй половине XX в. – первой четверти XXI в. христианская религия и церкви переживают кризисные явления, влияние Армии спасения не уменьшается.].

К социальным функциям британских церквей и особенно Церкви Англии относится их роль в развитии системы образования. Учитывая многогранность данной темы, остановимся лишь на том ее аспекте, в котором церкви Англии и Уэльса, и прежде всего англиканская, играли главенствующую роль, т. е. на становлении начального приходского обучения (elementary education).

Появление первых начальных школ было обусловлено интенсивным социально-экономическим развитием страны в XVII и особенно XVIII вв., что порождало все более острую необходимость в наличии элементарно грамотной рабочей силы в промышленности, торговом деле, сельском хозяйстве, в армии и на флоте. Отчасти эту задачу решали возникшие с конца XVII в. многочисленные библейские общества по распространению христианских знаний[63 - См. также: Айзенштат М.П. Власть и общество Британии 1750–1850 гг. М., 2009. С. 95–97.]. Одним из них было Общество по распространению христианских знаний (Society for the Propagation of Christian Knowledge), основанное в 1699 г. Члены этого общества открывали приходские начальные школы для детей в возрасте от 7 до 11 лет. В них, наряду с религиозным воспитанием, обучением грамоте и счету, ребят знакомили и с некоторыми видами ремесла и работ в области сельского хозяйства. Эти учебные заведения на протяжении всего XVIII в. имели статус «школ для бедных» и содержались на благотворительные взносы, поступавшие со стороны представителей духовенства, торговцев, промышленников, ушедших в отставку колониальных чиновников, что ограничивало их распространение. Основная забота учредителей школ сосредоточивалась на дешевизне образования, а не на его качестве.

Другим типом местных школ, возникших в эти же годы, являлись так называемые «дамские школы» (dame schools). Инициаторами их возникновения являлись дамы почтенного возраста из среднего класса или аристократии, а также военные, вышедшие в отставку. За небольшую плату они обучали детей мелких торговцев чтению, письму и арифметике (‘three Rs’ – reading, writing and arithmetic)[64 - http://www.parliament.uk/about/living-heritage/transformingsociety/livinglearning/ school/overview/before 19thcentury/].

Начало системному элементарному школьному образованию в конце XVIII в. положили воскресные школы. Основателем одной из первых школ такого типа в Сути-Алли (графство Глостершир) в 1780 г. был владелец и редактор Глостерского журнала («Gloucester Journal») Р. Рейке (R. Raikes; 1735–1811 гг.). Будучи глубоко религиозным человеком, англиканином по вероисповеданию, он долгое время занимался благотворительностью, помогая заключенным, пока не пришел к мысли, что порок и преступность в обществе происходят от невежества. Выход из бедственного положения он увидел в воспитании детей на основе религиозно-нравственных принципов и обучения их грамотности. Поскольку в фабричных центрах дети, как правило, трудились на предприятиях, занятия проводились в воскресные дни.