О, милая!..

Лишь имя милое всегда со мною,
Позволит ли Аллах мне быть с тобою?

Но коль Аллах не даст мне быть с тобою,
Пусть разлучит нас смерть с тобою!..

«Письмо же это ты получишь, знаю…»

Письмо же это ты получишь, знаю.
Коль примешь, надорвёшь немного с краю.

Лишь о тебе мои все воздыханья,
О встрече хоть одной мои страданья.

Ты милая, души моей частица,
Ты дух мой, ока моего зеница.

Пускай Аллах перстом судьбу отметит,
Пусть вместе нас сведёт на этом свете.

Ты нравом вся в бобра, и камень сточишь,
Сама ты соловей, как звёзды, очи.

Твой стройный стан камыш у Агидели,
А речь подобна соловьиной трели.

День-ночь хожу я, страстью окрылённый,
Тебя увидев, таю утомлённый!

Я обречён жить, лишь тебя желая,
Чтоб дал Аллах тебя, моя родная.

О, сколько слёз я выплакал ночами,
Избавлюсь ли от этих я печалей?!

«Тра-ля-ля-ля, тра-та-та…»

Тра-ля-ля-ля, тра-та-та.
Свежий веник в кипяток —
Хворь бежит за ворота.

«Попробуй на вкус, каков же мой хлеб?..»

Попробуй на вкус, каков же мой хлеб?
От чёрных бровей натерпелся я бед.

«Уж подрастает милая…»

Уж подрастает милая,
Уж славят все красу её.
Уж всякий хвалит тут её, —
Для всех она любимая!

Растёт ещё пока она,
Лицом, как полная луна,
Глаза – нарцисс, в бровях темна, —
Кем обещает быть она?!

Макарьевский калфак на ней,
Играет множеством огней
Браслетами руки своей, —
Терзаешь душу, милая!

В ушах же серьги с серебром,
Звенят чулпы своим добром.
А думы все твои о ком? —
Терзаешь сердце, милая!

Браслет к руке твоей приник,
На шее, может, воротник
К двум прелестям твоим приник, —
Ну что за прелесть, милая?!

Когда я ближе подойду,
Стесняешься совсем ещё,
Коль ты подвластна так стыду,
Ребёнок ты совсем ещё!

Колеблется душа твоя,
Двоякие её пути.
Но ведь влюблённого, как я,
Сколь не ищи, уж не найти.

Во сне встречаясь, милая,
Вступали мы с тобою в спор.
Столь откровенный разговор
Был лучшим любящим в укор.