Сочинения. Том 4

Далее великий римский врач, говоря о разнице во взглядах Гиппократа и Платона, отмечает основные черты, «в чем эти мужи согласны между собой, а в чем расходятся» (фрг. 8.7.1). По его мнению, Гиппократ считает «основной причиной всех естественных проявлений» внутреннее тепло, Платон же говорит не о «тепле», а об «огне» (фрг. 8.7.2). Но если огонь – один из четырех первоэлементов, то что такое «телесный огонь»? Ведь «внутреннее тепло» в теории Гиппократа является двигателем физиологических процессов: в живом теле оно есть, в мертвом – отсутствует. Кроме того, при определенных болезнях пациент испытывает страдания именно от чрезмерного жара:

8.7.6. Разумеется, правильнее говорить не об источнике огня в наших телах, но об источнике природной теплоты, как последовательно называет ее Гиппократ. Ведь, если бы огонь способствовал перевариванию и усвоению пищи, кроветворению и питанию, оказалось бы, что эти процессы лучше всего идут у страдающих острой лихорадкой.

Нормальное состояние организма характеризуется не только наличием внутреннего тепла, а определенным его состоянием:

8.7.7. Природное же тепло по своей сущности обладает хорошим смешением соков и присутствует главным образом в крови и пневме, а по качеству является соразмерным смешением тепла и холода.

Важным моментом является также изменение меры внутреннего тепла в организме человека по мере его взросления и старения, а это означает, что функция теплопродукции, будучи врожденной, изменяется в ходе жизнедеятельности организма. Гиппократ пишет, что у растущих детей, в отличие от стариков, много врожденной теплоты и для поддержания ее на должном уровне им требуется обильное питание. У стариков же все наоборот, поэтому лихорадки у них протекают легче. Зимой и весной у людей много врожденной теплоты, поэтому в эти времена года требуется больше пищи (фрг. 8.7.8–8.7.13). Для иллюстрации взглядов Платона Гален приводит отрывок из «Тимея», в котором речь идет о верши[31 - Верша – ловушка для рыб, представляющая собой плетеную корзину из тростника с широким отверстием в верхней части, но имеющая непосредственно под этим отверстием конус, который простирается внутрь и вниз, образуя узкий внутренний вход, затрудняющий путь обратно для пойманной рыбы. В другом сочинении Гален комментирует этот же отрывок из «Тимея» (78d2-79a4) Платона: «Напомним, что, согласно Платону, необходимо представить себе, что вся большая верша есть внешняя оболочка тела, постоянно взаимодействующая с внешним воздухом. Внутри себя она содержит два сосуда, наполненных воздухом, напоминающих малые верши (полости. – Примеч. пер.). Одна из них находится в брюшной полости, а другая – в груди. Все пространство между большой и малыми вершами наполнено огненными лучами, проходящими вдоль артерий и вен, а сами полости вершей служат для движения изнутри наружу и снаружи внутрь. Поэтому Платон утверждает, что существуют два противоположных движения в двух малых вершах. Одно направлено к внешнему воздуху, а другое, соответственно, от внешнего воздуха внутрь. Затем Платон объясняет нам, каким образом реализуются эти движения и почему они не прекращаются все то время, пока тело живет. Подводя итоги своим мыслям, он утверждает, что двойное движение создает двойное дыхание и двойное распределение питания» (Гален. Фрагменты комментария к «Тимею» Платона //Гален. Сочинения. Т. II. С. 759–781).] как о модели пищеварения, и комментирует его следующим образом:

8.7.18. Верно сказано, что для пищеварения, кроветворения и усвоения природа использует огонь и воздух. Но то, что они переплетаются, как сеть, а не смешиваются полностью, – этого я уже не могу одобрить, как не могу одобрить, что Платон называет это огнем, хотя мог бы, как Гиппократ, назвать природным теплом.

Проникающую способность огня (как активного начала) и воздуха (как начала пассивного), создающую возможность функционирования и жизнедеятельность организма, Платон иллюстрирует следующим образом. Организм человека может быть представлен в виде особой верши, состоящей из двух камер-сетей, наложенных друг на друга. Внешняя сеть создается Демиургом из элементов воздуха, внутренняя – из огня, на входе в вершу создается не одна, а две воронки, одна из которых раздвоена. Через эти отверстия в организм могут проникать воздух и пища. Удлинение нижних частей двух верхних воронок означает формирование пищевода и трахеи с бронхами. Внутри большой верши находятся малые, вход в которые осуществляется через воронки. Одна малая верша соответствует легким, и попасть в нее можно через трахею и бронхи, другая – пищеварительной системе. Пространство между большой и малой вершами – это плоть (мышечная ткань, пронизанная кровеносными сосудами).

В своей системе Гален следует учению Гиппократа о внутреннем тепле, которое является источником энергии и жизни организма. Процесс жизнедеятельности связан, с точки зрения Галена, с наличием теплоты в организме, символизируемой первоэлементом «огонь», который создает условия для осуществления процессов питания тканей и органов человеческого тела. Получается, что внутреннее тепло, по Галену, есть результат динамического взаимодействия первоэлементов воздуха и огня, возникающего при их смешении. Кроме того, от смешения огня с другими элементами происходит и кровь, получившая от каждого из них частичку их сущности (см. фрг. 8.7.19–8.7.25). По мнению Галена, «и в этом Платон следует Гиппократу, поскольку он говорит, что врожденное тепло является причиной переваривания пищи в желудке, дальнейшей передачи ее в печень и вены, а также кроветворения, и движения по всему телу, и переваривания» (фрг. 8.7.25).

Гален последовательно продолжает разбирать взгляды Платона на устройство человеческого тела, которым свойственна излишняя отвлеченность. Он довольно подробно останавливается на том, как Платон объясняет механизм дыхания (см. фрг. 8.8.1–8.8.6). Гален отмечает, что Платон расходится с Гиппократом во взглядах на механизм дыхания:

8.8.1. Впрочем, в своем учении о дыхании Платон существенно расходится с Гиппократом: в том, что говорит скорее о причине вентиляции через кожу, чем о причине дыхания, кроме того, и о нем он рассуждает не безукоризненно.

8.8.2. Ведь он отвергает втягивание, которым Гиппократ объясняет множество естественных процессов…

Несогласие с платоновской теорией дыхания Гален выражает, например, во «Фрагментах комментария к “Тимею” Платона». Там он критикует представления Платона о дыхании как механизме «кругового толчка, загоняющего дыхание в проходы рта и ноздрей»[32 - Гален. Фрагменты комментария к «Тимею» Платона // Гален. Сочинения. Т. II. С. 777–778.]. Об этом же Гален говорит, что «нелепа сама идея толчков и круговращения»:

8.8.22. …совершенно необязательно, чтобы выдохи побуждали воздух нестись назад в тело через кожу. Ведь если выдох следует за сжатием органов дыхания, окружающий нас воздух, следуя за этим сжатием, дает место выдыхаемому…

Вероятно, современники указали Галену на его вольную трактовку взглядов Платона в первых шести книгах и приписывание мыслей, которых тот не высказывал. Также, по-видимому, стали очевидны несоответствия между взглядами Платона и Гиппократа: в отношении их учений о функции дыхания они проявляются наиболее ярко. Добавим к этому собственную интерпретацию Галена, который считал дыхание произвольной функцией. Как следствие, по мнению великого римского врача, за нее ответственна высшая часть души, находящаяся в головном мозге. Механизм «втягивания», о котором говорит Гален, – это создание градиента давления (фрг. 8.8.3–8.8.5). Это идея, которую можно высоко оценить с позиций медицинской теории: современный врач хорошо знает о том, что в плевральной полости существует отрицательное давление, а при повреждении ее целостности легкие коллабируют – в этом суть клинической картины пневмоторакса. Гален описывает процесс дыхания следующим образом. Воздух поступает в легкие за счет сокращения мышц грудной клетки, которые произвольно сжимаются (выталкивают воздух) или разжимаются (втягивают воздух) благодаря побуждающему действию нервов. Таким образом, человек «втягивает в себя внешний воздух извне через рот в легкие, а через кожу – в артерии» (фрг. 8.8.13).

Гален приводит отрывок из «Тимея», в котором Платон говорит о дыхании и сравнивает этот процесс с движением колеса (фрг. 8.8.15–8.8.17). При этом подразумевается, что дыхание является непроизвольным действием. Гален не соглашается с Платоном и приводит свои аргументы:

8.8.18. Не следует думать, что это простое вращение колеса, напротив, оно складывается из разнонаправленных движений: с одной стороны, когда природное тепло заставляет воздух двигаться к коже, а наружный воздух получает толчок и в своем круговращении попадает через рот в тело, и с другой – тепло заставляет воздух двигаться вспять через рот, а окружающий нас воздух, получив толчок, попадает в тело через кожу, так что выдыхание и вентиляция через кожу – это активные действия нашей природы, а при выдыхании – не только через рот, но и через кожу – ее роль пассивна.

8.8.19. Платон не считал ни то, ни другое действие произвольным, хотя очевидно, что в нашей власти вдыхать и выдыхать быстрее или медленнее, в большем или меньшем объеме.

8.8.20. И далее, против мнения Платона можно возразить: если бы дело обстояло так, как он говорит, тотчас после сжатия артерий должен был бы происходить вдох, а непосредственно после выдоха – расширение артерий.

Гален справедливо указывает на существование двух видов дыхания: через легкие и через поры кожи. Согласно современным медицинским представлениям, под собственно «дыханием» следует понимать только первый вид газообмена между человеческим телом и окружающей средой. Однако термин «кожное дыхание» до сих пор остается в лексиконе современного врача, и его употребление является профессиональным. Обозначаемый им механизм процесса довольно сложен. Может показаться, что данную идею Гален заимствовал у Платона, однако суть процесса кожного дыхания Гален понимал иначе, чем Платон:

8.8.13. Итак, человек втягивает в себя воздух извне через рот в легкие, а через кожу – в артерии и возвращает его тем же путем, что и впустил.

8.8.14. Одно из этих действий называется дыханием, другое – вентиляцией через кожу…

Впрочем, и соображения самого Галена носят откровенно спекулятивный характер: механизм «всасывания» он объясняет экскурсией легких, возникающей вследствие деятельности мышц, двигающих грудную клетку (фрг. 8.8.11). Здесь Гален явно подгоняет наблюдаемые явления под заранее предложенные объяснения. Он подмечает способность человека сознательно дышать глубоко или поверхностно, чаще или реже, а раз так, то дыхание можно оценивать в качестве произвольной функции, контролируемой высшей частью души. Тот факт, что дыхание осуществляется непроизвольно и задерживать его человек может только на очень короткое время, Гален никак не комментирует. Вместе с тем Гален указывает на сходство взглядов Платона и Гиппократа относительно функции дыхания, каковой является охлаждение естественной теплоты с помощью вдоха и, с выдохом, вывод и испарение загрязненных выделений (фрг. 8.9.1–8.9.2). Гален обращает внимание на то, что Платон также утверждал, что через дыхательные органы в организм попадает и часть необходимой жидкости. В состоянии волнения и напряжения сердце бьется быстрее, поэтому, как считает Платон, и «каждое такое вскипание страстей сопряжено с действием огня», поэтому сердцу необходимо охлаждение. Из этого Платон делает вывод о том, что часть жидкости и попадает в организм через легкие.

Критика Галена (по крайней мере в этой части трактата) в адрес Платона приводится с оговорками. Гален имеет в виду, что ему не хватает практических медицинских наблюдений: Платон в ряде случаев ошибается, но в целом понимает проблему верно. Так, сразу после негативной оценки идеи Платона о том, что часть необходимой жидкости попадает в организм человека через легкие (фрг. 8.9.5), Гален подчеркивает, что, согласно тексту «Тимея», основная часть жидкости поступает через пищевод (фрг. 8.9.10). Ведь именно пищевод является проводником употребляемой человеком пищи и питья туда, где все это переваривается и расщепляется, – в желудок. Гален находит в «Тимее» указания на то, что не только еда, но и питье попадает в желудок. Он также отмечает и упоминаемый Платоном «отток влаги», то есть процесс поступления в вены «сока», образуемого при смешении еды и питья. В защиту Платона он даже предлагает провести эксперимент, чтобы убедиться в том, что действительно какое-то количество влаги в легкие попасть может (фрг. 8.9.21–8.9.25).

Можно предположить, что именно спекулятивно-комплиментарное отношение Галена к взглядам Платона на устройство организма человека и стало главной причиной критики первых шести книг текста «Об учениях Гиппократа и Платона». Гиппократ мало интересовал философов-стоиков, врачи-эмпирики пользовались его трудами в своей практике, а многие из них писали многотомные комментарии к его трудам[33 - Подробнее см.: Балалыкин Д.А. Античная медицина после Герофила. Часть 1 // История медицины. 2016. Т. 3, № 1. С. 5–19; Балалыкин Д.А. Античная медицина после Герофила. Часть 2. Натурфилософские основы, теория и практика школы врачей-методистов // История медицины. 2017. Т. 4, № 1. С. 100–120.]. Философия же Платона находилась в центре современной Галену дискуссии[34 - Подробнее о несовместимости учения стоиков о душе с идеями Платона и Галена см.: Балалыкин Д.А. Исследовательский метод Галена // Гален. Сочинения. Т. III. С. 5–119.]. Критикуя Платона, они как бы вступали в спор с Галеном, система взглядов которого была основана на платоновской концепции трехчастного строения души. Здесь обращу внимание лишь на тот факт, что необоснованные оценки Галеном взглядов Платона на медицину могли быть представлены оппонентами великого врача как сознательная ложь. Это, в свою очередь, обесценивало другие, верные положения, высказанные Галеном. Восьмая книга представляет собой довольно непоследовательную попытку исправить положение.

К девятой книге: о методах научного исследования и телеологическом принципе устройства живого

В девятой книге Гален продолжает размышлять о взглядах Гиппократа и Платона, решая сложную задачу обоснования сходства их учений:

9.1.1. Я заранее пообещал изложить все, о чем говорят оба, и Гиппократ, и Платон, поэтому уже было исследовано и сказано о том, что имеет наибольшее значение для врачей и философов. Теперь пришло время обратиться ко всему остальному.

<…> 9.1.3. Итак… покажем, что в целом у них доказываются одни и те же вещи, но в своих примерах один способствует нашим упражнениям во врачебном искусстве, а другой – в философии, и что посредством того, в чем они нас тренируют, они указывают нам путь, продвигаясь по которому, мы придем к намеченному.

Критерии анализа важны для определения предмета исследования. Здесь Гален уже не в первый раз апеллирует к «естественным» («данным природой») критериям, которые он называет отправной точкой познания:

9.1.7. …истинное знание об исследуемых предметах может обрести прежде всего тот, кто знает начало пути к нему, ведь не ведающий этого начала обречен на многие ошибки и заблуждения в рассуждении.

9.1.8. Посредством тех же критериев, исходя из которых ты нашел начало, ты найдешь и второй шаг, следующий после начала, а затем третий и все последующие.

9.1.10. …если у нас нет данного природой критерия, мы не сможем найти и критерия научного; имея же естественные критерии, мы можем найти и научные.

Серьезной проблемой для Галена является различие объектов, внешние существенные признаки которых очень похожи. В связи с этим дифференциация вещей с точки зрения сходства и различия была неотъемлемой частью его научного метода. Скептики утверждали, что восприятие не является познанием, если, увидев один из двух или более очень похожих объектов, мы не знаем, на какой именно мы смотрим.

В качестве метода для различения очень похожих вещей Гален предлагает начинать с наиболее очевидных отличий (фрг. 9.2.3). Найдя их, можно продвигаться дальше – к отличиям менее очевидным. Другими словами, вместо того чтобы смешивать разные вещи, как это происходит в случае с соритами, следует сначала обозначить две полярные противоположности, а затем постепенно продвигаться от каждой из них в сторону другой, используя те же критерии, которые использовали для установления противоположных вещей (фрг. 9.2.4). Хорошо обученный специалист без труда сможет таким способом отделить ложь от истины (фрг. 9.7.18–9.7.19). Следуя именно этому принципу, Гален проводит исследование взглядов Гиппократа и Платона и доказывает их значение для развития медицины. Любой критерий оценки должен иметь общую для всех природу. При этом Гален считает чувственное восприятие главным способом различения (фрг. 9.1.13). На первый взгляд может показаться, что метод познания Галена находится в области чистой эмпирии, отвергающей всякое сверхчувственное, идеальное начало. Однако он имеет в виду, что исследование природы, ее «разворачивание» перед человеком, в самый первый момент проходит перед телесным взором (фрг. 9.1.14). Это первый самый простой, но необходимый этап познания. Тайна природы, ее истинные неизменные и непреходящие основы открываются только умному зрению, и подобное откровение можно рассматривать как вершину человеческих усилий. Это не вывод из конкретной воспринимаемой сущности, это, скорее, вывод из самой природы вещей. Природа в данном контексте – это что-то, что выходит за пределы индивидуума. Следует обратить внимание на слова Галена о естественном критерии – то, что естественно должно быть общим для всех:

9.1.11. Итак, имеем ли мы некие данные природой критерии, общие для всех людей? Ведь нельзя назвать данным природой то, что не является общим для всех: ведь то, что естественно, должно быть общим для всех и иметь общую природу.

9.1.12. Я, со своей стороны, утверждаю, что все имеют возможность осмыслить естественные критерии, и, говоря так, я лишь напоминаю тебе об этом, но, напоминая, не учу, не доказываю и не утверждаю, что это мое собственное учение.

Неслучайно то особое внимание, которое Гален уделил критерию очевидности в первой книге «Об учениях Гиппократа и Платона»: его главный аргумент – анатомические вскрытия, результаты которых приоритетны по отношению к любым спекулятивным умозаключениям. Без чувственного, человеческого измерения умопостигаемая объективность превращается в отвлеченную истину, никоим образом не соединенную с человеческой реальностью, а следовательно, не приносящую никакой пользы. Именно для того, чтобы постичь природу вещей, следует отталкиваться одновременно от самого «значительного» (умопостигаемого) и самого «легкого» (чувственного). Если два этих способа познания находят общие смыслы, то тогда они приносят практическую пользу – это и есть цель врачевания. В своих словах о чувственном познании Гален предельно последователен:

9.1.15. …приступая к точному распознанию сходств и различий, следует взять за основу исследования естественные критерии, то есть ощущение и разумение. Называть же их можно, как я говорил во многих местах, и мышлением, и разумом, и способностью рассуждать, или кто как желает, лишь бы сохранялось значение, которое имеет в виду Гиппократ. <…>

9.1.19. Как же, по мнению Гиппократа, следует постигать природу вещей? Нам следует отталкиваться от самого значительного и самого легкого. Самым значительным природа является с точки зрения пользы, а самым легким – с точки зрения доступности для нашего познания.

9.1.20. Ведь природа дала нам и то, и другое: и эти критерии, и способность верить им безо всякого обучения.

9.1.21. Итак, эти критерии есть органы чувств и пользующиеся этими органами способности; врожденное доверие к ним свойственно природе не только людей, но и других животных.

В другом своем сочинении – «О наилучшем преподавании» Гален достаточно пространно рассуждает по этому поводу:

Я же, напротив, считаю, что «постижимое» означает не что иное, как постоянно известное, а «постигать» – значит иметь устойчивое знание. Подобным образом определяется «постижение» и «постигаемое представление». Иногда мы думаем, что видим, слышим или ощущаем, но на самом деле это сон или же расстройство ума. Но порою мы не только представляем себе [нечто], а по-настоящему видим и полностью ощущаем то или иное. В последнем случае все люди, кроме академиков и последователей Пиррона, считают, что обладают устойчивым знанием…[35 - Гален. О наилучшем преподавании // Гален. Сочинения. Т. I. С. 120.]

Против подобных философских учений и выступает Гален. По его мнению, субъективный характер чувственных ощущений не подлежит сомнению, но из этого отнюдь не следует, что чувственным восприятиям не соответствует ничего реального в мире. Гален при необходимости рассматривает множество умозрительных, абстрактных истин. Они являются точками отсчета для любых его рассуждений, выступают как начальные умозаключения, так как они принимаются без доказательств. Гален сравнивает взгляды Гиппократа и Платона на проблемы познания. Прежде всего его интересует, как они строят свои доказательства. Отправной точкой Гален, вслед за Гиппократом, считал то, что легче всего для познания. Рассматривая алгоритм осмотра пациента, предложенный в «Прогностике», Гален указывает, что Гиппократ советовал идти от очевидного к неочевидному, иными словами, от симптомов, доступных наблюдению, переходить к обобщению – пытаться установить истинные причины заболевания (фрг. 9.2.2–9.2.4). Гален подчеркивает, что Платон согласен с Гиппократом (фрг. 9.2.5) в том, что принцип построения научного доказательства един для любого предмета исследования:

9.2.12. Итак, заранее поупражнявшись с нами на примере государства и показав, что в нем одно сословие правит, другое сражается за него, а третье занимается ремеслом, Платон перенес эти выводы на душу и показал, что и в ней есть часть управляющая, по крайней мере когда душа находится в нормальном состоянии; и другая часть, подчиненная, как в государствах войско находится в подчиненном положении; третью же, оставшуюся часть те, кто создал нас, прибавили для того, чтобы она питала тело; не обученные же тому, чтобы различать сходные между собой вещи, считают, что есть одна, а не три перечисленные части души.

Любое развитие также зависит от всеобщих и объединяющих истин, которые не требуют доказательства или были доказаны ранее (например, большие объекты являются источником для меньших объектов[36 - См. фрг. 6.3.32.], управляющая часть души является источником чувственного восприятия и добрых побуждений сердца). Гален считал, что силлогическое (дедуктивное) доказательство следует за первоначальным доказательством. Для него, как и для Платона[37 - Платон. Законы, 966b.], это доказательство является универсальной истиной, утверждающей явные признаки предмета или в нашем случае наблюдаемой врачом картины заболевания. Общеизвестные истины, не требующие доказательств ввиду своей очевидности и ясности чувственного восприятия, не нуждаются в каком бы то ни было критерии. Гален приводит отрывок из «Федра», который позволяет ему утверждать: для Платона истинно то, что полностью отвечает естественным критериям, а все, что не отвечает им или отвечает не в полной мере, вызывает разногласия и может быть понятно лишь тому, кто преуспел в различении подобий (см. фрг. 9.2.23). Далее он отмечает:

9.2.24. Ведь некоторые вещи таким образом относятся друг к другу по подобию или различию того, что в них, что в чем-то они похожи, а в чем-то непохожи. И необходимо, чтобы муж ученый был способен распознавать это, так что мог бы точно и быстро сказать, подобны они друг другу или не подобны.

Платон утверждал, что смысл всякого познания заключается в «припоминании» истины: душа человека, размышляя о предмете, должна вспомнить то, что она знала о нем до вхождения в смертное тело, но забыла, когда воплотилась. Концепция знания как припоминания развита Платоном вначале в диалоге «Менон»[38 - Платон. Менон, 81b-86b.], а затем диалогах «Федон»[39 - Платон. Федон, 72е-76е.] и «Федр»[40 - Платон. Федр, 249c-250d.]. Несмотря на то что чувственный опыт не дает нам примеров идеального равенства или тождества, мы тем не менее определяем некоторые чувственно воспринимаемые вещи как равные или тождественные.

При этом, по мнению Галена, нужно постоянно упражняться в применении научного метода: даже самый одаренный в той или иной области человек не может развить в себе умений, дарованных ему природой, без должных тренировок:

9.2.25. Итак, …зная общий метод, но не упражняясь во многих частных вещах, нельзя стать хорошим мастером.