Оттенки души. Жизнь глазами психолога

Когда у меня будет ребенок, мой дом превратится в ураган. Все будет завязано, спрятано, убрано, но он все равно будет находить щелочку, и маленькими пальчиками вытаскивать через нее мои кремы и папины железяки, с упоением откручивая крышечки и разбрасывая шурупики.

Когда у меня будет ребенок, мне придется ходить в смешных толстых штанах и дурацкой трехслойной шапке, потому что каблуки и капор – не вариант для часовой зимней прогулки. Мои бедра округлятся и волосы ослабнут и я со вздохом буду провожать взглядом подтянутых сверстниц, изящно садящихся за руль своих блестящих машин.

Когда у меня будет ребенок, я буду вынуждена оставить работу, мой кошелек будет преимущественно пустым, а мозг от неиспользования перейдет в режим ожидания, в котором нет места блестящим идеям и умопомрачительным проектам. Да что там, самым интеллектуальным проектом в моей жизни будет освоение горшка.

Когда у меня будет ребенок, мой отпуск перестанет носить романтический или познавательный характер. Мне придется ездить в теплые страны, где тоннами такие же мамы и папы прогревают свои дряблые животы на унылых пляжах или терпеливо ждут, когда сладкоголосые неискренние аниматоры отработают детскую программу.

Когда у меня будет ребенок, после очередной простуды, мы вдруг не поправимся, он будет кашлять и кашлять, и нам придется лечь в больницу. Я буду с ужасом смотреть, как его увозят от меня на кушетке равнодушные белые халаты, а он шепчет: «Пожалуйста, мама, не оставляй меня». А потом три дня и три ночи я буду следить за неровными подрагиваниями его груди, а когда он откроет глаза, буду нарочито весела, и, пряча слезы, буду сочинять для него сказки все равно про что, главное, чтобы они хорошо заканчивались…

Однажды, когда у меня будет ребенок, он придет из школы и скажет мне, что учителя глупые, предметы – неинтересные, мир злой, и что лучше бы я его не рожала. Я закроюсь в комнате и буду плакать в подушку от обиды, старательно и громко, в надежде, что он услышит и все поймет. Как будто мамины слезы могут нас заставить понять, что мир прекрасен и в нем стоит жить…

Когда у меня будет ребенок, я почувствую, что моя мама, хотя номинально все еще ей является, на самом деле перенаправила всю любовь на него, моего ребенка, и теперь он главнее, чем я.

Когда у меня будет ребенок, из моей жизни уйдут комфорт, уверенность, независимость, свобода и… пустота.

Когда у меня ребенок, и грань между днем и ночью сотрется, у нас на двоих с ним появится одно время, и оно будет течь уникально только для нашего маленького дуэта.

Когда у меня будет ребенок, и он скрутит все крышечки с моих кремов, я буду долго оттирать его в ванной, а он, разгоряченный и возбужденный, будет заливаться смехом от лопанья пенных пузырьков.

Когда у меня будет ребенок, и в дурацких толстых штанах я буду гулять с ним по тоскливому зимнему двору, вдруг приедет раньше времени папа, и мы все вместе отправимся на горку. Я буду бояться, а они мне будут кричать: «Давай, мама, не бойся, мы же с тобой!».

Когда у меня будет ребенок, однажды перебирая кубики, он притащит букву «М» и скажет – «Мама» и я заплачу, и почувствую, что это лучший проект во всей моей жизни.

Когда у меня будет ребенок, мы поедем в отпуск на море, и вместе с ним выложим из мокрого песка причудливый замок, и никто мне не скажет, что я занимаюсь ерундой, а должна бы работать.

Однажды, когда мы с ребенком будем лежать в больнице, я придумаю для него сказку про Маленького Бота, и он, а также еще четверо его сопалатников скажут мне, что это самая лучшая сказка в мире.

Когда у меня будет ребенок, и, став постарше, он скажет, что мир злой, и я родила его зря, я пойму, что мой ребенок созрел для того, чтобы пробовать этот мир на зуб и формировать свое собственное мнение, а значит, мне удалось взрастить в нем свободу мышления. А на следующий день он притащит из школы неумело склеенного ангела, у которого на правом крыле будет неровная надпись: «Мама, прости».

Когда у меня будет ребенок, моя мама станет любить его больше меня, и я буду так рада, что у нее вновь появился смысл жизни, и она забыла про свои болячки.

Когда у меня будет ребенок, в моем доме будет бить ключом Жизнь. И, знаете что? Хрен с ним, с комфортом…

Обращение тяжелобольного к близким

Не жалейте меня.

Когда вы меня жалеете, я чувствую свою ущербность, и отчаяние накрывает меня.

Не делайте за меня то, что я могу сделать сам.

Когда вы делаете за меня все, у меня слишком много свободного времени, и я трачу его на копание в своей болезни.

Не терпите мои истерики.

Повышайте на меня голос, если я на вас кричу. Обижайтесь на меня, если я вас обижаю. Возвращайте мне ответственность за мою жизнь, если я ищу виноватых. Иначе я превращусь в жертву. А это только на руку болезни.

Не говорите мне «Все будет хорошо».

Так говорят тем, кому осталось только надеяться, потому что выхода нет.

Не говорите мне «Бывает и хуже».

Это добавляет к моему отчаянию еще и чувство вины за то, что мне не жалко тех, кому хуже.

Не говорите мне «Не парься и все само пройдет».

Мысль о том, что я должен безучастно следить за тем, как мое тело разваливается, приводит меня в ужас.

Не говорите «Ничего серьезного у тебя нет».

Не делайте вид, что проблемы не существует. Что может быть ужасней, чем остаться в полном психологическом одиночестве с проблемой, которую близкие люди отказываются признать.

Показывайте, что без меня вы не справляетесь.

Просите моей помощи и совета. Болезнь лишила меня возможности получать удовольствие от жизни, и единственный способ наполнить свою жизнь смыслом – быть полезным кому-то. Если я не смогу делать кого-то счастливым – причины жить у меня не останется.

Нагружайте меня посильной работой.

Если у меня болит живот – нагрузите мои ноги. Если у меня болят ноги – нагрузите мои руки. Если болят руки – нагрузите мозг. Чем больше вы поправляете мне подушку и оберегаете от дел, тем больше меня раздавливает ощущение беспомощности.

Неустанно доказывайте мне, что я способен победить.

В сотый раз приводите мне примеры моих больших и маленьких успехов в жизни, которых я добился сам. Находите все новые примеры людей, которые справились с похожей ситуацией. Читайте и показывайте мне их истории успеха. Находите реальных людей, победивших болезнь, и знакомьте их со мной.

Заставляйте меня пробовать снова и снова.

Находите новые способы работы с болезнью и отчаянием, и предлагайте выполнять их, даже если они будут нелепыми, а я не буду в них верить. Водите меня к психологу, варите мне народные зелья, приглашайте ко мне знахарей, вместе со мной делайте гимнастику… Если это не помогает, ищите еще способы. Не сдавайтесь, если сдадитесь вы – что останется мне?

Ведите себя со мной, как со здоровым.

Справляйте праздники, приглашайте гостей, подшучивайте надо мной, рассказывайте, как прошел день, смотрите легкомысленные передачи и требуйте моего внимания. Не спрашивайте, хочу ли я этого – я скажу нет. Просто делайте это. Словом, ведите себя со мной, как обычно. Поверьте, траур, в то время, когда я еще не умер – это лучший способ организовать мне скорую встречу со смертью.

Если шансы выжить очень малы, познакомьте меня с Богом и с прощением.

Читайте мне книги о прощении, о Царстве Небесном и о тонкостях жизни после жизни. Разучивайте вместе со мной молитвы. Узнавайте древние легенды о вечном перерождении души. Если я не могу жить здесь, помогите мне увидеть жизнь там.

Поступая так, вы заставляете меня помнить, что я – частичка Творца, а значит, могу управлять своей жизнью даже тогда, когда это кажется невозможным.

Поступая так, вы рождаете во мне веру в себя и в то, что все не зря. Поступая так, вы даете мне надежду. А с ней вдвоем мы обязательно справимся.

Мир всегда больше, чем ты думаешь

Я презирала песни на трех аккордах, начиненные бездарными текстами и положенные на убогую музыку, пока не услышала один из таких образчиков безвкусицы в исполнении дяди Васи, случайного соседа по караоке. Никогда еще столь дурные тексты, излюбленные современной эстрадой, кочковатые, как моя изломанная судьба, не вызывали во мне столько восторга.

Дядя Вася пел, неловко сжимая пошарпанный микрофон, и от его исполнения дрожали не только видавшие виды колонки, и уши любителей попеть, но и наши сердца; отзываясь на каждый завиток его тенора. Оказывается, сиянием души можно добавить в песню все то, что хотел, но не смог вложить в нее автор, и она заиграет новыми красками, заряжая настроением, бередя воспоминания о чем-то желанном, но давно забытом, лишая покоя, ставя вопросы и зовя искать ответы.

Я знаю теперь – нет плохих песен, есть неспособность услышать и разгадать мелодию сердца автора, порой едва угадываемую среди нот.