Бухта надежды 3. Испытание прочности

Бухта надежды 3. Испытание прочности
Галина Андреевна Громова

Прошло чуть более двух недель с момента, когда жизнь на всей планете, в каждом ее уголке, даже самом отдаленном, перевернулась с ног на голову. Начался новый виток эволюции человечества. И теперь homo sapiens, он же человек разумный, был свергнут с вершины, на которой царил несколько тысячелетий, с вершины пищевой пирамиды. Человек перестал быть самым опасным хищником. Теперь новые владельцы городов и весей охотились на людей всеми доступными способами, в процессе мутации отращивая столь необходимые для смертоубийства зубы и когти, всячески совершенствуя и модернизируя свое тело, свой организм для единственной цели – убивать, чтобы существовать самим. Но даже в такое время, когда цивилизация рухнула буквально в течение недели, разбившись на множества мелких осколков, которым еще предстояло воссоединиться в нечто глобальное, человек не торопился отдавать свои честно заработанные за тысячелетия войн и убийств лавры. Содержит нецензурную брань.

Галина Громова

Бухта надежды 3. Испытание прочности

Пролог

Прошло чуть более двух недель с того момента, когда жизнь на всей планете, в каждом ее уголке, даже самом отдаленном – от многомиллионного мегаполиса до небольшой деревушки – перевернулась с ног на голову. Начался новый виток эволюции человечества. И теперь homo sapiens, он же человек разумный, был свергнут с вершины, на которой царил несколько тысячелетий, с вершины пищевой пирамиды.

Человек перестал быть самым опасным хищником. Теперь новые владельцы городов и весей охотились на людей всеми доступными способами, в процессе мутации отращивая столь необходимые для смертоубийства зубы и когти, всячески совершенствуя и модернизируя свое тело, свой организм для единственной цели – убивать, чтобы существовать самим.

Морфы. Эти мутировавшие зомби, наравне со своими менее развитыми «собратьями», стали новыми игроками на всемирной шахматной игре, где на кону стояла жизнь.

Но даже в такое время, когда цивилизация рухнула буквально в течение недели, разбившись на множества мелких осколков, которым еще предстояло воссоединиться в нечто глобальное, человек не торопился отдавать свои честно заработанные за тысячелетия войн и убийств лавры. Созданные в первые дни Беды анклавы и группы, поняв и разобравшись в общей суматохе, как бороться с заполонившими города зомби, относительно спокойно выдохнули и обратили свое пристальное внимание друг на друга.

ИНТЕРЛЮДИЯ

21 МАРТА

10.00. Площадь Нахимова, г. Севастополь.

Лариса Тюнина

– Ало, Аля?! Аля, ты в школе?

С первого взгляда могло показаться, что Лариса Тюнина пыталась докричаться до дочери без использования современного средства коммуникации, каковым и являлся зажатый в ладони мобильный телефон. Но это было только на первый взгляд. Повышенный голос и общее состояние женщины, тридцатидвухлетней одинокой матери, было связано с происходящими вокруг нее событиями. Еще бы! Кто останется спокойным, когда вокруг творится какой-то беспорядок, похожий на разгон гей-парада: когда одни люди кидаются на других со звериной яростью.

Но дочкин голос, к счастью, был лишен каких-либо ноток тревоги или страха, чего так боялась сама Лариса. По радио, что постоянно транслировало то музыкальные программы, то новостные сводки, несколько раз упоминали о беспорядках в крупных городах и мировых столицах, но Лара, как обычно, не очень-то и обращала на подобные чернушные новости внимания. Ей нужно было продать товар, а не вслушиваться в тараторящий с одинаковой тональностью голос ведущих радиоэфира, прерываемый лишь редкой рекламой, что уже само по себе было необычно.

Как и всякой одинокой женщине, ну а тем более, имеющей ребенка, Ларисе приходилось вкалывать с утра до ночи, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Конечно, сначала было сложно, но постепенно ее маленький бизнес начал приносить свои плоды, и ни ей, ни дочке не приходилось особо выбирать что купить – зимние сапоги для ребенка или мясо, чтобы накормить этого же ребенка.

– Ало, мам! Да… Ты чего? – Голос Альки, в свидетельстве о рождении которой значилось более «благородное» имя Алевтина, подействовал немного отрезвляюще. Но все равно с паникой было очень сложно справиться.

– Аля, Алечка! Оставайся в классе! Я сейчас приеду. Слышишь? Никуда не уходи! Я через десять минут буду. Ты слышишь меня?

– Мам, ну слышу-слышу… – недовольно протянула дочка. – Ты чего? Мам тут такое…

Но Лара ничего не слышала, быстро тараторя в телефон.

– Никуда не уходи! Обещай мне.

– Хорошо, мамочка, обещаю!

Лариса трясущимися руками пыталась повернуть ключ зажигания в своем «Матизе» – крохотной малолитражке, которая как нельзя лучше подходила для передвижения по городу. Как назло, руки не слушались, ходили ходуном, как у какого-нибудь забулдыги, а ключ и вовсе не хотел ровно входить в отверстие, вызывая у Ларисы еще большее раздражение.

Она вообще была натурой эмоциональной, хотя со временем научилась контролировать свои эмоции. Но порой натура брала верх. И чаще всего это случалось на дороге, когда кто-нибудь, презрительно глядя на ее «Мотьку», как ласково, про себя она именовала машинку, старался подрезать или с правой полосы повернуть налево. И это не говоря уже о выпрыгивающих под колеса пешеходах. Тогда уже Лара давала волю эмоциям и красочно описывала все, что думает о подобных индивидуумах.

И вот опять волна раздражения захлестнула ее с головой, заставив выйти из себя.

– Да черт возьми! – в сердцах воскликнула Лариса и ударила обеими руками по ни в чем не повинному рулю, упакованном в смешной мохнатый розовый чехол с короткой бахромой, предназначенный всем своим видом нести умиротворение и переносить в страну розовых пони. Возможно, это было чисто по-женски или даже по-детски надевать это мохнатое чудо на руль, но Ларисе очень нравилась ее машинка – хоть и небольшая по размерам, но резвая и поворотливая, поэтому среди серых будней хотелось какого-то яркого пятна в жизни. А чем нежно-розовый мягкий руль не подходил на эту роль? По крайней мере, глядя на него, даже самое дурное настроение, навеянное утренней необходимость ехать на работу, улучшалось за считанные минуты.

Справа сработала сигнализация. Ее надоедливый визг раздавался на всю улицу, приманивая все большее количество этих ненормальных. Лариса с ужасом наблюдала, как окровавленная фигура несколько раз ударившись о капот припаркованного внедорожника, чья сигнализация так раздражительно горлопанила на всю округу, вдруг повернула свое лицо (если это можно было назвать лицом) в ее сторону, словно переключив все свое внимание, и медленно, нелепо раскачиваясь, побрела прямиком к Ларисиной машине.

– Черт! Черт! Черт!

Лара запаниковала, вновь попытавшись вставить ключ и завести двигатель. На этот раз все получилось. Бензонасос тихо зашуршал и, пискнув еле слышным звуком, доложил о подкачке бензина. Дальше повернув ключ от себя, Лариса с радостью услышала звук замурлыкавшего двигателя. Вот почему-то звук работавшего движка был похож именно на мурчание, тогда как любой внедорожник попросту ревет дурным голосом, не говоря уже о детищах отечественного автопрома. Хотя пару месяцев назад в ее машинке «полетел» датчик холостого хода, и тогда ее крошка-Матиз ревел дурным воем раненного мамонта, вызывая недоумевающие взгляды прохожих.

Раскачивавшаяся окровавленная фигура вплотную приблизилась к авто и буквально впилась своим ужасным взглядом в испуганную Ларису, завозив руками по боковому стеклу, словно не понимая, почему цель видна, но недостижима. Лариса пискнула и, в панике включив заднюю передачу, резко вдавила педаль газа в пол. Авто взвизгнуло шинами и рвануло назад, впечатавшись задним бампером в припаркованный на той стороне улицы серебристый «Ланос». Улочка, как и большинство дорог в центре Севастополя, была неширокая, две машины разделяло буквально несколько метров, поэтому Лариса и сама не ожидала такого поворота событий. Но даже отчетливый хруст сминаемого пластика бампера, не отличавшегося особой крепостью, не заставил Лару отвести взгляд от страшного человека.

А тот, казалось бы, удивился внезапно ускользнувшей из рук добыче, но, заметив ее снова, изменил траекторию движения, ковыляя через улицу прямиком к наметившейся жертве. Лариса, видя такое дело, быстро переключила коробку передач и газанула, пытаясь уехать оттуда как можно скорее. Про то небольшое ДТП, виновницей которого она стала, она даже не подумала, как и о том, что сейчас фактически идет на второе правонарушение – сокрытие с места аварии. Ей было не до того. Центральный рынок, на котором Лариса и работала продавцом, казалось, сошел с ума…

Откуда это все началось и что это за люди, Лара не понимала до сих пор. Просто в какой-то момент и так не кажущийся спокойным и размеренным рынок попросту сошел с ума. Суета, крики раненных и вопли испуганных людей в один миг заполонил все пространство… И как Лара умудрилась целёхонькой добежать до своей машины, не замкнув даже павильон, в котором и торговала женским бельем, она и сама не знала… Просто чудом. А товар? Да и черт с ним с этим товаром!

Своя шкура подороже будет, чем несколько десятков разнообразных трусов, носков и бюстгалстеров с романтическими рюшами, которыми она и торговала.

Тем более, после всего увиденного.

Добравшись до машины и впрыгнув вовнутрь, женщина почувствовала себя хоть и в мнимой, но все же безопасности. Хотя по правде сказать тонкий металл, из которого был выполнен корпус авто, был слабой защитой. Но об этом женщина не думала, первой ее мыслью была мысль о дочери. Как она там? Ведь сразу почему-то вспомнился монотонный бубнеж радио ведущего про беспорядки, а потом все произошедшее… Уж лучше забрать дочку со школы. На всякий случай.

Чтобы заехать за Алькой, что училась в первой гимназии в третьем «А» классе, пришлось потратить почти час. Хотя обычно дорога на Центральную горку[1 - Центральная горка (Горка) – Центральный городской холм], где и располагалась Севастопольская гимназия номер один имени светила русской поэзии – А.С.Пушкина, гордость города, альма-матер победителей всяческого рода олимпиад и конкурсов, занимала минут двадцать. И то только потому, что основную часть времени приходилось протискиваться по узким улочкам исторического центра.

Вот и теперь центр города напоминал улей – люди словно взбесились и все бросились в свои автомобили… Да еще и эти…. сумасшедшие, которые едва ли не под колеса бросались, словно не понимая, что запросто могут стать причиной аварии, а то и отдать Богу душу. Но им, казалось, было на это глубоко фиолетово – перли напрямик, не разбирая дороги или бросались на проходящих мимо людей, а те уже, в свою очередь, отскакивали от них, порой не боясь и выскочить на проезжую часть. Из-за этого поток в обе стороны по проспекту Нахимова двигался очень медленно, все чаще случались ДТП из-за очередного бедолаги, свалившегося практически под колеса машины. Только благодаря размерам своей машинки, Ларе удавалось разъезжаться со встречными автомобилями. Будь ее машинка чуть пошире или подлиннее, то встала бы она намертво на дороге…

На Горке было чутка потише. Конечно, машин тоже было достаточно – кто был похитрее старался проскочить вечно загруженный центр насквозь. Оказалось, что жива еще русская интеллигенция, ведь хитромудрым был каждый третий, судя интенсивности движения на Горке. Но тут хоть не было этих неповоротливых китов – троллейбусов и автобусов, что значительно разгружало дорогу.

Алька Ларису не послушалась – ждала возле ворот, ведущих на школьный двор. Женщина как увидела дочку, одетую в ярко-красную дутую куртку, наполовину расстегнутой из-за теплой погоды, на улице, то чуть было не схватилась за сердце. Сразу же вспомнилась увиденная еще час назад картина, как странная дергающаяся женщина с какими-то одурманенными глазами гонялась за людьми на рынке, стараясь их укусить. И когда догнала не шибко поворотливую в силу многих обстоятельств, в том числе и возраста, бабульку, то попросту впилась той в руку, как голодный бультерьер в сахарную косточку. Древняя, как участник октябрьской революции старушка верещала так, что, казалось, вот-вот перейдет порог ультразвука, но тетка грызла ее руку, не обращая на визг старушки никакого внимания. И вот теперь Алька, ослушавшись мать, подвергала себя такой опасности. «Ну что за непослушная девчонка! Ну неужели так сложно сделать все как я сказала?» – рассердилась Лариса, резко затормозив возле бордюра, и несколько раз стукнула по середине руля, привлекая внимание дочки резкими сигналами.

Та, заметив мать, со всех ног бросилась к машине, придерживая одной рукой норовящий свалиться рюкзак со множеством учебников и тетрадей, отчего тот даже с виду казался попросту неподъемным, а второй – норовящую перекрутиться куртку.

– Фух! – Запрыгнула на переднее сиденье девчонка и заправила выбившиеся пряди челки за уши, торчащие в стороны словно локаторы, отчего девчонка очень сильно стеснялась и всячески пыталась хоть как-то этот недостаток скрыть. Но сейчас она как-то абсолютно безразлично отнеслась к своей внешности. – Привет, мам!

– Привет-привет. Я где тебе сказала меня ждать?! – неожиданно даже для себя гаркнула Лариса, быстро осматривая дочку, которая на первый взгляд была абсолютно цела и невредима, разве что слегка перепугана. И не столько происходящим, сколько реакцией матери. – Ну почему ты такая упертая? Я что тебе сказала?

– Мам… Но там…

– Что там?

– Там Екатерина Алексеевна бросалась на нас. С рычанием… – Лариса почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. – Поэтому я выбежала из класса вместе с остальными и решила ждать тебя здесь. Здесь хоть не так страшно…

Лариса на секунду прикрыла глаза, стараясь унять учащенное сердцебиение дыхательной техникой, о которой так часто рассказывали на занятиях по бодифлексу, что Лара иногда посещала по вечерам, чтобы хоть немного отвлечься от постоянного круговорота, состоящего из работы и заботы о дочке.

– Ты как?

– Да нормально, мам! Она меня пыталась за рукав схватить, но я вырвалась, схватила куртку и рюкзак и рванула в туалет, потом, когда ты мне позвонила, то вышла из школы и стала здесь тебя ждать. А вот Женьку Дерюгина, ну помнишь, который вечно ко мне цепляется, она цапнула за руку! Представляешь? И Катю тоже пыталась – я краем глаза видела.

– Угу. – Безразлично отреагировала Лариса, которой, если уж говорить по правде, на других было абсолютно наплевать. Главное, что ее ребенок жив, здоров и невредим. – Ладно, поехали.