По законам военного времени

Я бежал по ночной улице Николая Музыки в сторону Котовского спуска держа фуражку в руке. Сразу оживились улицы от всяких машин и, причем большинство военных уазиков. Не заметил, как уже добегаю до железнодорожного вокзала. Там, во дворе, уже стоял БТР и, судя по форме, в которой были люди возле него, даже при таком освещении, было видно, что ребята из полка внутренних войск, что дислоцировался на улице Истомина. Напротив цеха шампанских вин какие-то пьяные отдыхающие на такси притормозили. Бегу себе и не обращаю на них внимания. Наконец один из них высунулся из окна шестерки с бутылкой пива в руке и спросил у меня: «Что, спортобщество «Динамо»?», мне это не показалось смешным, поэтому ему с сарказмом ответил: «Нет, бля. «Трудовые резервы»«. И они с пьяным диким хохотом увеличили скорость и исчезли за горкой в сторону Малахова кургана. На повороте на улицу Лазаревскую возле меня притормозила еще одна шестерка, – в ней оказался начальник второго отделения нашего «гвардейского» Нахимовского РВК города Севастополиса подполковник Гриненко Владимир Иванович («Гриня» или просто Иваныч). Здоровый мужик – под два метра ростом и носит пятьдесят восьмой размер обмундирования. Кроме него в машине сидела наша «краса и гордость» – старший лейтенант Горинцева Оксана Александровна, и ее подчиненная – Куликова Мария Владимировна, которых Иваныч, согласно схемы оповещения, забирал на машине. Хех, все как у нас!

– Ну, ты, Володя, даешь, – сказал Иваныч, – не успели тебе позвонить, а ты уже почти на месте.

– А что ж вы думали, Владимир Иванович, у нас, в Деснянской школе прапорщиков, главный тактический прием был – изматывание противника бегом, – ответил я, приводя дыхание в норму.

– В какой школе? – спросил Гриня.

– Ну, я хотел сказать просто, в Школе прапорщиков.

– А-а-а. Понятно. Ты ж вроде Остёрскую заканчивал…

Горинцева отсела от меня чуть подальше и демонстративно отвернулась. Ну, конечно же, – я весь мокрый от пота. Тьфу! Чистоплюйка! Да и вообще, у нас взаимоотношения не клеились с самого начала. Во всяком случае с той Оксаной, из моего мира. Она дочка какой-то шишки из городской налоговой администрации, и сразу после СВМИ (Севастополисский военно-морской институт) попала в наш РВК. Поспешу объяснить, – дело в том, что офицеры никогда в военкоматы не попадают из училищ – они приходят как минимум старлеями, т.е. не менее двух лет службы в боевых частях. А на таких, что приходят сразу после выпуска смотрят очень косо и им нужно очень тяжко работать, чтобы заработать мало-мальский авторитет. Не спорю, я тоже не особо много служил в боевых частях – в общей сложности полгода на срочной службе и полгода контрактником в 324 Школе Прапорщиков в пгт Десна Черниговской области. Тем не менее, положение звезд на моих погонах не говорило, что они офицерские.

А вообще, «прапорщик» – это не звание, – это диагноз, образ жизни или жизненное кредо. Все начальники складов, старшины рот, в общем, мест с материальной ответственностью – являются прапорщиками. Недаром же есть такая пословица, что мол не пойман – не прапорщик. Да, прапора тянут все, что плохо лежит. Также о «золотом фонде» говорят, что они – самое эффективное биологическое оружие: если заслать в тыл врага батальон «золотого песка на шестернях армейского механизма» – все живое останется, а материальное исчезнет. Что самое интересное: о солдатах, сержантов и офицеров есть песни, книги и т.д., а о прапорщиках – только анекдоты. Хотя, насколько я знаю, анекдоты сочиняют о тех, кого очень любят, например, теща (ни одного анекдота о свекрови не слышал), Василий Иванович Чапаев и Петька, Штирлиц и т.д.

Мы уже заехали во двор военкомата. Я первым выскочил из машины и помог довольно грузноватой Марии Владимировне выбраться из нежных объятий заднего сиденья. Быстро забежал по ступенькам на крыльцо и, щелкнув тумблером на табло контроля прибытия личного состава, заскочил в дежурку. Нахлобучив фуражку, вытянулся перед военкомом и доложил, что прибыл…

Шеф отмахнулся от меня, – первый раз таким его таким видел. «Видать дела не ахти!», – мелькнула мысль. Ничего не оставалось как пойти в свой кабинет, чтобы переодеться в полевую форму… Через несколько минут уже вышел в коридор поправляя свой берет цвета полыни– в военкомате было непривычно тихо.

Что самое интересное в оперативном времени – это его течение. То есть оперативные сутки разбиты на 24 часа, но они обнуляются только после Ч+48.00. Как-то на одних учениях у меня спросили, который сейчас час – с умным видом посмотрел на часы и с такой же серьезной физиономией ответил: «Че плюс тридцать восемь и двадцать пять минут», хотя спрашивали астрономическое время.

2

Через пять минут по «громкой» объявили сбор в мобклассе.

Когда я туда зашел, то увидел некоторых наших сотрудников, которые что-то обсуждали. По привычке сел возле окна рядом с майором Канарейчуком (все его называли просто – «Владимирыч»), который у нас был помощником райвоенкома по работе с мобобъектами. Зазвонил телефон на столе «в президиуме». Трубку поднял Гриня. После секундного разговора он повернулся ко мне и сказал: «Володя, зайди к комиссару!» и положил трубку на место.

Рывком заскочил в кабинет шефа, спросил разрешения. Он в тот момент что-то писал карандашом в синей папке с надписью: «Решение военного комиссара и т.д.». Военком попросил меня отнести его маленький телевизор в класс. Ну, раз начальство сказало, значит надо отнести. Тем более, что для встряски, бег по ступенькам военкомата с телевизором – самое то. И «дедовщину» в армии никто еще не отменял. Вот только для чего «ящик» в классе – понять не могу. Впрочем, когда я его подключил и на Первом национальном (ОТ-1) появился Витя с немного уставшим лицом – все стало ясно. Особенно после того, как появились субтитры. Передавали обращение Президента Окраинской республики В.Ф. Яковича, который после принятия Присяги приступил к своим обязанностям. В класс заскакивали опоздавшие сотрудники и быстро рассаживались.

Изображение Яковича убрали и показали здание Администрации Президента Окраинской республики, что на Банковской улице в Киеве. Через минуту снова появился на экране Виктор Федорович и начал свое выступление:

«Шановнi громадяни Окраiни, брати та сестри…»

Я украинским языком владею в совершенстве, и тот язык, которым вещали из голубого экрана мало чем отличался. В военкомате очень много людей, которые очень плохо понимают его. Поэтому приходилось синхронно переводить. А по-русски это все звучит так:

«Срочное обращение Президента Окраинской республики В.Ф. Яковича к окраинским гражданам.

Уважаемые граждане Окраины, братья и сестры, я обращаюсь ко всем вам в тяжелую годину, которая настала для нашей страны, для существования Окраины как державы. Настало время, когда действуя при помощи грязных политических технологий, со стороны проигравшего выборы бывшего действовавшего режима создается кризис, который угрожает целостности Окраинской республики. Настал час испытания окраинской государственности на крепость.

Вчера, после трагедии на Майдане Едности, в 23.00 были совершены попытки захвата сторонниками Юлии Димошенко зданий Верховной Думы, Кабинета Министров Окраинской республики, Администрации Президента, а также других государственных учреждений и заведений. Также они пытались захватить здания, где размещаются Новый канал, Первый национальный, канал Интер и других СМИ. И только усилиями спецподразделений МВД были прекращены эти разбойные действия людей с белыми повязками.

В тоже время в Автономном округе Кырым, в городах: Симферополис, Кафа, Джанкой и Бахчисарай начались массовые беспорядки лицами татарской национальности. Которые выставляют противоправные требования, а именно: избрание Президентом Окраинской республики – Юлии Димошенко, независимость Кырыма от Окраины. Подразделения МВД в данный момент проводят мероприятия по ликвидации массовых беспорядков и обеспечению безопасности граждан других национальностей. Я приказал Министру Внутренних дел арестовать всех виновных в разжигании межнациональной розни и сепаратизме, а именно: лидера Курултая Мустафу Джемилева и некоторых активных членов организаций кырымских татар

В связи с вышеуказанными событиями, я, Президент Окраинской республики, объявляю чрезвычайное положение в городе Киеве и Киевской области, а также в Автономном округе Кырым. Также объявляю в вышеуказанных городах и регионах военное положение. Хочу обратиться ко всему дееспособному населению страны, ко всем мужчинам, которые могут держать оружие в руках, прошу не поддаваться на провокации со стороны оппозиции и сохранять спокойствие. Все действия Правительства Окраинской республики будут адекватными и в рамках действующего законодательства.

Скрывать не буду – Окраина стоит на пороге гражданской войны и раскола. Но для сохранения территориальной целостности и конституционного порядка, во все крупные города Окраины войдут дополнительные части Внутренних войск МВД и Вооруженных сил Украины. А также вводится комендантский час.

Также хочу обратиться к лидеру «белого» движения Юлии Димошенко и ее пособникам. Господа, а не надоело ли вам стоять на Майдане и подстегивать народ к неправомерным действиям? Вам мало гибели тысяч честных граждан на Майдане? Вы не видите, что народу Окраины уже надоели политические баталии? Граждане хотят иметь Правительство и Президента, которые выведут страну из экономического тупика, не будут сталкивать лбами с Российской Федерацией! Почему простые граждане должны быть заложниками ваших политических целей? Почему работники и военнослужащие МВД должны выступать против своих отцов, матерей, братьев, сестер и детей? Разве вы не видите, что ваше стояние на Майдане приносит только вред? Разве вам не стыдно за свои действия перед мировой общественностью? Разве ваши действия отвечают духу демократии? Надо работать на благо нашей Страны, а не заниматься политическими играми. Я вам предлагаю сесть за стол переговоров и в диалоге создать совместную программу вывода Окраинской республики из политического, а самое главное – из экономического кризиса. Потому что только в объединении усилий всех политических сил в одном направлении является гарантией стабильности Окраины. Стоит ли отождествляться лебедю, щуке и раку?

Хочу также обратиться к кырымским татарам. Уважаемые, я вам не позволю разрушить территориальную целостность Окраины. Если вы не прекратите свои неправомерные действия – я вас «успокою» с помощью военной силы. С сепаратистами переговоров не веду. Таким образом, призываю вас вернуться к мирной жизни и обещаю, что в случае мирного исхода – никто вас уголовно преследовать не будет.

Хочу закончить свое обращение такими словами: Наше дело правое – мы победим. Победа будет за нами.»

После этих слов военком выключил телевизор, перенес стул и сел на свое обычное место. В классе с минуту стояла гробовая тишина. Все присутствующие, видимо, преваривали увиденное и услышанное. Тем более, что Бахчисарай всего в пятидесяти километрах от Севастополя, точнее Севастополиса. Наконец шеф встал, раскрыл свою синюю папку и начал зачитывать свое решение по мобилизации Нахимовского района. В нем определены обязанности каждой живой души военкомата на особый период, вплоть до уборщицы.

Вроде бы все как на учениях: Мешков нас собрал в мобклассе для постановки задач, все с сонными мордами лица слушали его и по мере надобности записывали или делали пометки в рабочих блокнотах, или на чистых стандартных листах – кто на что богат, как говориться.

Наконец прозвучала моя фамилия, как всегда досталось самое интересное: развернуть до Ч+4.00 группу управления и связаться с группой контроля горвоенкомата, наладить связь с комплектуемыми частями. Время «Ч» – это время когда «яйца наших солдат зависли над окопами врага». А если по нормальному – это время, когда «большезвездному дядечке» пришла мысль поиграть в «войнушки» и он об этом рассказал окружающим. До окончания срока развертывания ГУ у меня еще было около двух с половиной часов – вполне достаточно.

Канарейчук и Гриненко поехали на своих машинах оповещать, а точнее разыскивать личный состав аппарата усиления и экипажа радиостанции. У шефа всегда в загашнике было три канистры с бензином на этот случай.

У меня еще было времени около пяти минут, зашел в свой кабинет. Свет не включал. Из окна кабинета был виден выход из Севастопольской бухты и часть открытого моря, но из-за темноты ничего не увидел. Вдали запустили фейерверк – очередная свадьба, либо какой-нибудь «крутько пальцы гнет». Доносились звуки громкой музыки с одной из дискотек на Арт-бухте. Город жил своей обычной ночной курортной жизнью.

Через забор от нашего военкомата была флотская учебка, и арсенал – там тоже была суматоха: крики, «командный» язык (то бишь – матюги, которые и в этом мире были такими же, хе-хе), люди с оружием бегали по территории. Перемещалась техника и ее строили в одну шеренгу на главном плацу… невольно вспомнилась поговорка: мол, моряки нам не враги, но моряки – есть моряки. Мы их называли «медузами», а они нас, сухопутчиков, соответственно – «сапогами». Бардака у «медуз» всегда было больше, чем в сухопутных частях – это аксиома.

С этими мыслями я поднялся в секретку получать документы группы управления. Расписавшись в ведомости получения и взяв нужную увесистую папку, пошел в кабинет военкома, где она обычно развертывалась. Там наткнулся на заместителя комиссара подполковника Петрова – его на совещании не было, хотя, что делать он и сам знал. О таких старых офицерах хорошо подметил А. Покровский в своей книге «Расстрелять», сказав, что он старый как дерьмо мамонта и, взглянув в его глаза, вы увидите бесконечность пережитых лет и комиссий, а также начинаете ценить вечность. Он был старым служакой, воевал в Афганистане командиром мотострелкового взвода. Правда, у нас с ним всегда были небольшие конфликты, но это, на мой взгляд, извечный конфликт отцов и детей. Да и я не признаю никаких других начальников кроме военкома. Сколько раз Петров грозил лишить меня премии, но он знал, что у него не получится меня запугать этим: во-первых, не ему решать – последнее слово все равно за военкомом, а во-вторых, Петров знает, что зарабатываю чуть больше своей зарплаты на шабашках. Я о том, что в свободное от «защиты Родины» время делаю студентам-заочникам контрольные работы по высшей математике, основам программирования, английскому языку. А также пишу вэб-сайты, базы данных, ремонтирую и настраиваю компьютеры и т.д. Так что ему не раз, и не два еще ко мне обращаться по этим вопросам. Потому что он недавно купил своему сыну компьютер и по задаваемым Петровым вопросам понял, что у отпрыска «кривые руки». Меня в основном не устраивало то, что всегда стою во всех нарядах по праздникам. Ну, понятно, что раз самый молодой по возрасту – то должен тянуть лямку «за себя и того парня», но справедливость тоже должна быть периодически или хотя бы эпизодически.

В состав ГУ входил, помимо военкома и его зама, ну а также и меня, еще и оператор связи – Барановский Владимир Алексеевич. Майор запаса, местный «мастер на все руки». Неплохой мужик, всех всегда звал – величал по имени и отчеству, за время совместной работы у нас сложились теплые деловые отношения. У военкома стоял свой пульт «Кристалл» – очень удобно – можно держать связь с любым кабинетом, или даже некоторое подобие конференцсвязи, не дожидаясь пока тебя соединят на таком же пульте в дежурке. Я сел за него и вызвал дежурного. Нужно было узнать, послал ли он первоочередной доклад – все ушло вовремя – отлично. Мы с Владимиром Алексеевичем (он же Алексеич) начали развешивать карты, пояснительные записки и тому подобное. А Петров тем временем уточнял перечни команд и партий, доставал боевые документы ГУ из папки.

Кабинет был у военкома довольно-таки просторный. С противоположной стороны от входа на меня смотрел Якович с портрета, который, по еще совковской традиции, висел на стене за спиной шефа. Хотя, когда бывал в этом помещении в последний раз, с того же места глядел «строгим и добрым взглядом» товарищ Кучма, который Л.Д. Тем не менее, для чего не знаю сам, подмигнул Яковичу и выложил документы из своей папки на стол.

Наконец мы закончили развешивать все необходимые бебихи. Алексеич начал было с военкомовского телефона обзванивать воинские части согласно списка оповещения, но по многим абонентам номера либо не отвечали, либо были заняты, а потом еще и наша линия перестала работать. А я тем временем включил компьютер и модем. Запустил программу электронной почты и начал набирать доклад, который сообщал, что модемная связь в рабочем состоянии. Блин, вроде 2015 год, а оборудование допотопное, еще хуже, чем в моем мире, в 2001 году. Я понимаю, что армию хреново снабжают, но не до такой же степени. Разобраться с этим барахлом не составило труда. Нужные действия выскочили из подсознания, заставили руки и пальцы сделать все «автомате». Запустил режим автодозвона и начал заполнять рабочую тетрадь. Хорошо еще, что эта линия не зависела от городской телефонной сети – это была специальная циркулярная система между всеми военкоматами города, а программный комплекс является разработкой вычислительного центра горвоенкомата. Тем временем Петров принес телевизор и включил его на канал «ICTV» – шли нон-стоп новости или «горячая линия». Показывали толпы митингующих людей в Киеве. Видимо, народ оправился после шока последней трагедии на Майдане. Люди с бело-красной символикой осыпали бранью, камнями и вообще, чем попало бойцов спецназа, которые были похожи больше на пришельцев из космоса в своих касках и бронежилетах. Или на звездных рыцарей, потому что они были вооружены щитами и дубинками. Вот местами уже завязались потасовки. И тут началось: поднялся ужасный крик, из толпы в спецназовцев полетели бутылки, кирпичи, камни, пустые пивные банки. Бойцы Нацгвардии пока не реагировали, только прикрывались щитами. Но сторонники оппозиции начали хватать и вытаскивать солдат в толпу. В ответ полиция и сотрудники сил правопорядка начали сначала вызволять своих парней, но пошла цепная реакция – людская лавина начала теснить и напирать на хлипкие заборчики, наспех сваренные из арматуры. За спиной у первого кордона выстроились «стеной» (то есть щиты стоят в притык друг другу), резервная группа. Потом прозвучала команда «Монолит» (то есть щиты разместили стеной, но внахлест правого края на щит соседа). И вот спецназовцы готовились принять на себя удар толпы озверелых сторонников бывшего Президента и Премьера. Через минуту «монолит», стуча дубинками по внутренней стороне щитов, пошел на толпу. В алюминиевой стене резервной группы образовались проемы, в которые забежали бойцы из первой шеренги, а точнее группы окружения. Вообще, войска выстроили в форме своеобразного совка. Группа окружения, которая стояла лицом к направлению движения толпы, принимала на себя основной удар. По расходящимся линиям на левом и правом флангах строились бойцы группы оцепления. Которые должны были своими действиями направить людской поток на группу окружения и не дать ей растечься. За спинами бойцов групп окружения и оцепления перпендикулярно стояли в колонну по одному, вооруженные только дубинками и баллончиками со слезоточивым газом, бойцы группы изъятия. В их задачу входило наблюдение за толпой, вычисление главных зачинщиков беспорядков и нарушителей, а также их изъятие из толчеи. Обычно, вперед ставят самого здорового военнослужащего, который своими энергичными действиями пробивался сквозь столпотворение в проем между щитами, а остальные держали друг друга за ремень. Когда передний добирается до смутьяна, хватает его в охапку, а остальные бойцы выдергивают эту парочку за кордон щитов. Там задержаного сразу передают группе захвата, которая «упаковывают» человека – надевают наручники и переправляют группе конвоирования, которая, в свою очередь, заломив за спиной руки и обездвижив, тащат терпилу на фильтрационный пункт, то есть в глубокий тыл. А там уже с ним разбираются по полной программе, а именно: выясняют личность и степень вины. Вообще тактика Внутренних войск для борьбы с массовыми беспорядками позаимствована во многом из новаторских решений древних римских легионов и действий тевтонских рыцарей. Когда толпа смяла группу окружения, начала бросать камни и бутылки в спецназ, их уже ждала еще одна резервная группа прибывшего только что подкрепления, построенная в «черепаху» – это строй защищенный щитами по бокам и сверху. В середине «панциря», о который непрерывно стукались камни и разбивались бутылки, стояла группа применения спецсредств. Наконец убрались спереди два щита, Из образовавшихся окон послышались хлопки – бойцы группы применения спецсредств открыли стрельбу в толщу столпотворения гранатами со слезоточивым газом. Группы оцепления еле справлялись с напором людского потока, но еще кое-как держались. В гуще народа происходило непрерывное движение людей, и давка была очень сильная. Со стороны сторонников бывшего президента в ход пошли палки и арматура из раздерганных заборов, а также бутылки с зажигательной смесью. Горящая точка стеклянной емкости с «коктейлем Молотова» прочертила ночное небо и каким-то чудом попала в образовавшееся окно «черепахи». Оттуда послышались крики и «панцирь» распался. По земле каталось несколько человек, пытающихся затушить загоревшуюся одежду. К ним подбежали «оранжевые», начали их избивать и затаптывать в асфальт. В тылу распавшейся «черепахи» уже строился в «монолит» основной резерв. Поперек направления движения толпы поставили два БТРа, а по флангам поставили алюминиевые стены бойцов Национальной гвардии, в который встали все, кто мог, из оставшихся спецназовцев. От БТРов до толпы было около пятидесяти метров. Наконец, подогнали два «Тайфуна» и два «Урагана» – водометные установки для разгона демонстрантов. Мороз стоял градусов пятнадцать – двадцать. Людской поток нахлынул на последний кордон, в руках у наступавших палки, куски арматуры, резиновые дубинки, отобранные у спецназовцев. И тут заработали водометы. Народ сметало с ног пачками. В толпу опять полетели гранаты со слезоточивым газом. Тем временем бойцы из смятых групп окружения и первичного резерва собрались в тылу водометных машин, где они попали сразу в руки медиков. Обозлившиеся спецназовцы отказывались от первой помощи и рвались посчитаться. Озверевшие люди ответили градом камней и бутылок, но попятились. Задние ряды еще двигались в направлении на последний кордон, а передние уже реверсировали. Образовалась давка, в которой начали гибнуть от образовавшейся тесноты люди. Толпа деморализована и в животном ужасе пыталась разбегатьс, но безрезультатно. В рядах спецназа прозвучала команда «Клин». Бойцы всех кордонов, сохраняя «монолит», перестраивались как тевтонцы в Ледовом побоище – «свиньей». И двинулись вперед острым концом по сходящимся направлениям, рассекая толпу на отдельные очаги. Минут через пятнадцать образовался своего рода конверт, когда клинья встретились. Бойцы групп изъятия начали выдергивать по одному людей из образовавшихся частей людского столпотворения. За спинами бойцов, которые со щитами сдерживали натиск толпы, начали действовать группы захвата и конвоирования. Переполненные автозаки вывозили задержанных к Лукьяновскому СИЗО, где с ними окончательно разбирались. На дальних подступах к Майдану было выставлено оцепление из солдат – срочников. Там отлавливались все лица, которые участвовали в беспорядках, но смогли уйти. Это проверялось очень легко. В воду водометов добавлялся специальный тонкодисперсный люминесцентный порошок, который при ультрафиолете начинал светиться, плюс ко всему визуально можно было определить очень просто – если верхняя одежда покрыта льдом от воды – значит участвовал. В общем, на Майдане митингующих разогнали. Потери были большими, что со стороны спецназа, что со стороны толпы. К госпиталю МВД на улице Мануильского стояла вереница машин скорой помощи и с синими номерами. Сотни людей были задавлены и затоптаны насмерть. Около сотни раненых среди бойцов Внутренних войск и пятнадцать человек убиты. Я сидел в шоке и наблюдал за всем этим. Не мог до конца поверить, что это действительно происходит у нас в стране, а не репортаж об очередных учениях спецназа Национальной гвардии или какой-нибудь художественный фильм хорошего режиссера.

Переключил на другой канал, там передавали тоже новости, и тоже критические, но уже из Кырыма. После выступления Яковича с обращением – пошла реакция. В Симферополисе участились нападения на патрули полиции и нацгвардии. Совершен ряд набегов на склады частей Министерства обороны. Появились сообщения о хищениях оружия и боеприпасов. Некоторые сотрудники полиции татарской национальности вместе с оружием переходили на сторону восставших. По Симферополю ездили на машинах группы вооруженных людей. В поселке Ак- Мечеть образовалась временная штаб-квартира Курултая во главе с Мустафой Жемилевым. Ее охраняли мужчины неславянской внешности, вооруженные автоматами. Штаб Крымского Территориального командования Национальной гвардии на улице Субхи, возле Центрального рынка, был в осаде. Главк МВД на проспекте Кирова заблокирован толпой женщин. Осаждающие не предпринимали активных действий в отношении запертых объектов: видимо что-то выжидали, но и не выпускали никого. В зданиях Управления ГАИ, что на улице Куйбышева – был учинен погром и разграблена комната хранения оружия. Есть жертвы с обеих сторон. Кричащая толпа захватила здания Совета Министров Автономного округа и Кырымской телерадиокомпании. Гражданские лица нетатарской национальности стремились либо покинуть город, либо отсиживаться по домам. В районе поселка Перевальное произошло столкновение между татарами и группой Росского Казачьего войска из расположенной неподалеку станицы «Рось», что привело к блокированию населенного пункта. Потом показали колонны двигающихся к Симферополю частей Национальной гвардии.

На другом канале показывали международные новости. Пресс-секретарь Совбеза ООН обнародовал обращение Конгресса САСШ, относительно политической обстановки в Окраинской республике, о попрании демократии, а также о всплеске насилия и все такое. Призывают отправить в Украину наблюдателей от ОБСЕ, политическим силам сесть за стол переговоров и начать конструктивный диалог. Они резко осуждают применение военной силы. В общем, обычная демагогия. Юлия Димошенко, после разгона ее сторонников в Киеве – вылетела во Львов. Она призвала всех своих избирателей собраться там и отстоять свое право на выбор, а лидеров оппозиции – создать коалицию. Юрий Тиман, лидер УНА – УНСО, объявил о входе в блок БЮД. В районе Львова начали собираться отряды самообороны. В Юзовке (аналог нашего Донецка, как оказалось) прокатился ряд стихийных митингов сторонников «Партии областей». На которых было решено создать «Боевую дружину» и направиться в Киев. Примерно через минут десять передали, что Виктор Якович категорически против создания каких-либо незаконных вооруженных формирований. Призвал лидеров оппозиции прекратить мутить народ. Предложил сесть за стол переговоров и решать все мирным, демократическим путем. На что оппозиция ответила молчанием. Со всей Западной Украины подо Львов потянулись колонны автобусов и грузовиков. На Скныливском поле появился лагерь сторонников «бело-красных», но он мало чем напоминал просто стихийное сборище палаток. Там четко прослеживалась военизированность и дисциплина.

Кстати, недавно зашел в Интернет – кафе, просто хотелось отдохнуть, посидеть в чате, пообщаться с народом. На сайте знакомств на Mail.ru была размещена следующая заявка: Молодая, незамужняя девушка с умопомрачительными косами предоставляет интимные услуги бесплатно – любые варианты: Геи, лесби, животные, садомазо и т.д. И помещена фотография Юлии Димошенко.

Два дня мы провели в ожидании. Домой отпускали только гражданских и то, только поздно вечером, а точнее развозили на машине. Потому что в городе действовал комендантский час. А военнослужащие ночевали в военкомате. На второй день ожидания, я сидел в комнате отдыха и смотрел телевизор, так как был дежурным по РВК. Посмотрел на электронные часы, что стояли на пульте – 22.32. Ближайший доклад в горвоенкомат в ноль часов, можно теперь и расслабиться. По телеку показывали фильм «Храброе сердце» с Мелом Гибсоном. Классный фильм! Хоть и американский. Надо же, его сняли и в этом мире. О борьбе шотландского народа за свободу и независимость. Но тут фильм прервали выпуском новостей. Передали, что в Администрации Президента Окраинской республики прошло экстренное совещание Совета безопасности страны. На котором было решено перевести все силовые структуры в самую высокую степень готовности в связи с кризисной ситуацией в Окраине. И тут зашумел в дежурке телетайп, опять взглянул на часы – 23.00. Странно! Проверка работоспособности обычно проводится два раза в сутки – в 08.00 и в 20.00. И тут он застучал высекая на ленте сначала адресную часть, а потом еще какую-то хрень. Интуитивно начал понимать, что это очень важно. И тут осенило: это же мобтелеграмма! Еще один из способов оповещения частей и военкоматов о «Большом дурдоме», то есть повышение степени боеготовности. Короче говоря, в Государственном комитете связи есть два законсервированных телеграфных узла, которые при «ахтунге» циркуляром передают одновременно всем абонентам телетайпной и телеграфной связи в стране один и тот же текст. А в случае нарушения связи мы получили бы эту телеграмму нарочным Окрпочты.

Позвонили с центрального телеграфа и взволнованный женский голос попросил подтверждение о получении. В горле пересохла и с грехом пополам успокоил девицу на другом конце провода. Дрожащей рукой поднял трубку на пульте «Кристалла», нажал кнопки кабинетов военкома и зама. Пульт около минуты пикал, но никто не отвечал. Щелкнул тумблером ГГС и объявил: «Полковнику Мешкову и подполковнику Петрову выйтии на связь с дежурным!». Пока те выходили на меня, включил на панели пульта кнопку и зажглась надпись «ПОВНА». Да, вводилась боеготовность «Полная»! Наконец наши военкоматовские «вожди» отзвонились и узнали о полученной телеграмме. Через минуту оба были в дежурке. По циркулярке шеф позвонил в горвоенкомат, чтобы уточнить не разводняк ли это. Оперативный дежурный как раз собирался передать нам сигнал полученый из Штаба Южного военного округа – здешнего аналога Южного оперативного командования. Видимо, решили продублировать, послали и мобтелеграмму, и сигнал на приведение в самую высшую степень боеготовности. Мешков умчался в кабинет. Теперь за дело принялся я – начал обзванивать отсутствующих сотрудников. Остальные офицеры уехали доводить мобтелеграмму закрепленным частям и военным представительствам.

Когда начало светать – уже весь личный состав был на месте. Меня сменил сторож Василий Василич. Сразу же было собрано совещание военнослужащих в кабинете шефа. Мешков включил «ящик».

И тут на экране телевизора опять появилась надпись: «Термiнове звернення Президента Окраiньськоi республiки В.Ф. Яковича до окраiнського народу»

Все присутствующие в кабинете военкома: я, военком, Петров и Алексеич, замерли. Наконец появился перед камерой снова предстал Президент, который обратился, правда, уже на русском языке:

«Дорогие друзья! Я решил обратиться к вам в связи с нависшей угрозой над нашей страной! Я предложил лидерам оппозиции сесть за стол переговоров – ноль эмоций. В Кырыме бесчинствуют сепаратисты и под угрозой жизни законопослушных граждан. В связи с тем, что оппозиция на Скныливском поле собирает своих сторонников и призывает к вооруженному захвату власти. А также из-за того, что Министерство Внутренних дел Окраины уже не справляется с ситуацией в стране. Совет безопасности и обороны Окраинской республики решил привести Вооруженные силы Окраины и все остальные силовые ведомства в самую высокую степень боеготовности. Для того, чтобы дать отпор всем кто посягнет на суверенитет и территориальную целостность Окраинской республики, на законность выбора власти. Оппозиция хочет навязать нам то, что выгодно им и превратить Окраину в зависимую от САСШ «банановую республику» и свалку радиоактивных отходов. Они хотят поссорить нас с нашими братьями – россиянами и белорусами. Я, как Главнокомандующий Вооруженных сил Окраинской республики принял решение о вооруженной борьбе с узурпаторами и сепаратистами. Уже отдано распоряжение о проведении всеобщей мобилизации населения. Поэтому прошу всех мужчин как один встать на защиту нашей Родины.

Поэтому, хочу объявить, что с данного момента Окраина находится на военном положении по усиленному варианту, а также вводится прямое президентское правление».

Мы еще около минуты просидели молча. А потом военком приказал мне доставать из сейфа листовки о начале проведения мобилизации. Сам тем временем поднялся на третий этаж в секретку, где из небольшого, но очень тяжелого сейфа из-за заполняющего между стенками песка, извлек конверт с красной полосой. В присутствии Петрова, секретчицы и меня сверил текст мобтелеграммы с надписью на конверте и вскрыл его. Несколько минут изучал содержание бумаги, вынутой на свет после многолетнего заточения за пятью печатями и несколькими замками.

Петров, наконец, закончил уточнять перечни с нарядами и дал мне контрольную цифру. Тут в кабинет зашел молодой лейтенант – нацгвардеец, который, как оказалось, был прислан со своим взводом из семнадцати человек для обеспечения мобилизации, причем на «газоне». Он представился военкому – шеф поручкался с ним и предложил присесть. Серега (так звали лейтеху) поздоровался с каждым и, наконец, уселся.

Зашли Гриня и Кенар (Гриненко и Канарейчук) и уселись за стол.