По законам военного времени

– Вы им постарайтесь объяснить, высылайте человека за повестками. Езжайте вместе с ним. Потому что на дорогах творится черт-те что. Солдат парень надежный? Оставьте для охраны и поддержания порядка. Ну, все я жду вас.

– Есть, товарищ полковник, но я не вижу смысла оставлять бойца, – у них есть целый участковый, который уже на месте, – ответил я, – Да и что может сделать один боец-срочник?

– Хорошо, забирайте его с собой. – Сказал Мешков и положил трубку.

– Валерий Иванович, я поехал в военкомат за повестками.

Через несколько минут из Качи выехала наша «газель», а сзади, за нами, ехал пятьдесят третий «газон» в военкомат, за «мукулатурой».

На дороге снова несколько раз останавливали и проверяли документы, но все обходилось без эксцессов. Где-то в течении часа добрались на место. Уже было около половины восьмого утра. У шефа в кабинете сидело уже человек пять офицеров – представители комплектуемых воинских частей. Каждый был при радиостанции для связи со своими. Тут из группы контроля городского военкомата передали такую информацию, что в Симферополисе начались уличные бои с татарами. Из Бахчисарая в сторону Севастополиса двинулась колонна машин с вооруженными людьми нерусской внешности. Нам рекомендовалось усилить охрану военкомата и мобобъектов. Народ из аппарата усиления даже еще не успел развесить афиши об объявлении мобилизации, но уже ближе к полудню первых суток начали приходить люди непосредственно в военкомат. Приходил самый разношерстный контингент: были и почти пацаны, которые этой весной дембельнулись, и уже сорокалетние мужики, и совсем молодые девчонки – романтики захотевшие. Они все рассаживались по лавочкам во дворе РВК, толпились в середине двора или за воротами.

Я же бегал по группам контроля собирал данные о ходе оповещения или вызывал их начальников в кабинет военкома. Наконец – то появилась минута и удалось выскочить на крыльцо покурить. Спустился по лестнице к урне, достал из нагрудного кармана камуфляжа, не вынимая из кармана пачки, сигарету и подкурил ее. И только тут почувствовал, что уже почти сутки на ногах. Тут ко мне подошли три каких – то мужика лет под пятьдесят.

– Слышь, командир, вот ты мне скажи, что случилось? Говорят, войну объявили?– спросил один из них, и к нам начал подтягиваться народ.

– А вы что телек не смотрите? Мобилизацию объявили, а не войну. Татарва голову подняла. В Симферополе уличные бои идут. Подо Львовом юльковцы и «бандерлоги» толпу собирают. Так что никуда не уходите, всем дела хватит, – закончил я передачу новостей.

– Ты хотел сказать в Симферополисе? И что за «бандерлоги»?

– Да, точно, Симферополисе и насчет «бандеровцев» – не заморачивайтесь, а то что-то глючит меня от усталости.

– Объявили мобилизацию, бля! А почему нас не хотят брать в армию? Я слышал, что по хохлятскому закону солдат берут до 40 лет, – сказал другой, – а мне уже сорок семь. Так что теперь я не нужен? Какие – то писюны газированные будут с татарами и оранжевыми воевать, а я буду дома отсиживаться? Да я еще любого двадцатилетнего в бараний рог сверну.

– Вы не волнуйтесь, я поговорю с военкомом, чтобы вас приобщить к делу. – успокаивающе сказал я.

Тут ко мне подошли три девчонки – «добровольцыцы». Одна была симпатичной крашеной брюнеткой среднего роста с карими глазами, на вид ей было не больше шестнадцати. Вторая была прыщавая девчонка с непонятного цвета с баклажанным отливом волосом, испещренная пирсингом во всех нужных и ненужных местах, примерно такого же возраста. Ну, а третья была миловидная девушка с натуральными русыми волосами и стального цвета глазами. Первую я знал, она как-то приходила около года назад на прием – хотела попасть на контрактную службу. Но ей тогда было то ли семнадцать, то ли шестнадцать лет. А по закону, девушек берут на службу с девятнадцати. Я ее отправил тогда, с умным видом процитировав закон. Посоветовал не забивать себе дурным голову и не брать тяжелого в руки. А где-то через месяц, когда искал себе квартиру в частном секторе Воронцовки, столкнулся с ней еще раз – помогала в поисках. С квартирой тогда конечно же пролетел, как фанера над Москвой. Но почему-то ее внешность врезалась память.

– Молодой человек, а вы не подскажете, к кому мы можем обратиться, чтобы попасть в армию? – спросила та, которую уже знал. Видать, она в этой тройке верховодила.

– А сколько вам лет? –

– Восемнадцать! – почти хором ответили романтично настроенные на военный лад посетительницы.

– Так, девочки, ваши родители знают, что вы здесь? – спросил их, зная о том, что они врут, и, показывая на ту, с которой уже был знаком, – А вас, девушка, я помню, вы ко мне приходили на прием и вам явно не девятнадцать лет. Что романтики захотелось?! А ну, быстро домой и не высовывайтесь. Без вас разберемся.

Я увидел, как у них на глазах навернулись слезы, и тут стало их немного жалко. Да и не совсем прав – девушки хоть и малолетки, но все-таки женщины… И чуть помягче добавил, чтобы они приходили через неделю. «Бойцыцы» явно повеселели и обещали точно прийти.

Тем временем затушил сигарету и побежал на свой пост. И снова завертелись цифры, доклады, вводные.… А уж этого добра хватало: особенно с техникой, что поставлялась для обеспечения проведения мобилизации. У нас была расхожа пословица: «Автомобиль – это не роскошь, а единица учета». На бумаге выглядело все вроде бы нормально, но жизнь всегда вносит свои коррективы. Да еще с Дергачей не прибыл представитель воинской части, который убыл уже с одной командой людей в пешем порядке. А время уже подходило для отправки следующей партии, но уже на машинах. Я зашел в кабинет к военкому, который сидел и пил очередную чашку кофе.

– Владимир Анатольевич, вы сейчас берите Курдова с его машиной и езжайте на ППСТ, берите там партию грузовиков и потом на ППСВ за людьми. После этого езжайте на ПВП Дергачей. А потом назад…

– Товарищ полковник, тут пришел народ, которому уже больше сорока лет. Волнуются, что их не хотят брать в армию. Я пообещал им поговорить с вами, насчет того, чтобы их приобщить к делу. Что с ними делать? Предлагаю приобщить к тому, чтобы они насыпали в мешки песок и землю, чтобы обложить им окна военкомата. Потому что пришла информация из ГВК о том, что возможны нападения со стороны татар. А также оборудовать окопы возле военкомата.

– А оплачивать им все это кто будет? И где вы найдете мешки? Задумка хорошая, конечно. Но …

– Я сам разберусь.

– Я не против.

Вышел потом на крыльцо и люди повставали со своих мест, когда к ним обратился.

– Так! Все, кому уже за сорок лет и кто имеет воинское звание от самого главного, то бишь «рядовой» до старшины включительно, собраться на спортгородке. – громко сказал я всем и показал на правый угол двора, где у нас был типа спортгородок. Хотя это было громкое название: там были всего лишь турник и брусья. На удивление народ начал быстро собираться, видимо всем уже надоело бесцельное сидение, стояние и шатание. Минут через пять их набралось человек десять.

– Мужики, нужна помощь непосредственно военкомату. Надо оборудовать блиндаж или щель на случай бомбежки. Набрать мешков, а в них песок, землю, щебень ну, в общем, для защиты окон. Единственная проблема: эта работа не будет оплачена государством. Но если мы управимся за день, то с меня магарыч и поляна. И каждый получит по двадцатнику. – обратился я к ним. Деньги у меня были: позавчера зарплату получили, а спиртное у военкоматчика всегда в загашнике имеется. – Идет?

– Ты это, парень, не мельтеши. – сказал тот, что обещал свернуть в бараний рог любого двадцатилетнего. – Та сами понимаем, что важно. Ты мне лучше скажи, откуда ты двести гривнов возьмешь? Из своего кармана? Да что мы не знаем, сколько вы там получаете? Я лично с тебя ничего не возьму. А вы мужики как? Запомни, сынок, ни копейки на оборону! – обратился он к остальным. Те ответили одобрительным гулом.

– Ну, раз такое дело, идемте получать инструменты, – сказал я и направился в военкомат.

К концу следующего дня у нас уже были готовы и щели, и огневые позиции. А вечером сидели и обмывали фортификационные сооружения: «Чтоб хорошо стояли». Было весело. И песни, и политические споры, и маты. С разрешения шефа, даже костер во дворе разожгли в старой ненужной урне. В общем, все тридцать три удовольствия.

В городе началась неразбериха. Никто не мог понять, что случилось и куда бежать. Начались массовые грабежи магазинов, повысилось число изнасилований. Под шумок народ решил обогатиться.

3

Я сидел в кабинете военкома и читал газеты – был как раз период затишья. Писали примерно такое: «По состоянию на 00.00 24 февраля 2015 года, Число сторонников оппозиции в окрестностях Львова уже достигло двадцати тысяч. Появились вооруженные люди. Местная полиция и «Сапсан» оцепила окрестности Скныливского поля, но активные действия по разгону собравшихся сторонников Димошенко не предпринимались. Внутри лагеря, с прибывшими активистами оппозиции и новыми членами УНА – УНСО, иностранные инструкторы проводили занятия по способам активного противодействия силам правопорядка.

В районе поселка Барышевка под Киевом организовали свой лагерь сторонники Яковича и Партии областей. Там проходят митинги и люди организовываются в «дружины», вооружаются палками, кусками арматуры, охотничьими ружьями. Но через день туда пришла колона крытых армейских грузовиков и среди «дружинников» появились люди с автоматами.

Главы Ивано-Франковской, Тернопольской, Закарпатской, Львовской и Ровенской обладминистраций объявили о непризнании Яковича как Президента Окраинской республики. Главы МВД этих областей выступили в поддержку Димошенко. Соответственно оцепление в районе Скнылива было снято. Командующий Западным военным округом генерал-лейтенант Михаил Куцын заявил о том, что военнослужащие ЗапВО не должны и не будут вмешиваться в сомнительные политические акции. Он приказал усилить охрану расположений войсковых частей, складов с оружием и боеприпасами. Сторонники БЮД блокировали ряд воинских частей, с требованием, чтобы представители данных подразделений сделали заявления об отношении военнослужащих к нынешней политической ситуации в стране. По приказу Министра обороны Окраины части ОСБР (отдельные силы быстрого реагирования), дислоцированные в восточных областях спешно перебрасываются и занимают ключевые пункты транспортных магистралей по верхнему и среднему течению Днепра. Чтобы не допустить сторонников Юли в Киев и другие крупные города Востока и Юга Окраины, и Кырыма. Участились случаи диверсий неизвестных лиц на участках газопровода в Западной Окраине. МИД России выразил протест по данным фактам, так как результаты террактов срывают поставки газа в Европу. Неизвестными были совершены попытки проникновения на территории Борисфенской и Каховской ГЭС. Посол САСШ Джон Тефт попытался встретиться с Яковичем и выразить протест Конгресса по поводу общеполитической ситуации в стране. Но встреча не состоялась из-за четырехчасовых переговоров Президента с послом России Михаилом Зурабовым за закрытыми дверями.

Совет Атаманов Ростовского казачества объявил о решении оказать помощь в восстановлении порядка своим кырымским побратимам, после нападения вооруженных отрядов татарских боевиков на станицу «Рось» под Симферополисом. Российские пограничники не пропустили колонну автобусов с ростовскими казаками на границе между Юзовской и Ростовскими областями.

В Кырыме обстановка накалялась еще больше. Туда были дополнительно переброшены части Нагвардии МВД из Центральных и Восточных регионов Окраины. В срочном порядке были отправлены курсанты 3-5 курсов Харьковского института Национальной гвардии и Харьковской академии МВД. При въезде в Кырым дороги были перекрыты толпами татарского населения. Колонны простояли пять часов в ожидании, пока шел переговорный процесс. После появления сообщений о вооруженных столкновениях между боевиками Курултая и сотрудниками органов правопорядка, против блокирующих дорогу людей были применены специальные средства и сила. Колона двигалась дальше к Симферополису, где в разгаре шли уличные бои. Бахчисарай был полностью под контролем сепаратистов.»

«Да уж, веселуха у нас в Крыму. Тьфу ты, бля! В Кырыме, Володя! Кырыме! Это ж надо так извратить название!», – подумал я, откладывая газеты. Пришло время обзванивать группы контроля, сводить цифры и отправлять отчет в ГВК. Так как сделать это можно очень быстро, поэтому можно было и телек включить, чтобы быть в курсе событий.

По «Пятому каналу», «оранжевому брехунку», трубили о фальсификациях и превышениях полномочий полицией. Димошенко обнародовала обращение к мировой общественности, в котором призывала помочь «торжеству демократии» в Окраине. Что «демократия раздавлена жестоким сапогом тоталитаризма». Стало противно слушать эту чушь. Переключил на канал «Окраина-ТВ». Там тоже передавали новости. Симпатичная девушка-диктор вещала из «голубого экрана» : «Якович назвал Скныливское поле «сборищем антиконституционных элементов, к которым будут применены соответствующие действия, если они не разойдутся». Части Западного военного округа получили приказ ввести свою технику и людей во Львов, чтобы заблокировать Скнылив, а также занять ключевые пункты в городе. Они-то приказ выполнили, но перешли на сторону оппозиции. Части 6-го армейского корпуса, штаб которого был в Елисаветграде (тоже аналог нашего Днепропетровска), уже двигались на указанные задачи. Димошенко объявила себя Президентом Окраинской республики и приняла Присягу. Призвала военных и полицию не подчиняться приказам из Киева. Объявила мобилизацию в западных областях. Недавно избранный Премьер-министр Николай Азарчук вынес на рассмотрение Верховной рады законопроект по двойному гражданству. На экстренном заседании Рады – закон был принят. Консульство России в Симферополисе было эвакуировано в Севастополис. Госдума приняла федеральный закон «Об упрощенной процедуре предоставления гражданства РФ лицам проживающим на территории Окраинской республики». Было достаточно только доказать, что владеешь русским языком и проживаешь на территории Окраины не менее пяти лет. Одновременно было решено открыть еще несколько чрезвычайных и полномочных временных представительств РФ в Харькове, Юзовке и Елисаветграде». Выключив телевизор, пришла в голову мысль: «По всей видимости начинается гражданская война».

Тем временем из Остряковки под Симферополем, точнее Симферополисом, один за другим уходили поезда в глубь страны. За сутки до этого оттуда выбили сепаратистов бойцы донецкого полка спецподразделения «Сапсан» , который был спешно переброшен траспортной авиацией из Борисполя. Потому что они участвовали в майдановских событиях и еще не успели вернуться домой. Началась эвакуация мирного населения со всей территории Крыма, кроме Севастополя. Блин, все еще путаюсь в этих названиях. Ну, вы поняли о чем я. Во «Всесоюзной здравнице» стояла сплошная паника, все дороги были забиты различного рода транспортом. Железнодорожное полотно охранялось милицейскими автопатрулями почти на всей протяженности до Чонгарского перешейка и Каланчака. Части Нацгвардии и полиции вели уже полномасштабные уличные бои с татарвой во всех крупных городах Кырыма и только «город славы росских моряков» еще оставался спокойной территорией. Чонгарский перешеек и остальные сухопутные дороги из Кырыма были перекрыты частями Береговой обороны ВМС Окраинской республики. Через пару дней Симферополис был полностью под контролем сепаратистов. В развалинах военных городков вели бои остатки подразделений Национальной гвардии МВД, полиции, МЧС и МО. Якович снял нынешнего Премьер-министра автономии Виктора Плакиду и передал его полномочия Комнадующему ВМС ОР Сергею Максимову, с подчинением ему всех сил территориальной обороны на полуострове.

Операция по захвату и восстановления порядка в Симферополисе разрабатывали наспех. В Крыму создали объединенную оперативную группировку из частей Береговой обороны и других подразделений ВМС Окраины, Кырымского Территориального командования НГ МВД, и остатков полиции. В Севастополисе спешно формировались новые части за счет прибывающего пополнения по мобилизации. Не хватало оружия, обмундирования и техники. Командование Эвксинским флотом РФ (вот это обозвали Черное море! И флот! Хе-хе!) объявила об оказании помощи кырымчанам в эвакуации, а также российская морская пехота сменила окраинские подразделения на блок-постах в окрестностях Севастополиса «с целью обеспечения безопасности граждан России, проживающих в Кырыме и Севастополисе».

Основной замысел операции заключался в постепенном выдавливании боевиков из города в степной Кырым и отрезании от горных районов. Для этого по трем сходящимся направлениям (Севастополисское, Ялтинское и Кафское) наступали смешанные группировки правительственных войск. Из Севастополиса наступали части ВМС, 41 полк оперативного назначения НГ МВД, отдельный батальон ППС и рота подразделения «Сапсан». С Ялтинского направления: остатки 36-й отдельной механизированной бригады Береговой обороны, оперативная группа нацгвардии из частей Симферопольского гарнизона и сводный полицейский батальон. С Кафского направления: 1-й батальон морской пехоты, 84-й и 127-й батальоны береговой обороны, два батальона полка спецназа НГ МВД «Тигр» и сводный полицейский батальон.

Севастополисская группировка завязла в окрестностях Бахчисарая. Татарские женщины и дети перекрыли дороги: не пропускали колоны в районе с. Железнодорожное. Такие же случаи были на остальных направлениях в районе Зуи, Вишневое и Пионерское. После двухчасовых переговоров, которые ни к чему не привели – рота «Сапсана» растолкала толпу на дороге и удерживали ее до тех пор, пока колона полностью не прошла. С боем захватили Бахчисарай и сняли осаду с территории местного инженерного батальона ВМС. Оставшиеся боевики были блокированы на территории Бахчисарайского цементного завода или ушли в горы. Оставили в городе роту моряков в дополнение к остаткам полиции и инжбата для поддержания порядка. Основные силы группировки двинулись дальше, преодолевая незначительное сопротивление сепаратистов. В районе Приятного свидания авангард остановился. Ждали занятия господствующих высот нацгвардейцами. По высотам перед этим «работала» артиллерия. Через четыре часа группировка разделилась: один батальон «нациков» ушел на соединение с Ялтинской группировкой, моряки двинулись вдоль железнодорожного полотна, а остатки полка НГ МВД и остальные полицейские подразделения входили в Симферополис по Севастополисской трассе. На удивление в городе было тихо и основная колона группировки беспрепятственно дошла до перекрестка с улицей Ивана Козлова. На тротуарах и дорогах было много сгоревших автомобилей, которые были нагромаждены так, что мешали маневру брони. Неожиданно загорелся передний БТР и с него быстро попрыгали солдаты. Из окон рядом стоящих домов велся шквальный огонь. Через минуту загорелась замыкающая БМП и перегородила путь к отступлению. Командование группировкой растерялось и дезориентировалось – татары перед приходом войск поснимали со всех домов таблички с названиями улиц. В районе аэропорта Заводское зажали и колону моряков. На помощь севастополисцам пробивались подразделения с остальных направлений, командиры которых были знакомы с городом. Артиллерия с Петропавловки принимая за «предположительные скопления боевиков» несколько раз накрывала своих соседей из Кафской группировки. Сепаратисты граммотно организовывали сдерживающие засады по пути следования колон и избегали открытого контакта. Потери правительственных войск по бронетехнике и личному составу все больше увеличивались. Большей части сепаратистов удалось просочиться в горы. Мустафа Жемилев обратился к Юлии Димошенко, а также к мировой общественности за помощью в борьбе за Кырымско-татарскую автономию.

В Севастополисе около недели совещались все структуры города о том, как недопустить распространения конфликта непосредственно в город. Было решено окружить окрестности сетью блок-постов на всех дорогах. Администрация обратилась за помощью к Командующему Эвксинским флотом. Президент РФ выступил с заявлением, о срочной эвакуации граждан России и Окраины из Кырыма. Через сутки, руководство города решило провести частичную эвакуацию населения. Но поступила команда из Киева о полном удалении гражданских людей из города в районы Одисоссы, Николаева и Херсона. Опять совещания-заседания всех структур. Было решено перевозить людей морем. 12-го марта в 07.00 полиция и бойцы частей морской пехоты КЭФ оцепили сначала район Камыши. Сотрудники Управления МЧС в г. Севастополисе (бывшие пожарники) проводили оповещение населения. Люди выходили из домов и шли по коридору оцепления к Дому Культуры рыбаков, где их после регистрации в эвакопункте садили на троллейбусы, автобусы, везли на Морской вокзал и Арт-бухту. Там уже ожидали пришвартованные теплоходы «Маршал Кошевой» и «Маршал Рыбалко». В открытом море были видны корабли ВМС Окраины и Эвксинского флота. А также суда вспомогательного флота, которые предполагалось использовать тоже для эвакуации. Те жители, которые не могли самостоятельно передвигаться забирали машины скорой помощи, которые вызывались по рации. И так район за районом.

В управлении по чрезвычайным ситуациям городской администрации, где развернули штаб проведения эвакуации, стоял непрекращающийся людской гомон, звук бесконечных звонков телефонов и шум радиостанций. Михаил Иваненков – начальник информационно-аналитического отдела штаба, еле успевал фиксировать поступающие донесения и вводные в оперативную тетрадь. Уже вторые сутки на ногах. Он уже забыл когда последний раз ел. Правая рука уже отваливалась от писанины. В штабе присутствовали представители всех городских структур, каждый либо что-то писал, либо с кем-то разговаривал по телефону или рации. Как всегда из динамиков радиостанции пожарников вырывалась сплошная ругань в эфире – это Недобитков – начальник пожарки разносил всех подряд. Вообще Миша считал все это управление МЧС, а точнее работу в нем «днем открытых дверей в дурдоме». А начальник этого «бедлама», что называется «геморрой воплоти». Во время эвакуации столкнулись с проблемой мародерства. Сознательные граждане (были еще и такие) спокойно выходили в указанный район и все было нормально, но обратно этому течению повалило другое – бомжи и наркоманы, жаждавшие легкой наживы. Их быстро вязали менты и, после вывоза за город на мыс Фиолент, расстреливали и выкидывали в море. Тем временем люди начали приходить на эвакопункты, что развернулись почти во всех крупных жилых массивах. Народ проходил регистрацию и отправлялся на вокзал или в Камышовский порт.

Тем временем у нас в военкомате еще шло оповещение. Мы столкнулись с большой проблемой, – некоторые запасники были прописаны по одному адресу, а проживали по другом и таких было процентов пятнадцать, а это как никак почти две тысячи человек. Некоторые не хотели идти в окраинскую армию, а хотели служить в Эвксинском флоте. Мы перезвонили нашему представителю в штабе эвакуации и попросили помочь с фильтрацией людей – отбирать тех, кто может служить. А тот в свою очередь после доклада начальнику штаба эвакуации связался с эвакопунктами и блок-постами.

В предместьях города начали действовать банды татар на дорогах. Меня и Маслюкова опять отправили в Качу. В сельсовет не пройдешь – столько народу. Жены прощались с мужьями, девчонки – с парнями. Трогательное, конечно, зрелище, но было не до этого, чтобы любоваться и пускать сентиментальные слюни. Задача заключалась в том, что необходимо было всю эту толпу построить и отвести в пешем порядке на ПВП бельбекского истребительного авиаполка, которое располагалось на КПП Любимовского гарнизона. Представитель части находился в горвоенкомате и поэтому шеф поручил это мне. В этой команде отправлялось в общей сложности двадцать пять человек. Тех людей, которые были предназначены еще до начала мобилизации, было процентов двадцать, а остальные были первыми попавшимися. Ну, что ж, пора! Я громко скомандовал всем строится в колонну по три. «Банда» с горем пополам образовала подобие «людской колбасы» и вышла на Качинское шоссе.

В походном порядке дошли до Орловского моста. Нам на встречу ехали всякие машины полные военных и бронетехника. Вдруг впереди взорвался головной бэтээр колонны из трех машин и началась перестрелка. Я только и успел крикнуть «Ложись!», хотя это, наверное, было и лишним, потому что все сами тут же повалились на землю. Выхватил пистолет и начал озираться по сторонам. Послышался стук «гавнодавов» и рядом плюхнулся Маслюков:

– Товарищ прапорщик, разрешите мне пойти разведать, что там? – сказал солдат, переводя дыхание. Бегать в бронике и бушлате не самое легкое занятие.