Бухта Надежды. Первый шторм

Мама Сереги Паркова разливала по тарелкам уху, сваренную из рыбных консервов. От тарелок исходил пряный аромат, не многим уступающий настоящей ухе из свежесловленной рыбы.

– Спасибо, Евдокия Антоновна! – поблагодарил ее ВэВэ, принимая горячую тарелку из рук женщины.

– Да на здоровье. А что, капитан ваш … – Евдокия Антоновна постаралась вспомнить имя того капитана, жену которого ее сын и другие мужчины спасли из роддома. – Виктор вроде бы? Они с женой не спустятся?

Да, Сергей, конечно, не все рассказывал матери – боялся ее испугать или лишний раз побеспокоить… Но его опасения были напрасны – Евдокия Антоновна теперь постоянно тревожилась за сына. А как же иначе? Если даже жить теперь приходится в отгороженной от внешнего мира территории воинской части, поглотившей и часть частного сектора. Не говоря уже о том, что теперь все носили с собой оружие. А то, что Сергей мало что рассказал про операцию в роддоме, так тут и рассказывать особо много не нужно было – достаточно было посмотреть в глаза вернувшихся оттуда мужчин и женщин, чтобы понять, что там произошло нечто ужасное.

– Скоро подойдут. – Отмахнулся Володин и потянулся за солью.

Со стороны дома раздался гулкий пистолетный выстрел. Мужчины резко подскочили на ноги и растерянно переглянулись.

– В доме стреляли! – скомандовал Смирнов, так и оставшийся для всех командиром.

– За мной! – рванул первым к дому Антон Николаев, на бегу вынимая из кобуры табельный пистолет.

Буквально сразу после первого выстрела прозвучал второй. Мужчины, топая тяжелыми ботинками по деревянной лестнице, устремились вверх, откуда прозвучал второй выстрел.

Антон успел вовремя – Виктор уже практически нажал на курок, когда старлей подбил его руку резким движением, и пуля прошла по касательной, повредив только кожные покровы черепа. Волосы моментально начали пропитываться кровью – ведь на голове очень много капилляров, поэтому любая даже мало-мальская рана нещадно кровит. Виктор схватился за рану, упал на колени и страшно завыл. Именно завыл. Потому что плачем эти звуки, издаваемые человеческим горлом, назвать было сложно.

– Что тут?! – ввалился в комнату запыхавшийся Смирнов, раскрасневшийся и тяжело дышавший.

– Товарищ полковник… – Толя испуганно переводил взгляд то на тела на кровати, то на скрюченного Виктора.

– Это он их?

Коля Кузин подошел к телу Алёны, присмотрелся и покачал головой:

– Вряд ли. Скорее всего, самострел.

– Да черт побери! Что здесь произошло?! – не выдержал Смирнов и покачнулся, схватившись за сердце – стрессы последних дней взяли свое. Его подхватил находящийся рядом ВэВэ и усадил на стоявший возле двери стул, на спинке которого висела женская куртка.

– Аня! Позовите Аню! – крикнул Володин вниз по лестнице. – Шеф, дышите… Сейчас наша медичка прибежит, даст таблетку – станет полегче. Мужики, Никитина уведите отсюда – смотреть на него страшно. Ну, водки дайте что ли. Где, черт возьми, Аня? Аня!!!

– Тут я! – вбежала в комнату запыхавшаяся девушка, протискиваясь мимо стоящих парней. – Что случилось?! – взгляд ее зацепился за не пришедшего еще в себя Виктора, а потом переместился на сидящего командира. – Что с полковником?

– Сердце прихватило… – виновато улыбнулся в свои усища полковник Смирнов, придерживаясь правой рукой за сердце, будто от этого боль могла пройти.

– Нужен валидол или нитроглицерин. – Сообщила медсестра. – У кого-нибудь есть?

В ответ мужчины только пожали плечами.

– Так, усадите его поудобнее, я сейчас сбегаю в нашу аптечку гляну – вроде, там что-то было из этого.

Аня бегом бросилась вниз по лестнице к баулам, среди которых лежала сумка с лекарствами, добытыми в «Посейдоне», когда зачищали торговый центр, а рассортировать еще не успели. Там точно что-то должно быть от сердца.

Сумки так и покоились в прихожей холла, дожидаясь своего череда. Аня начала быстро расстегивать молнии и осматривать содержимое, среди которого попадалась одежда, утварь, даже пачки с солью, которые так и не перекочевали на кухню.

– Ага. Вот! – Аня, наконец, наткнулась на ворох упаковок с маленькими плоскими кругляшками, запаянными в пластик и бумагу. Девушка мельком прочитала надпись на упаковке и отложила ее в сторону, пока не увидела знакомое сочетание букв. – Отлично! – Но, вспомнив про раненного капитана, схватила также бутылочку перекиси водорода и упаковку бинтов.

Девушка бросилась обратно на третий этаж, где и располагалась комната Никитиных.

Тела младенца и матери накрыли шторой, снятой с карниза, Никитин все также оставался на полу, а Сергей Сергеевич – на стуле.

– Сергей Сергеевич, вот, – девушка разорвала упаковку и протянула небольшой белый кругляшок таблетки. – Положите под язык и полный покой. Ребята, товарищу полковнику бы вниз помочь спуститься.

– Да нет, – помотал головой Смирнов. – Анна Михайловна, это лишнее. Вы на Никитина гляньте. Что-то он совсем того… И… Может, спустимся вниз?

– Товарищ полковник, так что делать-то? – переспросил Антон Николаев.

Смирнов не успел ответить – на лестнице снова послышался топот ног, и в комнату уже вбежало двое мужчин в военной форме с автоматами наперевес, один из которых на поводке держал здоровую дворняжку с печальными глазами.

– Здесь стреляли?!

В и так не большой комнате и вовсе стало тесно.

– А вы…

– Патруль. – Коротко бросили те, ставя оружие на предохранитель и забрасывая за спину.

– Все в порядке. Уже.

– Так что здесь произошло? Нам нужно будет доложить…

– Жена капитана во сне умерла, вот он ее и упокаивал. – Сократил до допустимого минимума все произошедшее Серега Парков. – Уже все в порядке. Можете идти.

Патрульные пожали плечами и вышли из комнаты, только пес на какое-то время задержался, пока рывок поводка не заставил его проследовать за хозяевами.

– Сергей Сергеевич, рану я промыла – пуля прошла по касательной, так что ничего смертельного, – повернулась к начальнику медсестра, стоявшая на коленях перед невменяемым Виктором. – Нужно теперь перемотать и дать ему успокоительного, потому как у него шок. Лучше, конечно, в ампулах да внутримышечно… Но у нас успокоительного кроме валерьянки нет – может, кто из парней в местную санчасть сгоняет?

– Хорошо, Анна Михайловна.

– Я схожу, – вызвался прапорщик Сидорчук.

– Хорошо. Только не задерживайся… – попросила того Аня.

– Николаев, Иванов, займитесь телами. – Бросил Смирнов, поднимаясь со стула и подходя к двери. – А Никитина лучше все же вниз спустить, как Анна Михайловна и предлагала.

25 марта. 10.00 Трасса Симферополь – Армянск. Степан Рогов

Степан попрощался с хозяином дома, с которым неожиданно его свела такая переменчивая нынче судьба, и вырулил на дорогу, ведущую к выезду из города. Машины на трассе были, но основной поток рассосался, начиная с Любимовки и Качи.

Вдалеке синели холмы гор, покрытые хвойными лесами и укутанные облаками, отчего цветовая гамма сменялась с синеватой на зеленоватую и перетекала в серый цвет. На фоне светлого неба, незаметно сливающегося с морем, виднелся силуэт полуразрушенной крепости Чембало, что возвышалась над Балаклавой. По обе стороны трассы простирались виноградники, сменяемые иногда садами и немногочисленными деревеньками. Кой где даже небольшие стада коров паслись на лугах, равнодушно глядя огромными глазищами на проносившийся мимо автомобиль.

По пути следования были и аварии с зомбаками, крутящимися возле покореженных остовов автомобилей, и пожары – горели несколько гостевых коттеджей в Любимовке. Да так, что огонь с ярко-желтыми искрами, разносимыми прибрежным ветром, и серым дымом был виден еще при въезде в поселок, рискующий выгореть, если огонь начнет перекидываться на другие дома и участки – пожарных нынче не дождешься. Добрая их половина ходила по этой земле бездушными тупыми тварями.

Над Бельбеком[6 - Бельбек – аэродром под Севастополем], поднимаясь все выше и выше, показался самолет. Кто умудрился поднять в воздух железную птицу и уж тем более – куда этот кто-то направлялся, было неизестно… может, кто из местных олигархов добрался до аэродрома, но тогда почему так поздно? Почему в первые дни деру не дали? Хотя, если верить сообщениям в интернете, то подобное творится по всему миру…

Вся дорога вместо положенных трех с половиной часов заняла около пяти. Степан почему-то ехал не так быстро как обычно, будто боялся, что полным ходом налетит на неприятности.