Семь рыбок золотых и одна черная

– А-а-а – протянула удивленная Анечка, у неё самой было всего две двоюродные сестры и один двоюродный брат, и те были далеко. – Я знала, что у тебя много родственников, но – столько! Поэтому я и подумала, что и с той стороны здесь есть гости.

Она начала рассматривать гостей.

Вот впорхнули три веселые, с детскими фигурами, птички, защебетали поздравления. Потом влетела брюнетка, похожая на пантеру, за ней – стройная лань. Не обошлось и без розового откормленного поросенка, ну очень розового, и очень откормленного.

Подошли две высокие ястребицы в черных платьях. У одной на руках были полосатые гетры, и у обеих множество оригинальных браслетов. На головах у них было множество хвостиков, лица белые с обведенными черным глазами, с пирсингом на лице: у одной бусина была в носу, у другой – на губе.

– Это – готы? – Тихо спросила Аня у Марины.

– Нет, это – эмо. Но должна прийти моя троюродная сестра, так вот она причисляет себя к готам, посмотришь, – шепотом ответила та.

Вслед за ними пришли три очень веселые девицы в ярких пестрых нарядах.

– Наш подарок впереди, – низким грудным голосом сообщила одна из них, подмигнув Марине.

Всё замелькало, замельтешило, стало превращаться в пёструю метель необыкновенных нарядов. Чего тут только не было: и вечерних платьев от кутюр с бриллиантами, и проще, с дешевой бижутерией, и джинсы разных фасонов и расцветок.

Позже всех появилась готка. Она была не одна, рядом с ней стояло существо, похожее на неё и было непонятно, то ли это две барышни, то ли парень и девушка. Подруги решили, что это был всё-таки парень. Оба они были в черных брюках, красных бархатных рубашках со множеством колец и цепочек и черных  армейских ботинках. На руках перчатки с открытыми пальцами, а ногти покрашены черным лаком. У обоих были черные волосы, только у неё – на макушке схваченные в хвост, а у него всклоченные, торчащие. У него был на шее блестящий ошейник, так это украшение на шее определили девушки, а у нее на руках металлические браслеты. У обоих были очень бледные лица, подведенные черным глаза и веки, вместо сбритых бровей были нарисованные черные, губы – кроваво-красные с черным ободком. На плече у обоих висели сумки на длинных ремнях.

– Кто это? – Не выдержала Ольга.

– Это готы. Сейчас подойдут, и мы их рассмотрим. Ну, Нинка дает, ещё и хахаля своего притащила, – возмутилась невеста.

– А мне кажется, что они очень любят друг друга, поэтому не могут расстаться даже на несколько часов, – попыталась оправдать поступок готов Анечка.

– Эк, куда ты загнула! Разве готы могут любить? – удивилась Наташа.

– Они же люди, почему бы и нет.

Готы не дошли до их столика. Молодые женщины, организаторы девичника, подошли к ним, долго им что-то говорили, после чего парень-гот вышел из зала, а девушка-гот прошла к столику в углу зала, куда ей показали.

Потом наступила тишина – девицы приступили к трапезе.  Но через некоторое время от неё ничего не осталось: сначала робко, затем всё громче произносились тосты, поздравления, пожелания, говорили о свободной девичьей жизни, о грядущих обязательствах перед мужем, шутили, намекали, предупреждали, советовали. Нарастал шум, который  перекрывала музыка, потом шум брал верх – веселье было в разгаре. Танцевали от души, выкладывались «по полной», стучали каблуки, временами слышался визг вошедших в раж девиц.

Аня тоже танцевала от души, но ей было далеко до настоящих «танцовщиц». Ей иногда казалось, что у некоторых из них начинались обыкновенные конвульсии. Тогда она усаживалась за свой столик и просто смотрела на них.

И когда уже казалось, что гости были утомлены до предела, произошло нечто, что потрясло всех: правда, по-разному.

Вдруг открылись двери, и трое служащих вкатили огромный торт на тонкой платформе. По залу прокатился рокот удивления и восторга. Одна девица дико завизжала от предвкушения предстоящего действа.

– Разве это можно всё съесть? – От удивления у Ани расширились глаза.

– Анечка, ты наивна, как ребенок, – Наташа заслонила ладонью её глаза. – Не смотри, после восемнадцати травма остается на всю жизнь.

Подруги засмеялись.

– Смотри, смотри, закаляйся, – закатывалась Марина. – Ну, девчонки, ну придумали!

– Что, что придумали? Что это? – Не унималась Аня.

Анечке стало неловко от того, что над ней смеялись.

– Или я действительно ребенок, или старая, как мир, старуха. А может быть, просто глупа: кажется, я единственная, кто не понимает происходящего, – прошептала сама себе Аня.

Торт вывезли на середину зала, и под громкую музыку и визжащую толпу на торте вдруг открылась крышка, и вслед за вылетающими воздушными шарами оттуда вылез загорелый, с накаченными бицепсами мужчина.

–Striptease performer – определила Аня.

Она, наконец, поняла, что к чему, и просто парнем или молодым человеком назвать его не смогла.

– Сюрприз из торта может даже танцевать? – Съязвила Аня, увидев его странные телодвижения.

– Не парься, Анечка, дай посмотреть хоть раз в жизни. – Наташа не сводила глаз с сюрприза.

Подруги вступились за стриптизера.

– Анечка, не мешай!

– Какой красавчик!

– И танцует – класс!

Аня попыталась понять радость подруг и остальных гостей, которые также бурно радовались зрелищу. Она стала рассматривать смазливого качка, от которого все были в восторге, но ей он не понравился. Не понравились и движения, которые тот пытался сделать плавными, делая при этом томное выражение лица. Он снял куртку и бросил её в зрительниц. Счастливица, её поймавшая, пронзительно завизжала, и крепко прижала к груди ценную вещь, оберегая от посягательств подруг, которые сделали неудавшуюся попытку лишить ту неожиданной радости.

За курткой полетела рубашка, потом – джинсы…

Дальше Аня не смотрела. Она стала разглядывать зрительниц. У них горели глаза, они хлопали, смеялись, что-то кричали, подбадривая качка. Только готка сидела с непроницаемым лицом.

«Я не одна, хотя, кто знает, какие у неё причины не воспринимать сие зрелище», – рассуждала Анечка.

Стриптизер подошел к невесте, взял её за руку и вывел на середину зала. Прижав её к себе, он очень медленно начал с ней танцевать. Толпа улюлюкала. Это продолжалось недолго. С двух сторон к ним побежали пестрые девицы, раздеваясь на ходу. По всей видимости, они были авторы сего сюрприза. Подскочив к танцующему стриптизеру, они оттянули качка за руки от невесты, и каждая попыталась прижаться к нему. Одновременно им обеим это не удалось, и одна оттолкнула другую. Толчок получился таким сильным, что другая упала. Толпа громко охнула. Кто-то подбежал и помог упавшей подняться. Когда та оказалась на ногах, она, не раздумывая, бросилась с кулаками на обидчицу, которая не осталась в долгу. Началась драка. Стриптизер, молча, смотрел на место побоища масляной улыбкой. Девушки не решались к ним подступиться из-за их активности. А поскольку других мужчин здесь не было, пестрые успели друг другу испортить прически, царапались и кусались. Когда подоспели официанты и служащие ресторана, дерущиеся девицы изрядно подустали.

После этого инцидента настроение праздника упало до нуля. Пестрые ушли и увели стриптизера. Самые активные родственницы и организаторы пытались спасти девичник, старались развеселить загрустившую невесту и её гостей, но у них это плохо получалось. Конкурсы были какие-то скучные, гости вяло смялись, танцы превратились в топтание на месте. И постепенно гости стали расходиться.

«Как хорошо, что у меня мало родственников, а для подруг, если вдруг я соберусь замуж, я сделаю маленький, душевный девичник, – обрадовалась собственному решению Аня, – а на девичнике у меня никто раздеваться не будет – я предупрежу всех: чтобы все были одеты – негласная демонстрация вечерних платьев! Или джинсов. Не важно».

*

Был конец ноября. Шел снег. Крупные снежинки медленно кружили в воздухе. Все вокруг умиротворенно дышало тихой негой. Сильных морозов еще не было, больше было слякоти. Но сегодня легкий мороз превратил слякоть в сплошной белый ковер, и от этого было светло и радостно. Снег лежал на крышах домов, на деревьях, на земле. Проезжающие и стоявшие во дворе у дома машины надели белые шапки. Впрочем, сегодня и у людей все шапки, пальто и шубы были белые. Наконец-то пришла зима!

Марина проснулась очень рано, и сна как не бывало, хотя обычно она могла спать и до двенадцати часов. Сегодня был необычный день: день её свадьбы. Глядя в окно, она долго наслаждалась искрящимся снегом в свете фонарей. Она любила зиму, когда светло от снега и легко от мороза. Любила покататься на коньках и лыжах, а если случалось покататься на санках с большой горки, удовольствию не было конца. Поэтому и радость сегодня была двойной. Она почистила зубы, полежала в ванне и с блаженной улыбкой принялась за макияж. Приведя себя в порядок, она пошла на кухню. Там уже хлопотала тетя Маша, любимая её тетка.

– Как ты, дорогая? Что так рано встала? Да ты уже и накрасилась, или, как нужно говорить, макияж наложила? Пташка ты моя ранняя!

Она обняла Марину.

– Кофе хочешь?

– Да. Налей, пожалуйста, тетя Маша.