Ассорти. Юмор

Ассорти. Юмор
Галина Болтрамун

Сборник юмористических произведений разных форм и жанров. Собрание сочинений изящной словесности и щемящей буквальности. Нетраченая коллекция. Бесценная подборка с добавленной стоимостью.

Ассорти

Юмор

Галина Болтрамун

© Галина Болтрамун, 2018

ISBN 978-5-4493-4153-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Убийство на мосту

Погожим летним утром мисс Малп, раздумывая о логике правопорядка и левоцентризма, окучивала пионы и в какой-то момент всей натруженной спиной резко почувствовала нечто недоброе. Она приняла вертикальное положение и неспешно повернулась вокруг своей оси. Мимо калитки проходила Эмма Бэлли и дежурно с ней поздоровалась. Мисс Малп шибко прокатилась зрачками по нехилому силуэту односельчанки и заметила, что пластмассовая брошка на ее шляпе была не на правом фланге, как обычно, а над ухом левого профиля. Желудок старой леди тревожно съежился, предвкушая опасную выходку в деревенском ходе вещей. Прозондировав очкастым глазомером удалявшуюся фигуру, она побрела к клумбе и, нагнувшись, увидела навозного жука. Насекомый живчик не просто описывал круги вокруг родимой кучки, а явно выписывал кренделя, будто делая предзнаменование. Этого было уже слишком! Доморощенная садовница, прижав самодельное жабо, тщилась провидеть грядущие события. Мысленно примеряя на себе миссию Сивиллы и пиджак Эркюля Пуаро, она вяло помахала тяпкой, пнула нечаянно биополе мака и посеменила в жилище, разводя руками. Амбивалентные предчувствия сломили ее и повергли в дремоту. Когда она очнулась, приходящая горничная трудолюбиво убирала гостиную, но координация ее молодых движений была с явным пришлепом.

– Что-нибудь случилось, Долли?

– Ах, мисс, вы еще не знаете, – голос девушки порывисто брал верхние ноты, – миссис Бэлли утонула, покончила с жизнью… или ее покончили…

– Как! – встрепенулась мисс Малп и невпопад вымолвила, – шляпка…

– Да, да, – с горячностью подхватила Долли, – шляпку нашли в реке купавшиеся дети, перпендикулярно под мостом, и принесли миссис Дилер.

Мисс Малп залихорадило. Она в спешке не туда зачесала челку, напудрила полноса, вместо дамских причиндалов положила в сумочку джентльменский набор, надела бесподобные туфли с викторианскими носами и отправилась добывать викторию. В течение трех часов ее ноги, перегоняя друг друга, центростремительно носились вокруг и около, тормозя возле околичностей. Она посетила несколько домов, руководствуясь нюхом, и в ходе беседы ловко выудила замаскированные детали добрососедских фиглей-миглей. Строгая дама с умудренными сединами наведалась также в казенные учреждения и, приняв гроссмейстерскую позу, поставила туда обтекаемые вопросы ребром. Она заглянула в два курятника, изучила непотребные граффити на складском заборе, нашла пуговицу в таком месте, где ее, по сути, никак не могло валяться. Затем она взошла на мост и, не взирая на производимую волнами поэзию, прощупала его технические параметры и скалькулировала точный коэффициент. Только наивному наблюдателю могло бы показаться, что действия раскрасневшейся ищейки были хаотичными. Нет, тут было неординарное сочетание похвальной Соломоновой стратегии и нахальной Моисеевой тактики. Вернувшись домой, мисс Малп села вязать перчатки племяннику, увязывая в голове добытые факты с избитыми аргументами. Достигнув спицей половины шестого пальца, она поняла, что знает все и даже с гаком.

Об ужасной трагедии немедленно известили полицию, и на место злоключения прибыли шериф с полицейским из ближайшего городка. Дознание предстояло нелегкое. Эмма Бэлли значилась в регистрационном ведомстве как субъект верноподданнического права старше сорока, немужского происхождения, семейно-хозяйственного назначения, с двойными стандартами фигуры. Ее муж умер несколько лет назад от передозировки жизни, а сын учился в городе в университете. Она населяла свой очаг в одиночестве и дружила с Агнес Дилер и ее дальним родственником Диком Бройлером. Эмма славилась как завзятая оптимистка с положительным сальдо в кармане и как умница, искусно превращающая свою точку зрения в многоточие. Она придерживалась пацифизма, была застрельщицей мирного атома и трубадуром идеи о законопачивании озоновых дыр. На такой добротной психической почве отсутствовала питательная среда для вирусов пессимизма, склонных к суициду. Никто в селе не сомневался, что она не могла по собственному почину распластаться перед Водяным, как килька, с высоты женского положения. Несчастный случай тоже исключался. Мост ограждали перила, и оступиться, задрав бороду к зениту и щурясь на заочные эмпиреи, было невозможно. Далее, Эмма не была сорванцом-подростком, чтобы взобраться на перила и, свесив подошвы, глупо так ерзать, чтобы рухнуть вниз. Она фигурировала как солидная леди, стояла на короткой ноге при местечковой власти и никогда не лезла в воду, не нахлебавшись броду. Оставалась лишь одна версия: кто-то спихнул ее с моста, идя за ней следом и преследуя свою далекоидущую выгоду.

На всю деревню у покойницы насчитывался только один враг: соседская семья Хмурыйдэй, вернее, даже не семья, а только Роза Хмурыйдэй. Ее муж Питер Петроний Патрик стыдился этой вражды и не приставлял к жене плечо для целей междусемейного многоборья, но, будучи под каблуком, поддакивал своей половине, привнося в аккомпанирующее мычание оттенок двусмысленности. Конфликт между соседками длился с незапамятных времен, а его предметом был земельный участок площадью десять квадратных метров на стыке двух фамильных усадьб. Каждая спорщица козыряла целым арсеналом доводов, что именно ее монопольное право на этот мало территориальный объект создает прецедент в торжествах справедливости. Судебная тяжба длилась несколько лет, так как обе стороны находили все новые документы, подтверждавшие их полновластие на сей тернистый огрех земледелия. Наконец суд высшей инстанции вынес не подлежавший обжалованию приговор: поле брани поделить поровну, каждой семье по пять метров. Лишившись правового инструмента в руках, обезвреженные леди синхронно начхали на вердикт из глубины лица, и каждая продолжала считать своими все десять метров. Когда приходила весна, какая-то из дам первой делала грядку и высаживала, в зависимости от конъюнктурных шатаний интеллекта, к примеру, капусту или анютины глазки. Назавтра соперница выковыривала из почвы семена и внедряла свою рассаду, и так без конца. При этом они никогда не появлялись на месте преткновения вдвоем и никогда не заговаривали друг с другом. Таким образом, на данном пятачке почти ничего не успевало вырасти, только яблоко раздора едко благоухало и не падало на кого попало, выжидая если не Исаака Ньютона, то хотя бы ишака Насреддина.

Однако оппоненткам доводилось изведывать и упоительные припадки торжества. Когда к Хмурыйдэй приезжала погостить замужняя дочь, она строго-настрого велела матери не смешить людей и не ступать ногой на периметр горячей точки. Это было время блаженства и славы для миссис Бэлли. Она оформляла спорную зону по своему дизайну, не оставив камня на камне от соседских художеств, а в середине нагромождала свои камень на камень и втыкала туда шест со скособоченным наверху гербом своего рода. Разумеется, триумф длился до момента отъезда соседской дочки. То же самое, но с точностью наоборот, происходило, когда приезжал сын миссис Бэлли. Он также категорично приказывал родительнице не смешить собак, и в этот период на нонконформистской почве хлопотала миссис Хмурыйдэй вокруг уже своего вихляющего на рогатине фамильного герба.

Если бы эти хранительницы очагов перепутали половую принадлежность на своей личности и решились бы, как мужеские пращуры, сойтись на мосту для рукопашного боя, то результат оказался бы с противоположным итогом. Роза Хмурыйдэй была ниже ростом и заметно тоньше противницы, Эмма Бэлли без труда швырнула бы слабую сельчанку, яко персидскую княжну, в акваторию местного разлива. При такой расстановке человеческих факторов у Розы сложилось неподложное алиби. И только один человек худо-бедно котировался для подозрения, это ее муж Питер Петроний Патрик. Он ни одной фиброй душевности, никаким оттенком румянца и на всем силуэте анатомии не походил на убийцу. Однако можно было допустить, что, понужденный женой к смертоубийству, он согласился для отвода ее жестких глаз от своей мягкотелости. Потом выбрал самый безобидный сценарий, зная, что Эмма хорошо плавает и выкарабкается, как Феникс из пекла. В любом случае придраться больше было не к кому. Питера арестовали, как того козла отпущения, и закрыли на ключ, как будто он был не того. Испытание оказалось тяжелым. В одиночной комнате заключенному не перед кем постоять за себя, а положиться можно только на кушетку, оставаясь внакладе до истечения стекшихся обстоятельств или снисхождения хода дел.

Обыватели подкошенного Безносой села поголовно сбежались и потыльно расселись в парадном зале муниципалитета, чтобы обмозговать сложившийся статус-кво, а также задать себе вечные вопросы: что делать при таком статусе-кве и кто виноват в подобных статусах-квах? На сцене восседал представитель цивильного правосудия в образе неподкупного шерифа, сбоку громоздился полицейский недюжинных размеров. Шериф взял слово:

– Я прошу резидентов данного географического закутка не впадать в панику, как на том «Титанике», и не падать духом, ударяясь ухом. Убийца будет идентифицирован и тружениками судоговорения с отличной юрисдикцией подведен под нужную статью уголовного кодекса, чтобы ответить по всем статьям. По подозрению, для завязки действия, задержан мистер Хмурыйдэй. В порядке лирического отступления произвожу мной консультацию: подозрение квалифицируется не так тяжко, как обвинение, ибо в целом имеет много половинчатости. Оно произносится уполномоченными особами в иной тональности, без четко расставленного акцента. В настоящей фазе законного расследования арестанту не пришивается мокрое дело сердито-суровыми нитками, а лишь примеряется и наметывается. Ибо налицо недостаточная для него сумма улик, а на лице у него достаточно презумпции невиновности. Жертва умышленного убийства миссис Бэлли систематически вращалась в ваших деревенских кругах, и есть все предпосылки полагать, что найдутся субъекты обоего пола, которые входили с ней в непосредственное соприкосновение. Они могли бы пролить некоторое количество света на этот инцидент общей подсудности и внести свою (пусть и скудную) лепту на алтарь высокооплачиваемой юридической пруденции.

На фоне понурого молчания поднялась мисс Малп. Она многозначительно поджала губы и направилась к сцене. Все заметили, что на ней был костюм с большой претензией на элегантность, а прическу венчала сложносочиненная шпилька с некоторой претензией на позолоту. Степенная дама представилась шерифу, уселась в президиум, как леди Гамильтон перед Нельсоном, и, выдержав паузу, заговорила:

– Уважаемые соплеменники, сородичи и седьмая вода на киселе! Мы живем в такую модернистскую эпоху, когда убийство уже не есть пре… при… рогатива загазованных городов, оно из того же рога из… убилия все чаще появляется на сельской экологии, наслаждаясь между делом чистым воздухом. Непротивление данному злу насилием привело к гибели этрусков, надевавших в войну и в мир третьеримские толстовки. Я, подобно гурии Немезиде, знаменуюсь как указательный перст на длани возмездия. Улучшая про… поддевтику Хаммурапи, я искусно толкую буквы закона и расставляю точки над i для судей. Однако иногда самопроизвольно ставятся двоеточия и получается ё-моё…

Шериф в связи с нагрянувшей заварухой не успел пообедать, и его желудок уже начинал требовать свое. Он вежливо перебил выступавшую:

– Сорри, мисс э э э… Мопс, если у вас есть полезные для следствия умозаключения, я попрошу вас, минуя интродукцию, перечислить их в логичной прогрессии.

Ораторша не удостоила его взглядом. Она вскинула голову и отчеканила:

– Вы тугоухо расслышавши мое имя. Я достославная мисс Малп, без комплексов на благопристойной комплекции. Я знаменита как самоучка мудрого Соломона и птенец из гнезда Фемиды, давно оперившись, пикировавшись и налетавши большой стаж.

Дав шерифу полминуты, чтобы опомниться, она воскликнула:

– Полезные заключения! Да я вижу, как в замочную скважину, всю целостность панорамы событий. По сравнению с любой газетной уткой эта афера века квалифицируется как важный гусь. Весь ключ разгадки – в моей собственноручной деснице, что не крутит малоуспешную дулю в кармане, а открыто потрясает кулаком устрашающие жесты.

По залу прошел гул. Физиономия шерифа оживилась.

– Вы располагаете информацией, кто лишил жизни миссис Бэлли посредством безвыемного погружения в жидкостную кубатуру речного хозяйства?

– Знаю. Убийца сделал это с первого раза методом Гераклита, понимая, что нельзя дважды топить в одну и ту же реку. Это не бедолага Хмурыйдэй, за которого вы ухватились, не имея лучшего. Преступник расселся в невинных рядах обывателей и заливается внутренним смехом над честью вашего погона. Но вскорости он выйдет из ряду вон и сядет не в свою тарелку, как уж на сковородку. Можно мне приступить к официальной процедуре?

– Конечно, – шериф был явно смущен.

Мисс Малп сделала юридическое лицо.

– Почтенная аудитория, данное дело похоже на запутанный клубок. Чтобы его виртуозно размотать, как тот клубок Ариадны, нужно обладать сноровкой Чеширского кота. Ариадна высоко котировалась, съев собаку на греческих перипетиях, так же как я на англосаксонских. Принимаясь за дознание, я попрошу названных мною господ ответить на вопросы, чтобы до самых пят нарисовался портрет человеческой низости.

Публика притихла.

– Ева Шашнимахер, – сыщица насупила брови, – любили ли вы Эмму Бэлли, этапирующуюся ныне из водорослей на Страшный суд под эгидой ангела-охранника?

Ева вздрогнула.

– Ну, во-первых, вы не можете видеть ее трафик в сторону потусторонности. Нет, никакого рода любви я к ней не испытывала.

– И тому есть причина?

– Нет никаких причин. И нелюбви тоже нет. Я находилась с ней в хороших гражданских отношениях, дополняемых многогранными женскими сношеньями.

– А моя память хранит неизгладимую подробность. Примерно два года назад ее гусак покусал вашего котенка, и вы сказали, что скрутили б тому нахалу шею, если бы поймали.

– Да что вы несете! – возмутилась Ева. – Я давно забыла того гусака.

– И я бы не вспомнила. Но вот какое совпадение: сегодня спозаранок я краем левого глаза подметила, что, когда Эмма Бэлли прошла мимо моего дома, через пять минут за ней вышагивали вы в аналогичном векторном направлении.

– Да не за ней я шагала! А направлялась по своим делам, и не намерена вам отчитываться куда.

– По теории вероятности светопреставления у вас была возможность так засветить Эмме по затылку, чтобы она замаячила на том свете.

– Я взываю к остаткам вашего сапиенса и умоляю просеивать бредни.

– Не раззуживайте загодя нервные клетки. Я не утверждаю на данном этапе, что вы хладнокровный убийца в лукавой юбке, которая, кстати, зря приоткрывает ваше колено, уже давно видавшее все виды. Я сделала акцент, что у вас были причина и возможность.

Мисс Малп повернула голову в другую сторону.

– Алекс Фиг, находились вы сегодня утром в полураздетой ипостаси у реки?