Всерьез и в шутку

зреют бутоны,
Тысячу лет в них повязаны клятвою
схемы цветов.
Гормоны, чем старше, тем ветренее
к дисгармонии склонны.
Прорывы дерзающих мыслей
все ближе к зиянию прорв.
Каждый орган достанут
губительные метастазы;
Скелеты в шкафу
истерично дополнят досье.
После инфарктов, убийств,
отравлений, чумы, эвтаназий
Одна Божья искра живет,
конгруэнтная вечности всей.

Перспективы

Раздолья бегут ради счастья и славы
Прорвать полосу горизонта;
Над ними – мерцание звездной облавы
И бестрепетный ядерный зонтик.

Молодецки настроенные километры
Удлиняют дороги прогресса,
У обочин впотьмах расставляют химеры
То, что стоит здесь черной мессы.

Повсеместно медово-молочные реки,
В сухом лишь имеясь остатке,
Вспоминают, как зрели для сверхчеловека
И нигде не сдались попрошайке.

Романтичные дали скрывают натуру,
Подкупая оптический принцип;
Там алчут найти: кто кругов квадратуру,
А кто – богатейшего принца.

Перекрестки скрестили железные копья,
Им не стать золотой серединой,
А на всех направлениях – лазы, подкопы
С безвылазною перспективой.

Окраина

На окраине, в зыбях, сбивается с толку
вся парадигма центральных значений,
там её респектабельную окаёмку
дергает дикий запал приключений.

Меж волею к власти, неволей, безвольем
есть перспектива – вздохнуть вольготно,
потому что, как счислено оком сокольим,
ближе с окраины до горизонта.

Все конечные станции мягко склоняют
одуматься каждый обратный билет
и двоятся для тех, кто уже к ним питает
неадекватно большой пиетет.

Там порой ситуации так пограничны,
что певцам экзистенции много понять
еще предстоит, с переходом на личность
границы систем передвинуть. Как знать…

Арлекин

Арлекин в клоунадах держав
Смеется отнюдь не последним;
Он, в толк повседневность не взяв,
Берет ее в ладные бредни.

Неубранства и голи печать
На его расписном гардеробе,
Он склонен дерзить и дерзать,
Но мало походит на -фоба.

Удаляясь на Млечный свой Путь,
Неизвестной формации сила
Раз его, торопясь обогнуть,
Мимоходом слегка зацепила —

И под черепом, как на ветру,
Сместились ментальные вехи,
Не сочли это вовсе за труд —
Сманеврировали ради смеха.

Сложно мерить: что так иль не так;
Даже фишка бывает каноном.
Арлекин как бестактный мастак —
Подкован, при этом раскован.

Скоморошеству благоволил
Провозвестник «Веселой науки»,
Что небесных богов хоронил
И с нагорным кумиром аукал.

Арлекин не смазлив, не удал,
В нем погода и время не лечат
Нелюдимости яркий оскал