Бобры добры

Мы переглянулись с братом, ощутив себя дураками. Нет, а чего хотели? Типа только нас, что ли, при виде нее торкает, а раньше кругом слепые одни ходили?

– Так чего там, типа смертельный любовный треугольник? – проворчал я.

– Рубцова на следствии божилась, что ничего подобного. Якобы парень просто рядом шел, что-то они там по учебе обсуждали, а мужик ее накинулся без предупреждения и стал избивать его зверски. Ей, кстати, тоже досталось тогда. И в процессе она показания давала, что он ее избивал систематически за все про все и вообще без повода. Патологический ревнивец с садисткими замашками и все такое. Она даже справки предоставляла из травмы, но у этого Швеца, мужа ее, маман там пробивная и небедная и наняла адвокатов ушлых, так что их в качестве доказухи его агрессии и социальной опасности не приняли. Обернули все так, что Рубцова эта – вертихвостка, аморальная личность и мужика довела, аффект и тому подобное. Дали ему, короче, всего четыре года.

– За убийство? – офигели мы с Лёхой.

– Ну, по неосторожности, и смягчающих кучу приплели. И жена – типа шалава беспутная, и здоровье слабое, и одни кругом положительные характеристики, и мать-старушка одинокая. Но мало этого. Маман все инстанции завалила ходатайствами об амнистии, и таки его удовлетворили. Точной даты нет, когда выйдет, но в списки подлежащих условно-досрочному освобождению уже внесен.

– Вот оно, где собака порылась, – проворчал я, косясь на брата и вспоминая, как Рубцова кралась домой, как партизанка, и каждого куста шарахалась. И ствол, стало быть, тоже понятно зачем. Не простила муженька или ожидает, что выйдет и припрется? Скорее уж второе.

– А! Еще одно! – опомнился Леонов. – Хромов сказал, ваша Рубцова прямо жуть какая популярная личность последние сутки. Вы вторые, кто о ней справки наводит.

– А кто еще?

– Боев. Из наших бывших. Сейчас…

– Совладелец «Ориона», – закончил Лёха за него и со значением уставился на меня. Все страньше и страньше. Какое всему агентству дело до Рубцовой?

– Ага, так и есть, – подтвердил Леонов. – Так, мужики, мне бежать надо уже. Кого вы там еще пробить хотели?

– Некто Крупенин Сергей.

– Кто?!!! Серый? Серьезно? С этим-то отморозком *бнутым на всю голову у вас какие терки?

Глава 6

Оксана

Я топталась на ближайшей к моему дому трамвайной остановке, отслеживая проезжающие мимо машины и прохожих, и дожидалась приезда двух криминальных типов, с которыми связалась-таки. Кто бы мне еще сказал, почему на самом деле. Ладно, знаю почему. Потому что мне реально страшно стало, пока говорила с ними там, в том кафе, что я не справлюсь сама. Ни с чем, что решила на себя взвалить. Ни Крупениной не помогу, ни себя не защищу. Что, если муж Елены окажется вот таким же страшным и здоровенным громилой, как тот же Лекс? Странно все же. Имя второго, блондина, было Алексей, а Лексом он звал брюнета. И ладно-ладно, он мрачный очень и жуткий грубиян, но не страшный. В смысле не урод. А Алексей и вовсе… весьма привлекателен. Разве это справедливо, чтобы люди, ведущие подобный образ жизни, были симпатичными? Хотя нет. Это слово не про них. И вообще, Оксана, кончай думать об их внешности! Что тебя в них привлекло? Правильно, очень четкий, деловой прямо-таки подход. Вот, например, они вовсе отказались со мной обсуждать стоимость услуг по Крупенину. Потому что, во-первых, они мне велели для начала самой определиться, чего я хочу для этого мерзавца и хочу ли чего-то в принципе, потому как, на их взгляд, лезть нахрапом в чужую семью, мня себя спасительницей, не слишком правильно. Но если все же решу, то им пофиг, заказ примут. Но сначала, и это во-вторых, наведут справки о личности этого гада. И на этой сегодняшней встрече с вылазкой в уединенное место они тоже настояли. «НУЖНО пострелять», – сказал Лекс, и это было такое «нужно», с которым не решишься особенно поспорить даже без всякого обоснования. Но Алексей все же снизошел до пояснений.

– С чего ты решила, что оружие – это в принципе твое? Тем более огнестрел.

– Потому что мне оно нужно, – упрямо повторила я в который уже раз и вгрызлась в свой шашлык, вымещая раздражение за их приставучесть. Вот скажите мне, где в каких документалках или боевиках хоть когда-то показывали, что продавцам оружия есть дело до проблем покупателей?

– Тебе нужно средство защиты, а если быть более точным – сама защита, разве нет? – Я, вздохнув и не встречаясь с ним взглядом, кивнула. – Тогда с чего ты взяла, что именно пистолет – решение твоей проблемы.

– А что предлагаешь? Нож таскать? Газовый баллончик? Не подходит!

– То есть защита тебе требуется радикальная, она же в идеале – устранение угрозы и впредь? Связанные с этим последствия не пугают?

– Последствия?

– Ага. У нас так-то в стране нет закона о свободном ношении оружия. Никакого. Зато закон о превышении необходимой обороны имеется, как и статья за приобретение, хранение и ношение. И за все… – он скрестил пальцы обеих рук, изображая решетку. – И это только чисто формальные аспекты. А есть и чисто физические и моральные. Кто сказал, что ты сможешь стрелять, и с чего ты взяла, что сумеешь выстрелить в живого человека. Даже в агрессора. Что, если ты не справишься и ранишь или убьешь совсем не его, а вообще левого чела? Жить с этим сможешь?

– Я… научусь. В смысле – стрелять! – торопливо уточнила я, что учиться совсем не жить с чувством вины за судьбы невинно пострадавших от моих рук людей собираюсь.

– Ага, в тир пойдешь пострелять или по банкам за город в одиночку? И с первого же раза прохреначишь себе ногу, вывихнешь запястье или выбьешь зубы. Или ты думаешь, что способность палить без промаха, как сраный ковбой, продается вместе с пистолетом? – это, конечно же, встрял в своей неповторимо хамской манере Лекс.

– Стрельба, как и любое действие, – это всего лишь навык, который человек может приобрести в результате обучения, – огрызнулась я на него, коротко зыркнув и тут же оборвав визуальный контакт, что снова заставлял меня чувствовать нечто иррациональное. А с меня уже хватило подобного в моей жизни!

– Во-о-от! – подхватил обрадованно Алексей. – Мы к тому, собственно, и ведем, что обучаться лучше под руководством учителей. Разве нет?

Вот тут возражать смысла я не видела, так-то я сама учитель и понимаю, что он прав.

– Да. Но вам-то эта возня со мной зачем?

– Зачем – мы уже обсуждали. Нам всем нужно прояснить, нужна ли тебе покупка оружия в принципе или же ты предпочтешь наши услуги.

– Это в немалой степени зависит от цены одного и другого. Я не тайная миллионерша, – решила конкретизировать я. Может, они и правда возомнили, что у меня денег куры не клюют и я чисто из чудаковатости придерживаюсь скромного стиля в одежде и хожу пешком. А как узнают, что там у меня копейка к копейке собрана, то и рукой махнут и возиться не станут.

– Цену услуг мы определим только с наступлением большей ясности их объема и степени геморности, – небрежно дернул плечом Алексей. – А вот опробовать разное оружие и решить на его счет мы можем уже завтра. И для этого я действительно предлагаю выехать куда-нибудь подальше на природу. Там ты будешь стрелять, выясняя, какой ствол тебе в руку лучше ляжет, а мы страховать, чтобы ты себе не навредила. С тебя оплата только за патроны. Пойдет?

Ну вот как-то так я и согласилась на эту поездку, что с каждой минутой мне кажется все более плохой идеей. Особенно после адской ночки, которую я провела, мечась в горячечном сне-бреду, где мое тело изощренно-сладко терзал мужчина, чье лицо все время менялось. То на меня смотрели грешные зеленые глаза Алексея, искусно ласкающего мою ноющую грудь руками и ртом, то прожигал хищный, полный тяжкого, насыщенного до немыслимой степени вожделением взгляд темных глаз Лекса, нависающего надо мной пленяющей горой плоти и врезающегося в мое тело с неописуемой свирепостью. Я просыпалась, содрогаясь от того самого вот-вот, на самой грани состояния, утирала пот, поджимала колени, пытаясь унять тянущую боль в низу живота, проклинала Матвея, взрастившего во мне это паскудное шлюшье содержимое, и свою врожденную порочность, без которой ничего бы подобного не было, и проваливалась в сон и все то же безумие снова. Пару раз я даже сдалась и довела себя до оргазма вручную, в надежде, что это угомонит проклятое голодное либидо, хотя запрещала себе такое уже давно. Я так надеялась, что со временем этот вечный голод тела, который умудрился раздраконить во мне бывший муж, затухнет, если не потакать ему достаточно долго. И последний год мне казалось, что я справилась. Я действительно практически не испытывала влечения в осознанном состоянии, и месяцев семь мне даже сны эротические не снились. И я радовалась этому, как заядлый алкоголик в завязке радуется каждому новому дню трезвости. Но стоило мне просто провести в обществе двух взрослых, безусловно сильных и однозначно сексуально заинтересованных во мне мужчин немного времени, и все мои достижения пошли прахом. Из сознания никаким образом не изгонялся тот самый интенсивный аромат, что окутал меня, когда я внезапно оказалась между ними. Ощущение удерживающей меня мощной руки Лекса и мимолетное, но будто не смываемое с кожи и даже мышц воспоминание о твердых мускулистых мужских телах, мимолетно, но так незабываемо прижавшихся ко мне. Но больше всего не желало изгоняться из моего разума то самое излучаемое обоими мужчинами под конец совершенно открыто вожделение. Я столько запрещала себе даже замечать такое и с легкостью справлялась, когда это исходило от моих дуралеев учеников, но нескольких минут в обществе огромных бесстыжих уголовников развеяли все мои запреты не в пыль даже, испарили, как их и не было никогда. Результат – я отдаю себе отчет, что хочу секса. Адски, до лихорадки, до трясучки, как наркоша в жесткой ломке, как никогда прежде, даже в самом начале моей борьбы с собственной испорченной сутью.

Проснувшись, полезла под холодный душ и решила, что не поеду никуда с Лексом и Алексеем, вообще с ними больше не увижусь. На деле же вот она я, стою сильно заранее на остановке и нервно выглядываю их машину.

– А вы не подскажите мне, на каком маршруте я могу до универа доехать? – мужской голос, раздавшийся прямо за моей спиной, заставил вздрогнуть и отшатнуться, и только потом обернулась. – Ой, простите, я не хотел вас пугать!

Мне широко улыбался незнакомый парень чуть выше меня ростом и довольно симпатичный.

– Вам на одиннадцатый, – сипло буркнула я, отойдя еще на шаг и уже понимая, что никакой трамвай ему не нужен, что вызвало прилив мгновенного раздражения.

Так, стоп! Оксана, в чем дело-то? Он мужчина. А тебя поколачивает от похоти со вчера. Но засекла однозначную заинтересованность в его взгляде, и здравствуй привычное за последние месяцы раздражение. Так почему же…

– …около шести, – закончил незнакомец полностью пропущенную мною мимо ушей фразу, глядя на меня вопросительно.

– Что, простите? – нахмурилась я, прекрасно понимая, о чем он вел речь.

– Только кофе и мороженное, обещаю, – покраснев, торопливо сказал парень и шагнул ближе.

– Отошел. – Лекс, еще мрачнее вчерашнего, появился рядом со мной как из ниоткуда, и только тогда я заметила их машину, притормозившую у обочины через дорогу. – В темпе, шибздик, ну!

– Повежливее можно? – огрызнулся парень.

– Можно вообще без слов, – шагнул к нему грубиян, чуть наклоняясь, нависая и откровенно давя разницей в росте и массе. – Хочешь?

– Не нужно! – Мое сердце загрохотало за ребрами, как камень в железном ведре, а на горло будто легли железные пальцы. Снова агрессия мужчин вокруг меня, что вот-вот может закончиться чьими-то травмами и кровью. – Не смей!

– Эй, ты чего? – обернулся Лекс ко мне как раз вовремя, чтобы обхватить за плечи, когда меня шатнуло от жуткого видения-воспоминания. Хрипящий окровавленный, жутко избитый из-за меня человек, умирающий на асфальте.

Его прикосновение обожгло, и я вывернулась, шарахнулась, но сразу замерла, жадно дыша и моргая, чтобы изгнать свой кошмар.

– Никогда… – ткнула я в сторону темноглазого демона рукой. – Никогда… У тебя нет права!

– Какие еще, к хренам, права? – нахмурился он, очевидно мигом забывая о парне, которому только что угрожал. – Тебя чего шатает-то? Ты опять ничего не ела, что ли? Какого, а?

– Все со мной нормально. Я просто не переношу, когда в моем присутствии грубят и проявляют агрессию. Мы можем уже ехать?