Перебои, переливы

Не повидать мне моря, море
Ушло за просиневый лаз.

Зато прозревшая конечность
Тупит в светлейший потолок.
Что мне с того, что где-то вечность
С паршивой тучи вырвет клок

И поимеет пшик кудрявый,
А я имею пару ног,
Которым красила на славу!
Но вышло на ничо… и ок.

В соку из чувства, собственно, варюсь

В соку из чувства, собственно, варюсь
И по чуть-чуть ритмично выкипаю.
В окно летит камаринская гнусь,
Луна висит холодным караваем,
Ни откусить, ни насладиться, где
Бездомный вечер. Морок мимолётный…
Эскиз наивный – линии в судьбе
На нервной почве глубоки и мокнут.
А кто сказал, что просто и легко,
Невыносимо сделать выносимым?
Мон шер. Так убегает молоко…
Ты что-то там про вёсны и про зимы,
Что надо временить по ободку,
Бурленье ахов сдать ничтожным охам.
Покрыться пеной, жить по холодку,
Перетерпеть… не выкипая, сдохнуть.
Придурковато вылупиться вновь,
Из прозы дней налаживая виды…
Здесь просится банальное «любовь»,
И к чёрту небанальное «могли бы»…

Ветки растеряются, дрожа

Ветки растеряются, дрожа,
Просквозит залётный ветерок.
Я тебя – на лезвии ножа,
Ты меня – на простенькое чмок.

Приложиться бы к чему-нибудь
Непреложной истиной вещей.
Ни к чему недвижимая суть,
Не к чему лирический взашей

Героине спутанных дорог
И одной на небо полосы.
Тянется рифмическое скок
К точке огрубевшего пы сы.

Дальше чернозёмная межа
Выше – золочёный потолок.
Ветки растеряются, дрожа,
Просквозит залётный ветерок.

Пустой стакан как истукан тоски

Пустой стакан как истукан тоски.
Тоска такая, что на дне засохнуть.
Проводишь, вырастая, на носки
Прошляпленного лета охи-вздохи
По клеверу, бегущему в овраг,
По злыдням-осам, налетевшим буйно…
Жары июльской августовский баг
От этого сильней и полоумней,
Хватаешься за фалды сквозняка,
Но хлопнет дверь и отбивает руки.

Послышится в стозвоне сосняка
Уход со скрипом в недруге и друге —
На всё про всё – недельный пересчёт,
Того, сего – с диагнозом на убыль,
Подставишь отведённое плечо
Груди опавшей прежних жизнелюбий
И лезешь в дебри образов и снов,
Желая заблудиться и забыться.
Нальёшь воды в стакан, в конце-концов,
И пьёшь – и не надеешься напиться.

Как ни стучись – пока не велено

Как ни стучись – пока не велено,
Побудь при августе чуть-чуть,
Разговорится ветер в дереве,
Воронью разгоняя муть.

Замноготочит даль небесная —
Парша-паршой на голубом…
А где-то рощица неместная
Маячит нервным шепотком,

В краю туманном, послеутреннем,
В краю сатиновых берёз.
Где фонари дорог окуклены
Плафонами неясных грёз…

Печаль едва ли намечается,