Призрачное очарование осени. Женские рассказы

– Здорово, дедунь! – Мишка, выбравшись из рубки на палубу, помахал Хрусту.

Дед, кряхтя, подошел ближе.

– Здорово, моряк, как улов?

– Да, поймали малость, – отмахнулся моряк, а сам подмигнул юнге, и тот, без слов понимая капитана, ухватил несколько крупных рыбин и завернул в кусок плотной бумаги от провианта.

– На вот, поешь свеженькой, – Мишка не спеша сошел на берег и протянул деду сверток.

Хруст снова крякнул, но от удовольствия. Не забывал бывший постреленок старого моряка, когда-то учившего его премудростям профессии!

Мишка сел рядом, закурил, глубоко затягиваясь. Ветер с моря ударил в лицо. Моряк прищурился, отвернулся, подставляя обветренную щеку. Взгляд отметил движение у бывшего заброшенным дома на возвышенности. Мишка пригляделся. Женщина как раз закончила работу и с двумя ведрами спускалась по крутой тропке к морю.

– Кто это?

Хруст глянул на холм, прищурился и, не спуская глаз с белой косынки, под порывом ветра поднявшейся над головой женщины, как крыло чайки, небрежно протянул:

– А-а! Эта! Да Анна, вдовая, пришла недавно. Говорит, племянница нашего брадобрея. Ну, племянница, так племянница, кто ж проверит? Терентий уже не скажет… Вот, поселилась у него в доме. С сыном она. Мальчишка мал еще, даже для юнги. Но шустрый малый, с нашими, как положено, кулаками помахались, а теперь не разлей вода, особливо с Толиком, ну, с сыном твоего боцмана.

Миша слушал деда очень внимательно, но еще внимательнее наблюдал за молодой женщиной. Издали только и видно ее косынку, голые ноги и крепкий стан, но что-то шевельнулось в груди у моряка. Сам он еще не был женат, да и не спешил с этим делом, хоть каждая из незамужних рыбачек готова была отдать ему не только сердце, но и все остальное свое богатство. Мишка же, не в пример другим, не покушался на девичью честь, на зовущие взгляды отвечал полуулыбкой, шуткой, намеком, а свою мужскую похоть удовлетворял с молодухами из поселка, где ныне кипела весельем ярмарка.

Деревня у них небольшая, все на виду. Моряки люди суровые, прямые. На берегу могут не просыхать неделями, если погоды нет, да в морду дать невзначай, а в море – друг другу всегда в помощь. А как подашь руку, если делом нечист? Нет ничего превыше мужской дружбы! Это молодой капитан для себя законом считал.

– И что молодуха? Где муж ее, откуда она пришла?

Мишка встал, вглядываясь. Женщина исчезла из поля зрения, спустившись за утес. «Махнула крылом и улетела…» – подумал Мишка.

– Да кто ж его знает?! – дед тоже поднялся. – Она все больше молчит. Но женщина работящая. Нашим и улов разобрать помогает, и сети починяет. Ей за то рыбу дают. В поселок ходит, носит на продажу тряпье какое-то, шьет сама. Тем и кормится. За мальцом хорошо смотрит. Строга! Но ни с кем не сошлась. Одна! – дед хитро глянул в лицо моряка. – А что, хороша баба, в твоем вкусе как раз!

Мишка расплылся в улыбке.

– Ох, дед, много ты о моем вкусе знаешь!

– А что? Баба она бывалая, не девка, чего-то в жизни повидала. Да и одна, а ты парень видный…

– Ладно тараторить, иди уже, – последние слова деда, как рукой, сняли очарование. – Мне надо с уловом разобраться, может, еще свежей рыбы успею на ярмарке продать, – окурок отлетел в сторону, Мишка встал. – Сашко! Отобрал? Чего там мотыляешься без дела? Грузи корзины, да за подводой бегом, а то день закончится, пока ты отелишься! – выдал он юнге, вернувшись к баркасу.

Дед озадаченно крякнул и поспешил убраться восвояси, так и не поняв, чего это Мишка взъерепенился. Да Мишка и сам не понял, какие струны его души невзначай тронул Хруст. Только белая чайка над морем словно хохотала над моряком, изредка взмахивая крыльями.

День шел на убыль. По пыльной дороге с ярмарки возвращались селяне: кто на подводах, кто на своих двоих. Анна с убранными в венчик косами, с пестрой шалью поверх белой блузки стояла чуть в стороне, поджидая сына, которого отправила погулять вместе с Марией, матерью его закадычного друга Тольки. Вон и они! Пацаны все еще резво носятся друг за другом, а Мария с пустой корзиной идет под руку с мужчиной. «Муж!» – догадалась Анна, вспоминая причаливший поутру баркас. Поздоровались. Муж Марии оказался мужчиной в годах, а может, это усы и борода, скрывающие пол-лица, делали его старше, но и взгляд моряка был таким пронзительным, что Анне стало не по себе. Молодые так не смотрят! Те по фигуре скользнут, ухмыльнутся, а по глазам без труда их похотливые мысли прочитаешь. С такими Анна не церемонилась, отшивала парой слов. А тут стушевалась, отвела глаза. Во взгляде боцмана сквозил интерес другого плана.

– Так, значит, ты та самая Анна… – не спрашивал, а изучал ее бывалый моряк.

– Меня зовут Анна, а та самая или нет, я не знаю, – все же отрезала.

– Да ты не бойся, я с добром, Мария вот рассказала, что вдвоем с сыном живешь…

Анна обняла подбежавшего сына, вскинула голову.

– А мне бояться нечего, а коли с добром, то спасибо.

Она поклонилась, живо так, глядя на Марию – ей спасибо предназначалось, за сына, – и пошла к своему одинокому дому.

– Анна! – Мария окликнула ее, одарив мужа недобрым взглядом.

– Да постой ты, гордячка, – боцман, словно извиняясь, крикнул вслед, – работа есть, мы ж с уловом вернулись!

Анна остановилась, вполоборота взглянула на боцмана.

– Тот-то же! – усмехнулся он в усы. – Завтра поутру приходи.

На том и расстались. Но встревожили Анну слова, а более всего изучающий взгляд моряка. Вспомнилась свекровь. Та, когда Василий привел ее в дом, взглядом так и сверлила, даже не стараясь скрыть своего недовольства. Ревновала к единственному сыну, думала, век с ним вдвоем проживет. А не вышло. Ни ей с ним, ни Анне. Сразу после свадьбы ушел Василий на войну, да сгинул там. Без него Лешка родился. Свекрови бы радоваться, вот оно – продолжение рода, живая память о сыне! Но и внук не смягчил сердце заносчивой женщины. В конце концов, не выдержала Анна, собрала нехитрый скарб и ушла. Родных у нее, кроме дядьки Терентия, не было, к нему и подалась. А как пришла, то узнала, что теперь и его нет, только вдвоем с сыном они на всем белом свете и остались. Но люди в рыбацкой деревушке не прогнали ее, напротив, разрешили в доме Терентия жить, в работе не отказывали.

– Леш, ты не знаешь, улов-то большой? – спросила у сына за ужином.

– Не-а, – встрепенулся он.

Мальчик клевал носом, в полусне тыча ложкой в тарелку. Анна улыбнулась.

– Иди спать, горе луковое!

Алешка сполз со скамьи и плюхнулся на настил в углу, приспособленный матерью вместо кровати. Анна укрыла сына одеялом, слатанным ею из кусочков ткани. Прилегла рядом.

– Спи, Алешенька, спи, родной. Может быть, заплатят, ботинки тебе справим к осени…

Рыбацкая деревня просыпается рано. Солнце только окунуло первые лучи в море, позолотив воду, а моряки, смоля цигарки, потянулись к своим посудинам. Женщины управились с нехитрым хозяйством и тоже отправились на работу. Ее всем хватало: рыбу, что накануне наловили рыбаки, солить надо, сети для сушки развесить, а там и починить, где прохудились, посуду, бочки мыть, да за детьми малыми присматривать походя. Кто постарше, сами стайкой на берегу собирались, целый день у моря околачивались. То отцам помогут, то плавают, а то и сидят без толку, байки травят.

Анна накормила сына вчерашней похлебкой, дала кусок хлеба на день и отпустила к ребятам. А сама туго скрутила косы, чтобы не мешали, повязала передник и пошла к причалу.

Чайки кружились над берегом, ожидая легкой добычи. Вчерашний моряк уже командовал над долговязым подростком, распекая его в хвост и в гриву. А тот носился по берегу, как оглашенный. То бочку катит, то сеть расправляет.

– Пришла? – боцман окинул взглядом ладную фигуру Анны.

– Пришла! – она оправила передник и с вызовом ответила на откровенный взгляд: – Небось не на смотрины звал! Говори, что делать!

Боцман ухмыльнулся.

– Посиди пока, сейчас Мария подойдет, Мишка, скомандуем.

Анна присела на скамью рядом с деревянным столом, на котором разделывали рыбу. Дух от него шел… Анна повела носом, поморщилась. Никак не могла она привыкнуть к тошнотворным запахам, остающимся после разделки рыбы. Огляделась, увидев ведро, ухватила его и пошла к морю.

Свежий ветер наводил рябь на плавно покачивающуюся поверхность воды. Легкая волна плескалась в прибрежных камнях. Повсюду валялись пучки водорослей, створки мелких ракушек. Вздохнув полной грудью, Анна улыбнулась. От воды шел запах простора и свободы.

Анна смотрела вдаль, задумавшись о чем-то своем, слушая шелест волн и крики чаек. Но вот за спиной раздались голоса людей, послышался смех, окрик боцмана. Анна еще раз вздохнула с удовольствием и, не оглядываясь, прошла по большим камням ближе к воде, зачерпнула ведром, выпрямилась и… едва не упала, столкнувшись с Мишкой. Ведро ударилось о его ногу, вода вылилась, намочив и штиблеты, и брюки, а заодно и ее юбку.

– Ой! Простите…

– Да ничего, это я сам виноват, – Мишка, ретируясь, улыбался, поглядывая на смутившуюся женщину исподлобья, – хотел помочь…