Заветная страна. Рассказы, очерки, поэзия

В прошлом, Георгий, мечтал заявить себя как музыкант, композитор, а ныне реализовывал свой творческий потенциал как будущий доктор филологических наук. Интересы его были обширны, а тема его кандидатской работы была посвящена проблемам философии творчества. Быт молодого учёного, самобытного философа-экзистенциалиста, культуролога, литературоведа – в сущности был налажен к тому времени. У него подрастал сын, рядом был идеальный друг и жена, во всем поддерживающая и помогающая супругу. И он имел теперь возможность плыть на своём корабле исследователя по тайным тропам философских и душевных противоречий и потрясений как ушедшего, так и сегодняшнего времени, понятных и ему.

Ведь боль, которую нёс в себе Георгий была связана с трагической судьбой его отца – болгарского коммуниста Дмитрия Гачева. Это был историк эстетики, блестящий музыковед, как и его супруга Мирра Брук. Он до ареста в 1938 годах – заведующий редакцией западноевропейских классиков, стал членом Союза писателей СССР. Жил в нашей стране как политический поли-эмигрант с 1926 г. Погиб в одном из лагерей Сибири в 1946 г.

В момент профессиональной встречи со Светланой, Георгий надеялся найти помощника в своих литературоведческих и философских изысканиях. И довольно прохладно, если не сказать с большим недоверием, отнёсся к миловидной хрупкой «протеже» своего друга в лице Светланы, разве только имеющей в своём арсенале прекрасный французский язык. Однако результаты проведенной работы помощницы поразили его такой неординарностью и глубиной мысли, настолько обогатили идеями его собственные суждения и находки, что восхищение личностью Светланы, её обаяние захватило Георгия по-настоящему. Он не мог и помыслить своё существование без такого удивительного помощника. Видеть, слышать Светлану, обмениваться суждениями и критическими размышлениями стало для него жизненной потребностью. Это привело к тому, что он сделал Светлане предложение руки и сердца. На что, она не без колебаний, ведь между ними была и разница в возрасте – 12 лет, всё-таки дала своё согласие.

А через какое-то время в семье появилась малышка Настя, а затем и Лариса. Молодая мать буквально разрывалась между трудностями быта – пелёнками, периодическим нездоровьем дочерей и своей исследовательской работой, которая вылилась в блестяще защищенную диссертацию (1974 г.). Это было исследование на тему «Философский роман» Ж.-П. Сартра и А. Камю («Тошнота» и «Посторонний»). Но несмотря на то, что время как-будто решало и ставило на свои места сложности жизни, проблемы семьи нарастали как снежный ком. В результате, Светлана объявила мужу бойкот, к чему Георгий отнесся с настоящим воодушевлением и философским спокойствием. Пеленки, кормление и уход за детьми, непростые проблемы быта т. д. – теперь эти обязанности делились поровну.

Через какое-то время из-за нежелания подстраиваться под чуждые Георгию идеи и суждения, молодой доктор филологических наук ушёл из своего института. Отныне он, теперь уже в статусе «свободного художника», старался во всём помогать своей талантливой супруге и в воспитании дочерей. И при этом в трудностях быта не находил ничего противоестественного. А Светлана продолжала свой научный подвиг, защитив докторскую диссертацию на тему «Космическое в русской литературе XX века» (1992 г.). Это позволило ей, уже в качестве ведущего сотрудника института мировой литературы, последовательно и глубоко исследовать уникальное наследие космиста Н. Ф. Федорова, открывающее новые пути для понимания места и роли личности человека во Вселенной. Его книга «Философия общего дела» в СССР впервые была издана в 1988 г. Общепланетарное мировоззрение, выдвинутое Н. Ф. Фёдоровым и русскими философами-космистами, сегодня называют «мировоззрением третьего тысячелетия.

В конце 90-х годов семья перебралась на дачу в Переделкино, в Подмосковье. Здесь, как нигде, сложилось тёплое общение с соседями из литературного круга, насыщенное творческими откровениями, определяющих непреходящую ценность взаимоотношений. И, наконец, как никогда, время стало работать на творческий союз двух удивительно глубоких и самобытно-неординарно мыслящих исследователей мировой философской литературной мысли XX – XX1 века и национальных культур мира. К этому времени настоящим научным событием стала монография Светланы Григорьевны «Паломник в будущее. Пьер Тейяр де Шарден» (2008 г.). В работе были представлены «труды и дни» и раскрыта его философия христианского эволюционизма.

А каждый день домашнего пространства в Переделкино его обитателями был наполнен диалогом постижения и осознания тернистого пути народов, защищавших свое национальное достоинство. Это были поиск и поразительные находки, выявляющие самобытность народов мира и неповторимость исторического лица каждого народа как в своей культуре, так и во времени развития нашего сообщества в целом. Исследовательские интересы Георгия Дмитриевича были очень разнообразны: от секретов творчества и ускоренного развития литературы, от портретов русских мыслителей и музыкальной светской цивилизации до многолетнего труда, вылившегося в его уникальную серию «Национальные образы мира» в 16 томах.

В свою очередь, Светлана Григорьевна, обосновывая взгляд на русскую литературу XIX – XX веков сквозь призму вечных вопросов человеческого существования, рассматривала идею всеобщности спасения, обосновывала «этику снисхождения». Этику, предполагающую «глубинное понимание», «тотальное прощение». При этом, утверждала её связь с «философией восхождения», ориентирующей на выход к бытийному совершеннолетию, гармонизацию природы человека как результата образно-художественной философии и выразительницы метафизического и национального самосознания. В книге «Глаголы вечной жизни», посвященной исследованию Четвероевангелия она соединила святоотеческую традицию экзегетики с активно-христианским взглядом русской религиозной философии, по-новому высвечивающим метафизический смысл событий Священной истории. Эту тему, раскрывая образы мыслителей, она развивает в книге «Тайны царствия небесного» и продолжает в удивительной книге «Тропами сердечной мысли. Этюды, фрагменты, отрывки из дневника».

На протяжении сорока лет судьба Светланы была единой с судьбой её супруга, Георгия, работающего над вопросами универсального и национального, духовного единства культуры народов. «Общий Сократ» — так называл Георгий свои разговоры и споры с другом-женой. Споры взаимного дополнения, в которых зарождались и росли многие общие «жизни – мысли», нашли своё отражение и в его многочисленных книгах. А её книги, выдающегося специалиста по истории русской религиозной философии и русскому космизму, он считал явлением «сердечной мысли». Явление, соединяющее интеллектуальное и эмоциональное, способное примерить ум и сердце личности человека. Результаты её исследований не только поднимали проблемы жизни, смерти и бессмертия, ноосферы и космической философии, но и отвечали на вопросы о роли сознания в западноевропейской и русской философии и многое другое.

«Мой Сократ» – отныне для Георгия это была высочайшая оценка уровня личности Светланы, человека высокого духа. Исследовательская программа её была настолько уникальна в своей многоплановости, что Георгий всегда восхищался её умением успешно реализовать запланированное. Он был счастлив по-настоящему и бесконечно рад удивительно яркому таланту супруги так благотворно сказавшегося и на его судьбе. Время шло, дочери выросли, выбрали свой путь. Лариса, посвятила себя изобразительной и духовной культуре, став художником-иконописцем. А Настенька, защитив кандидатскую, работала над темой идейно-художественной взаимосвязи творчества Ф. М. Достоевского и Ф. И. Тютчева, вскоре защитила и докторскую диссертацию. Но теперь она, в должности старшего научного сотрудника института мировой литература, смогла стать полноправным соавтором своей мамы – Светланы Григорьевны в её научных изысканиях. В результате творческого содружества, итогом совместной работы по наследию знаменитого космиста, московского Сократа – Н. Ф. Федорова (1829 – 1903), стал труд, изложенный в пяти томах. Ведь Николай Федорович был настоящей живой энциклопедий библиотеки, посвятив себя библиографии в Румянцевской библиотеке г. Москвы, помогая исследователям творчески ориентироваться в исторических проблемах эпохи и времени.

Его знаменитые семинары посещали Л. Н. Толстой, дружба с которым рождала у обоих новые замыслы, вопросы и возможные пути их решения. Известный философ В. С. Соловьёв частенько обращался за консультацией к Николаю Федоровичу по вопросам истории не только отечественной, но и мировой философии и литературы. А юный К. Э. Циолковский, будущий основатель космонавтики в России, после очередного посещения его семинара, загорелся мечтой проникнуть в космические дали Вселенной, преодолевая притяжение нашей планеты Земля. Так формировались истоки учения космизма и его направлений, нашедших свое отражении в главном знаменитом труде Николая Фёдоровича «Философия общего дела». Георгий даже ревновал всепоглощающее внимание жены и дочери к наследию Н. Ф. Федорова, раскрывающегося в изданных книгах о нём, в проводимых семинарах и международных Чтениях его памяти.

Конечно, творческая лаборатория Георгия Дмитриевича, ведущего научного сотрудника Института славяноведения и балканистики РАН СССР, состоявшегося как философ, культуролог, литературовед и эстетик, выдвинувшего концепцию ускоренного развития литературы, была уникальна. Его работа также требовала не меньшей сосредоточенности и пристального внимания. Он стал автором книг, посвященных истории мировой культуры. Среди них – «Ментальности народов мира… Опыт экзистенциальной культурологии», «Русский Эрос. Роман мысли с жизнью», «Америка в сравнении с Россией» и др. Многочисленные книги Георгия свидетельствовали о глубинном осознании значимости темы, посвящённой ярким и самобытным проявлениям национальных культур не только стран востока – Индии, Китая, Японии, но и европейских стран – Англии, Германии, Франции и др.

К юбилею, 85-летию Георгия Гачева на ТВ канала Культура была поднята тема семейного творческого союза, где взаимоотношения супругов конечно были бы больше чем просто любовь. К обсуждению было показано две небольшие серии документального фильма «Больше чем любовь» о судьбах Георгия Гачева и его жены Светланы Семеновой, их творческом союзе. Автору сценария Александрине Вигилянской и режиссеру Александру Столярову несомненно удалось приоткрыть завесу над секретом этого союза, поразительно плодотворной судьбы. Сам Георгий отзывался с улыбкой о своём «творческом Гулаге», где для него ежедневная норма – 20 страниц рукописи. По следам этой самоотверженной работы была им подготовлена и издана совсем небольшая книга «Семейная комедия. Георгий Гачев и Светлана Семенова» (1994) … Содержание книги и было положено в основу сценария к созданному документальному фильму. Георгий считал, что: «…книжка вышла как семейная комедия. Как есть божественная комедия у Данте. Человеческая, у Бальзака. То есть для меня это семейная жизнь… Это дар божий, где любовь освобождает и заслоняет от эроса всех женщин… и каждый миг жизни исполнен смысла. Эту специальную полосу я бы мог записать как чувства семейной личности в домохозяйстве. И самая главная моя работа в жизни и результат всего – это мой философский дневник…» Каждый из желающих сможет прикоснуться к уникальному творчеству этого замечательного семейного содружества, нашедшего своё отражение в книгах библиотеки им. Н. Ф. Федорова.

А 90-летие со дня рождения Георгия Дмитриевича Гачева был посвящен не только его памяти, но и его спутнице, чудесной женщины и прекрасной души человека, Светлане Григорьевне Семёновой. Многих, в своём окружении, она не только поддерживала в творческом поиске, но и согревала щедротой помыслов и душевностью. Она сумела передать солнечный свет души, тепло и доброту своим детям и внучке. И замечательно, что внучка, Верочка, закончив романо-германское отделение филологического факультета МГУ, впитала в себя как наследие дух, подлинно гуманистического порыва своих близких, в умении служить высоким мечтам и действиям современников. И как считал сам Георгий Дмитриевич, без Светланы Григорьевны, он не смог бы реализовать многие свои замыслы и идеи. Он говорил о своей дорогой Светлане, идущей тропой сердечной мысли, так: «Но воздам и возблагодарю за её божественный дух в доме и готов отдать свои оставшиеся годы жизни и силы для неё».

В этом, верно, и есть чудо любви. Видимо каждым взаимоотношениям бывает присущ вдохновенный ответ души, который так проникновенно прозвучал в стихах юного студента Василия Чуевского на музыку Петра Булахова: «Гори, гори, моя звезда». Романс, зазвучавший в 1868г., покоряет слушателей и сегодня глубиной чувств:

«…Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена.
Умру ли я – ты над могилою
Гори, гори, моя звезда!»

Ведь такое высокое откровение, вылившееся в строки любви, было символом непреходящих священных чувств, к которым приходят, к большому сожалению, не каждые влюбленные. И Георгий Дмитриевич признавался: «Жизнь живёт пространством духа. Упуская время, я жил счастливо, хотя в моей душе жил демон Сократа. Но счастлив, что теперь мы сросшиеся воедино с моей жёнушкой. В трепетности любви и нежности стало понятно, что любовь —это квинтэссенция жизни – она сильнее смерти, но и бессмертия тоже и вечности…. А в храме ощущаешь полноту и единство людей, вместив в себя вхождение Бога благодатью. И рождается осознание, что Бытие прекрасно и можешь спокойно исчезать, перенеся себя, и возлетая лёгкой душой снизу – вверх, во Вселенную…, развивая собой позитив жизни…».

Да, это был путь любящих сердец к осуществлению Мечты о гармонии духа и физического состояния личности, ради которой жили и спорили в поисках истины оба гения философской и литературной мысли нашего времени, С. Г. Семёнова и Г. Д. Гачев. В их работах были собраны воедино не только душа, но и воля учёных и исследователей передовой философской мысли, неординарных литературоведов. Они щедро делились с нами, современниками, результатами своего труда, где отразились надежды и чаянья человеческого духа нашего мирового пространства – сообщества творческих мечтателей и созидателей будущего. Поразительно по силе духа многогранное творческое наследие наших дорогих современников, возрождающее в душе каждого прикоснувшихся к нему отклик на негасимое пламя истины. Это результат самоотверженного труда учёных и неустанный поиск ответов на вопросы о коллизиях истории Великой культуры человечества, отразившей оптимизм и трагедии нашего сложного мира.

Сегодня это мир Космической эпохи, требующей рождения Новой гуманной цивилизации, о чем повествует также наследие отечественного философа, гуманиста Н. Ф. Федорова и исследователей его духовного подвига. И когда пришло время ухода одного за другим Георгия и Светланы, итоги их исследовательской работы об истории культуры, философской и литературной мысли человечества нашли достойное место не только на полках библиотек. И, по-прежнему, многозначны воспоминания для каждого из нас, вновь и вновь соприкасаясь с памятью о них: или на выставках, посвящённых им и единомышленникам, или просто в общении между собой, или в своей работе.

И мы счастливы, что это даёт силы и вдохновение строить будущее, оставаясь верным памяти об удивительной судьбе Светланы Григорьевны и Георгия Дмитриевича, сумевших жить по велению совести и долга. Они бесконечно близки душе каждого из нас, знавших и горячо любивших их.

Время неумолимо, в её ушедшее стремительное течение нас способно возвратить только наша память. И, в душе по-прежнему звучит сердечный голос замечательной Анны Герман о возможности такого творческого союза и любви. И сердце вторит этой мечте долгим эхом: «такой как у Георгия Гачева (1.05.1929 – 23.03. 2008) и Светланы Семёновой (23.08.1941 – 09.12.2014)», и всегда отзывается в ответ светом души и живёт откровением их сердец:

«Мы память, мы память,
Мы звёздная память друга…»

Исповедь счастливого человека

На мой вопрос о судьбе Валентины Лерри, о значении супруги в его жизни, Владимир Казимировичу улыбнувшись начал свой рассказ: «Конечно, и это однозначно, я очень счастливый человек. Встретить и полюбить такую замечательную артистку цирка, такую как Валюша Лерри, блестящую гротеск-наездницу, выросшей из цирковой династии. В моей судьбе это был счастливый билет. Воспитанница династии цирковых наездников, она уже в свои 6 лет могла выполнить 5—6 оборотов сальто-мортале (смертельный номер), заканчивая свой полёт через двухметровую ленту и огненные барьеры на спине любимого коня Принца. Верный конь так был предан Валюше, что когда в полёте ей грозила возможность не долететь или оступиться, чувствуя это, он всё время её страховал, точно подставляя смелой наезднице свою спину. Зрители, замирая от восторга, восхищенно следили за стремительным номером Валентины Лерри, а белоснежный платочек бабочкой бился в ладони бесстрашной искусной наездницы. Выступления своей талантливой внучки Иван Абрамович Лерри завершал ритуалом – почетным кругом по манежу с Валечкой на её коне Принце. И потрясенный зритель ещё долго аплодировал мужеству, мастерству маленькой гротеск-наездницы и её гениальному педагогу.

Цирковые артисты нашей необъятной страны рассказывали друг другу историю, как голодный лев, сбежавший из вольера, стал бить её коня Принца по спине, чтобы сбить с ног. Увидев это, 6-летняя Валечка не растерявшись, схватила тяжелый лом и бросилась спасать своего друга. Но не удержала лом в руках и уронила его. К счастью, лев повернул голову на возникший шум, и конь сразил своего обидчика ударом копыта в лоб. Вот такая бесценная дружбы была у Валечки и её любимца Принца.

В 1945 г, в свои 10 лет, единственная из малолетних цирковых артистов, она получила медаль за доблестный труд во время Великой Отечественной войны. Когда мы познакомились, она рассказывала мне свои удивительные истории, которых у неё было немало. Некоторые из них описаны другом нашей семьи, Народной артисткой РФ, дрессировщицей медведей Эльвиной Михайловной Подчерниковой-Эльворти в её книге: «Моим дорогим… или записки медвежатника».

Мы признались с Валюшей друг другу в чувствах, когда ей было уже 24 года. В блеске славы она трудилась не покладая рук, одним из выдающихся её номеров – это был номер «Мексиканка». Но её родители были категоричны, не разрешив нам создавать семью. Дело в том, что на заработок Вали существовала вся её семья. К тому она была старшей, надо было помогать учиться своим младшим братьям. И нам пришлось расстаться, судьба развела нас надолго.

Отслужив армию, где мои песни распевали ребята в часы отдыха, вскоре окончил авиационную школу. И видимо пошёл в своего дядю – знаменитого изобретателя, так как я получил 7 патентов за свои изобретения, был приглашён в 1954г. в Румынию на съезд изобретателей. В то время, я служил механиком на военном аэродроме под Бухарестом, и к тому же помог предотвратить аварию на правительственном самолете нашего Генерального секретаря страны Н. С. Хрущева. Самолёт вынужден был сделать у нас аварийную посадку на пути следования из Москвы в Берлин. После этого случая меня обязали вести занятия с механиками аэродрома. А в 1957 г., так как я занимался одновременно акробатикой, боксом и хоккеем, то от института им. Лесгафта был послан на Спартакиаду народов СССР.

Вскоре я был приглашен в московский цирк на Цветном бульваре популярным артистом А. Б. Геллер и был зачислен в штат цирка. У зрителя пользовались большим успехом наши номера из жанра акробатики «Сценка на пляже», «Музыкант и дирижёр». С тех пор цирк стал моей судьбой.

Только через 8 лет мы случайно, по цирковой разнарядке, встретились с моей Валюшей. В свои 33 года, после жестоких переломов, которые получила во время очередного выступления на манеже цирка, она оказалась прикована к больничной койке. И мы решили никогда больше не расставаться. На целых 9 месяцев затянулось лечение. Это, конечно, было серьезным испытанием – быть всё это время на растяжке, в постоянной борьбе с пролежнями и верой, что здоровье должно вернуться. Я, как мог, оберегал жизнь и судьбу моей единственной и неповторимой суженной Валечки, помог ей выздороветь и вернуться к зрителям, на манеж.

И она радовала нашу дорогую, юную и взрослую публику, ещё 12 лет замечательными искромётными виртуозными номерами. Выйдя на пенсию, она согласилась на инвалидность первой группы, врачи были поражены выдержке и её силе воли. Искалеченная, но всегда со светлой улыбкой, она одаривала людей добротой и сердечностью.

За год до ухода из жизни, Валюша была награждена Алым крестом за заслуги перед Отечеством и посмертно получила звание Заслуженной артистки РФ. Ей было 82 года. А я нашу историю описал в своей книге «Легенда Отечественного цирка – Валентина Лерри», посвятив памяти моей удивительной Валечки.

Молодые кинематографисты даже сняли небольшой фильм о нашей удивительной истории, о цирке на Фонтанке и выложили его в интернет. В день моего 85-летия мой старинный друг, тоже переживший блокаду родного Ленинграда, посвятил мне стихи:

«Пришел день рожденья опять
И Вам теперь 85,
По-прежнему все в норме,
В отличной находитесь форме.
И память Ваша в порядке
По самой большой разнарядке —
В блокаду, помнишь, как под брезентом
Вывезли нас в машине без тента…
А результат хорошей осанки —
Дом без углов на Фонтанке,
И общество женщин достойных
Придаст юбилею задорность».

Валечке это посвящение понравилось бы, я это знаю. Ведь мы с ней, наши 50 лет, были как одно большое счастье, и я всегда удивлялся, почему мне в жизни так повезло. Быть таким счастливым человеком…».

Этими словами закончил свою нечаянную исповедь Владимир Казимирович Шилинский-Лерри, 85-летний ветеран цирка, переживший блокаду Ленинграда, любимец цирковой молодежи, умеющий радовать окружающих своими стихами и удивительно молодой душой.

Печать Шахерезады

В своё время, ещё до ухода жены из семьи, Константин Николаевич нередко подразнивал Софью Сергеевну, блистающей яркой утонченной красотой, что женился на ней из-за пятилетней Юльки. Это случилось, когда он принёс краски, альбом и вручил подарки малышке, а ребёнок кинулся ему на шею с радостным криком: «Папа, спасибо, как я тебя люблю». Константин Николаевич прижал к сердцу вместе с девчушкой и будущую судьбу её трепетной души. Он захотел стать отцом.

Выросший в семье военного, где его отец гордился традициями и военной династией предков, Константин Николаевич был беззаветно предан своему делу, хотя заочно закончил филологический факультет МГУ и даже преподавал в школе. Но вот остались в прошлом, гарнизонная жизнь на границе, полная испытаний. А совсем недавние ранения, сделавшие его инвалидом, вернули к прежней профессии учителя литературы. И девочка, заслушиваясь его рассказами, беззаветно отвечавшая ему самыми светлыми дочерними чувствами, стала считать только его своим настоящим отцом. Всю свою сознательную жизнь она восхищалась его мужеством и сильным мужским характером, его невероятной выдержкой и чуткостью. Училась у отчима способности любить, понимать, прощать и многому другому, что считала важным для себя.

После ухода из жизни второго мужа, Софья Сергеевна, вернулась всё-таки к Константину Николаевичу, и Юлька была несказанно рада за него. Девочка как губка впитывала в себя происходящее вокруг, принимая все коллизии жизни скорее подсознательно. Но при этом относилась ко всему рассудительно и философски, как к урокам жизни.

Константин Николаевич жил физической и душевной гармонией, наконец установившейся в его семье после возвращении жены, шутливо называя любимых своих – Шахерезада большая и маленькая. У обеих между бровями, чуть ниже переносицы, было изящное, в виде падающей капли родимое пятнышко. Он не сердился, когда незнакомые люди оборачивались им вслед с теплой улыбкой. Отчим рассказывал, что по преданию, красавица принцесса Шахерезада, чтобы защититься от превратностей судьбы, окружала себя своими двойниками – красавицами с изящной родинкой на переносице. Софья Сергеевна повторила себя в облике своей дочери, это воспринималось как волшебная игра природы, как совершенство её печати. Это, как любил повторять Константин Николаевич, и есть феномен печати Шахерезады.

Дети родственников обожали Юльку, с удовольствием гостили с ней в деревне. И смеялись весело, когда Юлька с юмором рассказывала о неистощимой фантазии Константина Николаевича, с которой он придумывал разные игры или устраивал походы с детворой из соседствующих дач. Особенно ребятня любила её рассказы о лошадях с конного двора, с которыми они отправлялась в ночное. А когда могли присоединиться к ним и Софья Сергеевна, и Константин Николаевич, – такими вечерами ребята до поздней ночи заслушивались его рассказами о далеких созвездиях, о путешествиях. Это была атмосфера откровения и того высокого и сокровенного, что зарождается только у ночного костра. Поэтому Юлька старалась, как могла, воссоздавать в отношениях с детьми такие же удивительные мгновения доверия, восторга и теплоты, постигнутые ею ещё в детстве.

Но когда, только что вышедшего на пенсию Константина Николаевича поразила тяжёлая болезнь, он не мог себе позволить раскисать перед своими дорогими и любимыми. Он упорно, изо дня в день учился заново говорить, ходить, жить. Своей волей и страстью к жизни он поражал не только близких, но и врачей. При всём при этом он, едва передвигаясь, продолжал контролировать жену, чтобы та своевременно принимала лекарство, не пропускала время для укола инсулином и многое другое.