Азъ есмь Софья. Сестра

– Разумеется. О вас идет хорошая молва, а нам нужен специалист. Не волнуйтесь, насильно удерживать вас там не будут. Я попрошу брата пригласить вас?

– Я буду весьма благодарен, ваше высочество.

Софья кивнула и выскользнула из угла, пока никто не заметил, что она спокойно и свободно разговаривает с мужчиной по-латыни. Блюментрост проводил ее удивленными глазами, попытался вспомнить, что говорили о царевне Софье, – и не смог!

Говорили о ней в тереме ну очень мало.

Да, есть такая. Да, живет с тетками в Дьякове по слабости здоровья – ей свежий воздух нужен. Но и только. Хотя слабости здоровья он у ребенка не заметил, наоборот. В тонких пальцах, на мгновение стиснувших его руку, чувствовалась сила и уверенность, да и в том, как царевна управляла своим телом – не движется так слабый и болезненный человек. Ой, не движется…

Кого бы расспросить?

Вот про царевича Алексея… А ведь говорила девочка вполне уверенно. О царевиче сплетничали намного больше. Что к сиротам он милостив, что создал специальную школу, чтобы не скитались они по дорогам, что учат там детей письму-счету… но к чему там лекарь?

Босяков лечить?

Ну так что же, Лаврентий не собирался чиниться. Приблизиться к нынешнему царю ему удалось. А вот к следующему… удастся ли?

Надо попробовать.

Долго ему размышлять не дали. Царице опять стало хуже.

* * *

Алексей Алексеевич обвел взглядом свои покои. Хоть и не занимал их никто, хоть и наезжал он сюда наездами, а все одно – тесно, душно…

Отец в храме остался, за матушку молится, а Алексея отослал. Не по детским силам несколько дней в храме отстоять. Алексей и не возражал. Да, батюшка, конечно, не по детским, как скажешь…

Софья уже приучила братца к тому, что лучшая молитва – делом. Да и Аввакум, уж на что бунтарь по натуре, а что-то не на коленях стоит в церкви, вот уж нет!

Детей учит, по домам крестьянским ходит, старается помочь… да, за его, Алексея, счет, но у него не отломится, работы в школе на всех хватит, а для крестьянской семьи приработок – это возможность выжить, а то и прикупить скотинку, птицу…

Так что молиться надо иначе. От молитв в церкви матушке ни жарко, ни холодно. А вот ежели б батюшка ей сказал – не надо тебе более рожать, я и тому рад, что уже есть! Двенадцать детей! Пусть даже и не все живы, но ведь все равно много, а она надорвалась!

Впрочем, отца виноватить тоже не стоит. Просто самому такой ошибки не совершить. Соня уже успела разъяснить, насколько вредны для женщины частые непрерывные роды… и откуда только сестренка столько знает?

Хотя это-то вопрос смешной. Сколь он сестру помнит – она и читает с легкостью, и все прочитанное запоминает, память у нее идеальная, ему бы такую. Нет, он тоже не жалуется, но… иногда ему мало кажется. Соня – та уже на шести языках говорит бегло, а он все еще путается…

Хорошая у него сестренка. А когда время придет – надо будет сестер замуж повыдавать, хватит монашек в царской семье плодить. Только вот за кого бы Соню выдать, чтобы она рядом оставалась?

Легкий стук в дверь оборвал его размышления. Софья как чуяла. Пришла, на ложе уселась, горсть орехов из блюда утащила.

– Что там, братик?

– Тятенька молится, бояре тоже туда же… матушка как?

– Тебе честно?

Алексей мрачно кивнул. Так Софья спрашивала, только когда ожидались неприятные новости. Как-то раз он даже покачал головой в ответ на ее вопрос – и получил радужный ответ, который и не оправдался. Потом он попытался поругаться на Софью, но куда там?

Девочка только плечами пожала. Мол, могло так случиться, но вот не вышло. Не обошлось. Если б ты правду хотел знать – я бы тебе все рассказала, и этот вариант не потаила, ты же сам не восхотел. И чего ты от меня требуешь?

Сейчас же девочка была мрачна и тосклива.

– Она не выживет, Алеша. Можешь начинать готовиться.

– Сонь…

Брат и сестра смотрели друг на друга внимательно и спокойно. Он – копия отца, только чуть поменьше. Она – так похожая на мать… или на бабку? Великую старицу Марфу? Кто знает…

– Алеша, я тебе лгать никогда не лгала и сейчас не стану. Ежели чуда не случится – матушка не поднимется. Сгорит дней за пять-десять.

Алексей только головой покачал.

– А что потом?

– А потом будет плохо. Ты – царевич, наследник, к тому же по крови Милославский. Отец, скорее всего, еще раз женится. Кого он выберет – бог весть…

– Отец женится?

– Алешенька, так ему сорок только вот исполнится! Чего б и не жениться?

– Так…

– В любом случае, Милославской его невеста не будет. С ней придет ее клан, Милославских начнут затирать, и они прибегут к тебе. Дадут копейку, попросят рубль…

– Гнать будем?

– Там посмотрим…

В дверь постучали.

– Царевич-государь, к тебе друг твой, Иван Морозов…

– Впустить немедля!

Ваня почти вбежал в комнату.

– Как вы тут?

Уселся с другой стороны от Софьи, так же, не спрашивая, запустил руку в миску с орехами.

– Молимся, – коротко ответил Алексей.

– Матушка просила передать, что она также молиться будет. Когда я уходил – лестовку перебирала.

– Передашь ей мою благодарность.

Алексей смотрел хмуро. А что толку в тех молитвах, ежели матери не будет? Его-то Мария любила, в отличие от Софьи, как-никак наследник, смышленый, красивый, веселый, весь в отца – как оправдание перед той, чье место она заняла.