Средневековая история. Чужие дороги

Разгорелся скандал.

Усугублялся он еще и тем, что Уэйсы поверили Энтони, а не своей дочери. Мелинда кричала, что Тони ее изнасиловал.

Тони кричал, что никогда, и никого насиловать не стал бы… дело решила служанка.

Краснея и бледнея, она пришла к господам и сказала, что молодой господин Энтони приказал ей прийти ночью. Конечно, она пришла бы. И пошла, но уже у самой комнаты ее остановила госпожа Мелинда, сунула девушке монету и велела убираться. А сама вошла в комнату.

За этот рассказ служанка получила пощечину от Мелинды.

А потом, когда скандал улегся, еще и хорошую сумму золотом от Ганца и Энтони Лофрейнов. На которую и купила себе небольшой трактирчик в городе. И замуж вышла…

Барон умел быть благодарным.

Руфус стиснул зубы и принялся выкорчевывать из сердца любовь. Занялся делами поместья – и скоро сал управляющим. Он знал о Лофрейне все.

Сколько в нем живет людей – и сколько овец на полях. Сколько вилок в столовой и сколько денег уходит на платья для сестер.

Сколько они вкладывают в дела и сколько получают… все.

Он управлял, он искренне любил Лофрейн, но понимал, что поместье ему никогда не достанется.

Что ж.

Брат его не бросит и не выгонит. Осталось только найти девушку, которой будет безразличен Энтони Лофрейн, и которая полюбит именно Руфуса Лофрейна. Но увы.

Учитывая, что младший брат был бледной тенью старшего, ждать придется еще долго. А еще… еще надо найти такую девушку, которая не поддастся обаянию Энтони Лофрейна. Тони вполне мог соблазнить жену брата, а носить рога Руфус считал вредным для здоровья. Говорят, они чешутся, когда растут. И в двери проходить неудобно… нет уж. Обойдемся, лучше поищем подольше.

Руфус и правда был похож на красавца-брата, как размытая фотография на оригинал.

Вроде бы те же зеленоватые глаза, те же каштановые волосы, но черты лица мяче и слабее, телосложение скорее худощавое, нежели мощное, робость во взгляде, неуверенность в себе – и увы.

Мужчина просто терялся на фоне Энтони, как свеча при свете солнца.

И сейчас, когда два брата сидели в гостиной, это было особенно заметно.

– Руф, мне надо уехать.

– Надолго?

– Думаю, на полгода. Может, чуть меньше.

– Далеко? – Руфус интересовался не просто так. Ганц Лофрейн почил уж десять лет как, и Энтони стал полноправным бароном. А значит, на всех бумагах требовалась его подпись, на все дела его разрешение…

– Да, далеко. Поэтому подготовь бумаги будешь моим доверенным, пока я не вернусь.

– Куда именно?

Энтони помолчал пару минут.

– В Ативерну, Руф.

– Мы с ними не дружим.

– Это верно. Но я надеюсь у них надолго не задержаться.

– Я могу спросить – зачем? В чем дело?

– Спросить ты можешь, а вот ответить я не вправе. Дело Короны.

Руфус тут же замолчал.

С королем шутки плохи, это уж точно…

– Это… не опасно?

Энтони хохотнул, весело и беззаботно.

– Не волнуйся, я не собираюсь умирать. Но если что… думаю, с Лофрейном ты справишься. Только бабу себе повеселее найди, чтобы дети поживее были. А то сидишь, как вареная селедка…

Если бы Энтони был внимательнее к людям, он бы заметил, как в глазах брата сверкнули злобные огоньки.

Как же в этот момент Руфус ненавидел красавца-брата. Такого легкого, веселого…

Такого…

И спустя десять, и двадцать лет он будет корить себя за одну и ту же злобную и жестокую мысль: «да чтоб ты сдох, сволочь!!!»

Ативерна, Лавери.

– Ты мое солнышко.

Лиля ворковала с сыном.

Избаловала бы она малыша безбожно, но по счастью, у нее было не так много времени. Хорошо хоть кормить самой получалось. И то – шок и удивление были обеспечены.

Знатная дама?

Сама?

Кормит ребенка?

Скандал!

А еще испортится грудь, и это так неэстетично, и вообще…

Лиле было наплевать. Тем более, главного запрета тут не было. Можно было и кормить ребенка, и заниматься любовью с мужем.[2 - официального источника автор не нашел, но такой запрет был распространен в средние века, в Европе. Пока кормишь – спи отдельно от мужа, прим. авт.]

Никто не видел в этом ничего плохого, а раз так…