Цена её любви

Вампирша снова завыла, но в этот раз вой был больше похож на долгий грозный рык, обещающий мучительную смерть обидчикам. Лай в конце походил на горький плач с истерическим хохотом… Самец не придёт на помощь – он предал её, оставив в руках матери. Позволив ненавидящей Блеров решать судьбу последней представительницы этого рода.

Определять, должен ли увидеть свет его первенец, родившийся вне брака, зачатый в любви бастард…

Ровно год она пряталась, чтобы вернуться…

И теперь готова восстать из мёртвых!

Стражник на главной башне протрубил в рог, возвещая наступление ночи. Мост через ров подняли при первых же громких звуках. Ворота закрылись, но для ночных визитёров это не станет препятствием.

Белошвейка знала, как попасть в замок незаметно. Друг детства заплатил жизнью за спасение названной сестры, воспользовавшись семейной тайной. Прадед Гиона лично рыл подземный ход, ведущий из башни к лесу.

Изабель с легкостью отодвинула огромный плоский камень, прикрывающий вход в подземелье. Она осторожно втянула ноздрями застоявшийся, спёртый воздух, отдающий сырыми стенами, плесенью и насекомыми, населяющими тайный проход.

В памяти всплыл день побега, первый день перехода в новую жизнь.

Вампирша обхватила живот, выгнула шею и зарычала, выставляя вперёд клыки.

Её время пришло.

День мести настал.

Она уверено шагнула в темноту; следом, не раздумывая ни секунды, вошёл Дерик.

Им понадобилось немного времени, чтобы достичь каменной лестницы, ведущей в центральную башню. Изабель толкнула толстую дубовую дверь, преграждавшую путь наверх, та натужно заскрипела, но не поддалась. Она со злостью ударила ногой по обитой железом преграде. Сорванное с проржавевших петель дерево пошатнулось и с грохотом упало внутрь.

Вампирша огляделась, пытаясь определить, в какую сторону двигаться? Она принюхалась.

Запах смерти витал в воздухе, пахло горелой человеческой плотью. В душе что-то шевельнулось. Она удивилась собственной реакции – уж не сострадание ли это? – но тут же откинула глупые мысли. Не может быть в ней никакой жалости – некого жалеть в этом замке. Все, кого когда-то любила, либо предали, либо ушли в небытие.

Изабель вспомнила прощальный взгляд Додсона-младшего. Кровь, тонкой струйкой брызнувшую из уголка открытого рта. Рванувшую наружу живительную жидкость из пробитой острым мечом груди. Его последние слова перед тем, как захлопнуть дверь изнутри:

– Беги…

Верный друг собственным телом преградил преследователям вход в подземелье.

Кровь, боль, смерть, жажда и снова кровь – вот то, что теперь главенствует в её жизни, и даже воспоминания сотканы смертельно-кровавыми нитями боли…

Вампирша почувствовала сладковатый запах, исходящий из подвала, где когда-то сама ожидала казни.

Она, спустившись на три ступеньки, заглянула в приоткрытую дверь, расслышав слабый шёпот и грубый смех в ответ, и вошла внутрь.

Мерцающий свет вставленного в железное крепление факела слегка освещал мрачное пространство помещения.

На протянутой через толстую балку верёвке, за связанные за спиной руки болталась подвешенной молодая женщина. Прикованный к сырой каменной стене мужчина умолял рослого палача пощадить жену, твердя, что та не крала ткань, предназначенную для платья хозяйки.

Перед глазами Изабеллы появилась красная пелена, принёсшая вместе с гневом воспоминания.

Точно так же когда-то она умоляла смилостивиться над собой. Божилась, что никогда не призывала дьявола, потому что не была ведьмой, но никто не хотел слушать. Одна за другой – бывшие подруги называли её колдуньей, присягая в том на кресте. Одна за другой…

Изабель вспомнила довольный взгляд Жаклин; коварный замысел графини удался – ненавистную девку ждал костёр. Только беременность спасала белошвейку от страшных пыток. Пытать женщину на сносях инквизитор не стал, ограничившись побоями с прижиганием, не позволив делать этого и палачу замка. Но после родов её ожидали дыба с костром. Достаточно многие подтвердили факт колдовства. Очень щедро пожертвовала леди Бедфорд на нужды церкви.

Молитвы клеветниц были приняты, мольбы невиновной никто слушать не стал…

* * *

Если бы кто-то сказал девочке Изе, в шесть лет впервые обратившей внимание на сказочно-красивого зеленоглазого мальчика, выряженного в одежду, сшитую из золотистой парчи, что именно он станет причиной её огромного счастья и невероятных страданий…

Она в числе других жителей замка и крестьян из близлежащих деревень давала присягу на верность молодому Ричарду Милтону, графу Бедфорд.

Крёстный Нед, взявший на себя воспитание оставшейся сиротой девочки, всего на год старше его сына – Гиона, крепко держал детей за руки, не позволяя удрать с площади. Нелегко мужчине одному растить двоих малышей, но он отлично справлялся. Мать Гиона умерла в родильной лихорадке, а верный сердцем кузнец так и не смог найти замену любимой. Воспитывать детей помогали сердобольные соседки.

Рыжие волосы маленького графа непокорными прядками торчали из-под большой, отделанной жемчугом и земляничными листьями короны. Столь громоздкое сооружение нелепо смотрелось на небольшой головке ребёнка. Изабель прыснула, заметив, что съехавший набок венец оттопырил и без того не маленькое ухо мальчика.

– Ушастик, – прошептала она, перед тем как прикоснуться губами к протянутой в величественном жесте руке напыщенного лорда.

За что тут же получила подзатыльник от Неда и гневный взгляд от графини.

Мальчик обиженно засопел и, заглянув в глаза острой на язычок девочки, ответил так же шёпотом:

– Грязнуля, нос оботри. – Он ехидно улыбнулся, одарив дерзкую простолюдинку презрительной усмешкой.

Иза, прикрыв рукой кончик розового носика, в смущении опустила голову, пообещав себе, что припомнит при случае обиду надменному врунишке. Верный Гион принял решение отомстить прямо сейчас, ткнувшись при поцелуе сопливым носом в тыльную сторону ладони маленького гордеца.

Через десять лет кареглазка принесла в хозяйский дворец рубахи, сшитые для молодого сюзерена, и присутствовала при их примерке.

В этот раз во взгляде графа презрения не было. Он с нескрываемым любопытством оглядел ладную фигурку и красивое личико юной белошвейки, и лишь затем заговорил о ничего не значащих пустяках. Во взгляде зелёных глаз, провожающем выходящую в дверь девицу, сквозило восхищение.

Изабель проворочалась в ту ночь в безнадёжной попытке заснуть. Сон не шёл, несмотря на усталость. А на утро в её глазах появилось что-то новое: мечтательность, печаль и неуловимо светлая искра надежды, что не укрылось от внимательного Гиона.

Он вспомнил, где была вчера вечером подруга, которую считал сестрой, и понял, о чём мечтает, на что надеется юная дурочка. Иза постепенно менялась. Додсон-младший удивился внезапному увлечению девушки прогулками в берёзовую рощу, куда она стала наведываться по нескольку раз в неделю. Белошвейка вдруг начала интересоваться лечебными травами, пучки которых развешивала для сушки по всему дому.

Кузнец не поверил в её внезапный интерес к врачеванию и выследил укромное место в лесу, где она встречалась с любовником. Его потрясло имя человека, сделавшего подругу детства наложницей…

Граф Бедфорд!

Надменный красавец, разбивший к тому времени не одно девичье сердце, был ещё мальчиком помолвлен с единственной дочерью, богатой наследницей графа Пембрука.

Глава 1.2

Изабель долго не могла забыть выражение гнева, ярости, обиды во взгляде брата, направленном в её подёрнутые поволокой страсти глаза.

Он сорвал графа с сестры и с размаха ударил в челюсть. Ричард упал, но тут же поднялся и ринулся на противника. Иза рыдала, натягивая дрожащими руками платье. Названная сестра уговаривала Додсона прекратить драку, объясняя, что граф не виновен – она сама согласилась на эту связь. Они любят друг друга. Но Гион не слушал, продолжая работать кулаками.

Молодой кузнец, обладавший не дюжей силой и ловкостью, с трудом одолел дворянина, выигравшего не один рыцарский турнир. Они долго приходили в себя, смывая кровь со ссадин в ручье. Сюзерен объявил, что прощает подданного за непозволительную дерзость ради любви к его сестре.

Гион, отрицающий подобное великодушие, потребовал от лорда дать слово, что тот прекратит встречи с Изой; в ответ на это молодой граф лишь рассмеялся. Никто и ничто не сможет разлучить его с девушкой, которой решил отдать своё сердце.

Додсона раздражало, что влюблённые совершенно не думали о последствиях тайной связи. Он снова сжал кулаки, наседая на будущего правителя.