Найленир. Эльфийская баллада

«Голос мужской. Воспевал, восхвалял он невесту,
Деву эльфийскую, длинное вечное имя,
Что недоступно для смертных – лишь он его знает.
Очи бездонны её, и мудры, не тревожны.

В песне ещё говорится о чуде эльфийском,
Озере звёзд, что у них на окраине леса;
К озеру деву зовёт он, чтоб вместе услышать
И предзакатный ответ, и вопрос предрассветный».

Так отвечала Альне и надолго умолкла.
Вскоре, однако, они прискакали к воротам —
То ли из листьев, а то ли из ярких алмазов.
Эльфы почётных гостей на поляне встречали

И, светлоликие, в синий шатер проводили,
Где под Вечерней Звездой и король с королевой
Ждали союзника. Были пиры здесь не редки,
Двор королевский – сияющей радости полон.

Смертных они привечали… забыть чтобы вскоре.
Что тут поделать: сменяются царства людские,
И покидают цари свою землю так часто,
Что и не стоит бессмертным, печалясь, их помнить.

Связи с людьми прерываться, однако, не должно.
Царь Таруил – образец и потомкам, и предкам,
И заслужил с королями особенной дружбы:
Долго от злого врага защищал он границы

Царства лесного. Они ж, уговор соблюдая,
Выходы к морю хранили и порт отбивали.
Вот и сейчас – возвратился с победой царевич,
Долгого рода наследник и старший из братьев.

«Жаль, что Леир не встречает вас, гости, с почётом…
Но угощайтесь, его вы увидите завтра!
Он, лишь вернувшись, уехал в леса золотые,
Чтоб отдохнуть от сражений, ему ненавистных,

И помечтать о невесте своей и о мире».
Мать улыбалась, отец же нахмурился: «Верно,
Сыну приятней мечтать по лесам о невесте,
Петь о ней песни, чем рядом – красой любоваться.

Мелиэль долго ждала – дождалась, наконец-то!
Сын мой, едва прискакав…»
«Не сердись, он – мечтатель, —
Мать-королева ему возразила с улыбкой. —
– Пусть же мечтает, коль может ещё после битвы.

Эльфу мечтать не зазорно: и сны, и надежды —
Все его сбудутся. Радость легко бесконечно
Ждать, если знать, что она никогда не иссякнет
И не исчезнет.
Но эльфов порой убивают…»

И отвернулась она, чтобы спрятать тревогу…
Дети её – для почёта и славы, нарочно —
Сами гостям подносили напитки и яства,
И зазвучали в шатре и под небом открытым

Чудные песни. И гости внимали им долго,
И показалось, что сказка – реальностью стала,
Нет ни беды, ни болезни, ни скуки, ни страха.
Только Альне всё искала услышать тот голос,

Кто бы мог петь? Но никто ею узнанным не был.
Так неужели в лесу пел тот самый царевич?
Нет, мать сказала, Леир далеко уезжает,
Голос его не могли услыхать при дороге.

Вышла Альне из шатра и коня отыскала —
Здесь не водили коней запирать на конюшне,
А оставляли пастись – никогда не ушли бы
Лошади, дивного места покинув не в силе.

Тут и решилась Альне, никому не сказавшись.
Ночь так светла, так ярка и понятна дорога —
Светится, точно её изнутри освещают,
Что заблудиться нельзя. И Альне ускакала.

И любовалась ночным, сладко пахнущим лесом,
Звёзды считала, цветы закрывала руками,
Трогала ветки, и ветки чуть слышно звенели;
И колыбельные пели незримые птицы.

Было не страшно совсем, она ехала дальше
И добралась до ручья, ледяного, ночного,
В нём умывалась и долго сидела в забвеньи
Рядом, и всё ей казалось, что слышится песня.

Так ей хотелось догнать эту песню скорее,
Что далеко забрела. В полночь звёзды исчезли,
Кроны деревьев сгустились, светило ночное
Скрылось. Ни зги не видать, и пропала дорога,

Странные звуки и чёрные шёпоты злые
Вдруг обступили. Альне ещё долго держалась