Развод не дам. Карма

Развод не дам. Карма
Галина Милоградская

– Я приду только ради тебя. Не жди, что он меня заинтересует, я не люблю подобных мудаков, пусть они сто раз раскаялись.И вот теперь я сижу напротив Марата, смотрю на его губы и понимаю, что отлично помню, как он целуется. Слишком хорошо целуется, зараза.***– Остроумная, да? – прямо сейчас хочется оказаться как можно дальше от этой язвы.– Есть такое. Хочешь уйти? Что, даже кофе не попьёшь?Рука так и тянется сжать эту шейку. Несильно так придушить, чтобы стереть эту ухмылочку. Вместо этого кладу ладонь на затылок, тяну на себя и целую.От автора: Может читаться отдельно от основной истории "Развод не дам, Точка".Даже закостенелые грешники могут раскаяться и получить право на второй шанс. Подарим его Марату, он тоже заслужил)

Галина Милоградская

Развод не дам. Карма

Первая глава

Марат

Аэропорт Джона Кеннеди только в первый раз поражает воображение. Когда идёшь по нему десятый раз уже не так впечатляет. Скоро домой, стажировка подходит к концу. Соглашаясь, не думал, что стану так скучать по Москве. Каринка прислала фотографию грамоты – получила за участие в английской олимпиаде. У них сейчас глубокая ночь, а то позвонил бы, поздравил. Здесь принято хвалиться успехами детей, как своими собственными. Я не хвастаюсь, просто горжусь. Жаль, что с сыном отношения на ещё большем расстоянии: Алёна переехала с мужем в Испанию. Разрешение на выезд я дал без проблем, но с условием – позволять общаться с Костей. Она возражать не стала, только общение наше… Слишком поверхностное. Оно и понятно, откуда взяться теплоте, когда видимся два раза в год, а в остальное время пытаемся поддерживать видимость переписки? Ему девять, возраст сложный, но это не моё решение – жить в другой стране. Первый год после развода с Агатой я часто с Костиком виделся, а потом Алёна личную жизнь устроила и махнула хвостом.

Вздыхаю, идя через толпу к выходу. Первый год после развода помнится смутно. Пил, едва не вылетел с работы, жалел себя, ненавидел себя, снова жалел. Пытался вымолить прощение у Каринки. Ревновал Агату. Вёл себя пиздец как жалко, вспоминать стыдно. С тех пор отношения строить не пытался, ни к чему. Секс – да, для здоровья и разрядки. И так хорошо живётся, нахуй углубляться в дебри.

Двери уже в нескольких метрах, когда девушка, идущая впереди, вдруг резко подгибает ногу и начинает падать. Хватаю, не успев подумать. Выпрямляю, улыбаюсь: красивая. Кареглазая шатенка с очаровательной родинкой на щеке.

– Всё в порядке? – спрашиваю на чистейшем английском. Она нервно ведёт плечом, отпускаю. Смотрит вниз, раздражённо цыкает.

– Каблук подвернулся. – Водит каблуком по полу туда-сюда, мрачно констатирует: – Супинатор сломался. Чёрт, только второй раз надела эти туфли!

– Сочувствую. Может, угостить вас кофе, чтобы немного подсластить горечь потери?

– Кофе? – Она мрачно смотрит на меня. Потом на туфли. – Тут и виски будет мало.

– Можно и виски. – Подхватываю её чемодан, поправляю свою сумку, сползшую с плеча. – Марк.

Странным образом «Марат» у американских коллег преобразилось в Марк, я спорить не стал. Пусть называют так, как удобно, без разницы.

– Валери. – Протягивает руку, серьёзно пожимаю. – Ты – пилот?

– Да, – киваю и начинаю пробираться к выходу. – А ты?

– Врач. Прилетела на симпозиум. – У неё лёгкий акцент, не могу разобрать, какой. То ли южные штаты, то ли великобританский. – Выступаю с докладом через два дня.

– Через два дня я буду в небе над Атлантикой.

– Звучит интересно.

– И выглядит тоже. Как-нибудь покажу тебе небо в кабине пилота.

– Конечно, – саркастично отвечает она. Смотрю сверху вниз. Мне до плеча, но хрупкой не выглядит. Взгляд уверенный, походка – тоже, несмотря на сломанный каблук.

– Ты хирург? – открываю перед ней дверь, пропускаю вперёд.

– Умею обращаться со скальпелем.

Валери не выглядит охотницей за приключениями, но что-то в её взгляд чётко даёт понять, что эту ночь она не против провести со мной. Не спрашивает, куда мы едем, когда садится в такси. И ни слова не говорит, когда поднимаемся в мой номер. Нравится такая покладистость. Взрослые люди, которые понравились друг другу с первого взгляда.

Наливаю обоим виски, пока она уходит в ванную. Возвращается в халате, берёт свой стакан. В вырезе видны тонкие ключицы, невысокая грудь приятно обтянута тёмно-синим вафельным хлопком.

– Ты чётко даёшь понять, чего хочешь, – хмыкаю, откровенно рассматривая. Пальцы на ногах очень аккуратные, покрыты бесцветным лаком.

– А что, есть смысл в прелюдиях? Я могу поломаться для видимости, если ты хочешь почувствовать себя завоевателем.

От её слов пробирает горячая дрожь. Соприкасаемся стаканами, выпиваем. Её губы влажно блестят, и на вкус – терпкая вишня. Ладонь ложится на шею, зарывается в волосы, я притягиваю к себе, целуя глубже. Желание проходит волной жара по телу. Приходится сделать усилие, чтобы остановиться.

– Не скучай, я быстро.

Правда быстро. Раздеваюсь, бросая одежду на стиралку. Становлюсь под душ, размазываю пену, быстро смываю. Сердце колошматит о рёбра. Быстро вытираюсь, обматываю полотенце на бёдрах, выхожу. Валери уже лежит в постели, халат – на банкетке в изножье кровати. Кожа в свете ночника кажется матовой. Одеяло натянуто по грудь, в руке – новый стакан, на тумбочке стоит бутылка и лёд. Подхожу к кровати и останавливаюсь, давая рассмотреть во всей красе. Она смотрит открыто, не смущаясь. Приподнимает бровь, останавливая взгляд на полотенце. Медленно его снимаю, кладу рядом с халатом. Под откровенным взглядом член начинает подниматься.

– Нравится? – Голос проседает. Подхожу ближе, беру свой стакан.

– Нравится, – кивает она и откидывает одеяло в сторону. Один глоток, стакан возвращается на тумбочку, а я достаю из неё презерватив и упираюсь коленом в кровать. Моя очередь рассматривать. Аккуратная круглая грудь, плоский живот, полоска волос на лобке, а ниже всё гладкое. Как люблю.

– Нравится? – спрашивает насмешливо. Отвечаю поцелуем. Терзаю губы, смешивая вкус, влажно вожу языком, ложась сверху. Она горячая, жжётся. Скользит подо мной, извивается, сладко постанывает, когда пальцы начинают ласкать клитор. Как хорошо настроенный инструмент, звучит идеально. Внутри приятно тесная, и пахнет так, что голова кругом. Удобнее устраиваюсь между широко разведённых ног, оттягиваю нижнюю губу, ловлю взгляд. Одной рукой упираюсь в изголовье, другой помогаю себе.

Охуенная. Она охуенная. Движется так, как необходимо, стонет в такой тональности, что волосы на затылке приподнимаются. Гладит, сжимает, подмахивает, моментально подстраиваясь под нужный ритм. Тело живёт своей жизнью. Бёдра непрерывно двигаются, губы водят по шее, ловят соски. Так хорошо, что пульсирует в паху почти болью. Валери уже стонет в голос, упираясь затылком в подушку. Ещё, ещё и ещё. С силой насаживаю на себя. Оргазм простреливает позвоночник, яйца поджимаются с такой силой, будто никогда не опустятся обратно. Она сжимает внутри, пульсируя, словно досуха выпивает. Падаю рядом и довольно улыбаюсь. Перевожу дыхание, восстанавливаю силы для второго забега. Валери скрывается в ванной, выходит из неё полностью одетая. Привстаю на локте.

– Уже уходишь?

– Надо как следует выспаться. – Она пожимает плечами. Подрываюсь, иду за ней, как есть – голый.

– Даже телефон не оставишь?

– А надо?

Скорее всего нет, но с ней я бы точно повторил.

– Чистого неба тебе, лётчик, – хмыкает и уходит.

Недоверчиво качаю головой. Улыбаюсь. И что это только что было?..

В Москве солнечно, май в самом разгаре. Цветёт сирень, прохожие наконец начали раздеваться и выбираться из зимней спячки. Вечером на ужин ждёт Карен. Умудрился остепениться, уже два года живёт с бывшей стюардессой Полиной. Если кого и могу назвать другом, так это Карена. Когда надо выслушает, когда надо – на хуй пошлёт и мозги вправит. После развода очень помог, и с тем, чтобы удержаться на работе тоже. С бутылкой вина поднимаюсь на их этаж, целую Полину в щёки, когда впускает в квартиру. Протягиваю бутылку.

– Кто-то сегодня решил побыть элегантным? – весело спрашивает Карен, глядя на вино.

– Дурные заграничные привычки, – хмыкаю и замираю. Быть не может. Валери выходит из балкона и тоже пристально смотрит на меня. Узнала.

– О, Лер, а вот и Марат, о котором я тебе рассказывала, – говорит Полина.

– Надеюсь, только хорошее, – говорю, а губы с трудом шевелятся. Веселье дрожит в груди.

– Про развод и двоих детей тоже сказали, – говорит она низко. У неё грубый голос, – вспоминаю невольно. Сиплый, совсем не женский. А вот внешность цепляющая.

– К сожалению, этот факт из моей биографии сложно игнорировать, – отвечаю, улыбаясь. Делает вид, что незнакомы? Подыграю. – Но это нечестно. Ты обо мне уже всё знаешь, а я о тебе – ничего.

– Вот и познакомимся, – суетливо говорит Полина. – Давайте за стол.