Улыбка ангела

– О! Презент! – он ловко подхватил Светкин бальзам.

Я растерялась. «Пусть берёт, иностранец ведь», – подумала я, но Светка думала совсем иначе.

– Ну-ка, поставь на место! Это мой бальзам! – закричала она.

– Презент! Pleas! – просил англичанин.

– Это мой! Я для себя купила! – не сдавалась Светка. – Дурдом какой-то! – она была возмущена не на шутку.

– Дудом? – переспросил англичанин, глядя на меня и ожидая перевода.

– Перестань учить иностранца плохим словам! Купим тебе ещё бальзам, пусть берёт, – сказала я Светке.

– Дурдом какой-то, – Светка покрутила пальцем у виска, глядя на англичанина. Кларк засмеялся, поняв сразу всё сам. Поблагодарив, он ушёл совсем не по-английски, а радостно подпрыгивая.

– Что он сказал? Ничего не понимаю! Галиматья какая-то! – не могла успокоиться Светка.

– Между прочим, врач Гали Матье жил в Париже и лечил людей каламбурами и остротами. Ты должна быть милосердной! Тебя что, этому не учили?

– Истинное милосердие начинается дома, – назидательно приговаривала я.

– С дудома! – засмеялась Светка, вспомнив англичанина.

Мы гуляли по малолюдным улицам, вдыхая незнакомый, чуть влажный майский воздух, не заметно поглядывая на красавцев-латышей: элегантных и светловолосых.

– Какие мужчины! Стройные, спортивные, не то, что у нас в Караганде, – восхищалась Светка, поправляя свою шляпку так кокетливо, будто позировала перед фотокамерой. – Я такая сентиментальная! – она просто откровенно строила глазки белокурым парням.

– Они очень воспитанные, заметь, хотя, сентиментальность и время мешают смотреть на людей объективно, – сказала я, любуясь архитектурой старой Риги.

Лёгкий ветерок пробегал по листьям деревьев, по глади Даугавы, нёсшей свои спокойные воды. Казалось, что это сама римская богиня весны Майя посетила эти прекрасные места!

Ближе к вечеру я начала готовиться к возможной встрече со своим любимым артистом. Я была уверена, что увижу его и волновалась, как будто предстояло настоящее свидание. Вся моя тургруппа почему-то увязалась за мной, словно им идти больше было некуда. Когда мы подходили к театру, я так переживала, что даже проголодалась: купила десять трубочек с кремом и тут же съела сразу две, забыв о фигуре. Но нас ожидало разочарование: спектакль был назначен на следующий день, а репетиция уже закончилась. Я вышла из театра и подошла к большим квадратным тумбам с афишами, стоявшими невдалеке. Безучастно разглядывая их, я ждала непонятно чего. Какая-то сила удерживала меня возле театра. Мои спутники тоже не торопились уходить: стояли у входа, что-то обсуждая.

И вдруг краем глаза я увидела Его. Я не верила своим глазам, но спутать Его было невозможно ни с кем. Его высокая спортивная фигура в белом плаще двигалась к театру. Забыв обо всём на свете, я глядела на него влюблёнными глазами. Мои друзья окружили его и стали говорить обо мне… Я услышала знакомый голос с милым прибалтийским акцентом: «Гдье эта дьевушка? Гдье она?» Он повернул голову, сделал шаг в мою сторону. Я столько мечтала об этой встрече! Вот я здесь, и он идёт ко мне! Мы смотрели друг на друга, но, вдруг сорвавшись с места, я понеслась прочь вдоль по бульвару Паломью, в свою гостиницу «Рига», словно хотела там спрятаться от самой себя. Это было позорное бегство. «Стыдно, очень стыдно… – Проехать полторы тысячи километров, чтобы увидеться с ним и так всё испортить! – ругала я себя. – Может, это была судьба? ведь зачем-то он вернулся? – Что ты такое думаешь? – Как хочу, так и думаю! Кто мне запретит?» Внутренний диалог, как шторм, бушевал во мне. Ведь, пока жива надежда, душа ищет свой идеал.