Минус одна минута. Книга вторая. Маски приоров

– Если вы про… про Капитана, то я сама с этим разберусь. Мне совсем не трудно сделать то, о чем он просит.

– Просит? Это вы называете – просит?! – поморщился Тимофей. – Не надо рассказывать мне сказки, Ася. Я живу здесь уже почти пятьдесят лет и слишком хорошо знаю, о чем и как приор может просить мортала. И знаю, чем это иногда заканчивается.

– Он меня не бьет! – вскинулась она и внезапно залилась несчастным багровым румянцем от кончиков ушей до высокой стойки воротничка нежно-желтой блузки.

Тимофей внимательно посмотрел на нее и вдруг догадался.

– Так, стоп. Он вас не бьет, но… Я правильно понял? Иногда он с вами спит?

– Нет, что вы! – замотала головой Ася, морщась от отвращения. – Он хочет, но я не соглашаюсь…

Вот же скотина! Вроде бы раньше за Капитаном такого не замечалось. Все знали, что он регулярно ездит к одной симпатичной молодой девице из итеров. У той было достаточно экторов, которые могли бы не пустить даже такого драчливого хама к своей хозяйке, если бы она не захотела его принимать. А поскольку ни про что такое слышно никогда не было – значит, их хозяйка была совсем не против. Может, кормилась с приорского стола, а может, Капитан ее вполне устраивал в роли любовника. Что же на него сейчас-то нашло?!

С другой стороны, это ведь можно считать подарком судьбы. Капитан, конечно, все равно скотина, но сейчас он, сам того наверняка не желая, очень помог. Что ж, придется воспользоваться помощью конкурента.

И Тимофей решительно заговорил:

– Значит, так, Ася. Сейчас мы с вами поедем ко мне домой. Не волнуйтесь, – поспешно сказал он, успокаивающе поднимая ладонь, – у меня есть отдельный домик с надежными замками. Вы там переночуете и решите, что мы с вами будем делать дальше. Если вы захотите, то останетесь у меня и будете ездить к своим виноградникам и живности под охраной моих экторов и так часто, как вам будет нужно. А если вас этот вариант не устроит, я просто велю нескольким своим экторам вас охранять. Я построю им домик рядом с вашим, и они будут здесь жить.

Ася, притихшая под его напором, жалобно спросила:

– А сейчас-то зачем к вам ехать?

– А вы уверены, что Капитан не вернется после моего ухода? – возразил Тимофей. – Я хочу, чтобы с этого момента вы не оставались в этом доме одна.

Он встал и протянул ей руку:

– Пойдемте. Или предпочитаете все-таки подождать, пока он вернется?

Ася неуверенно огляделась:

– Вообще-то мне надо собраться…

– Хорошо, я буду ждать вас в повозке, – и он, слегка поклонившись, вышел.

…Тимофей, разумеется, сделал все возможное, чтобы поездка получилась как можно более долгой: все, что он хотел узнать, лучше было выяснить по дороге. Когда они приедут, Ася, скорее всего, тут же укроется в своем отдельном домике – а уж там у нее будет время собраться с мыслями и надеть нужную маску. Поэтому к воротам его сумрачного замка они подъехали только через час.

Истосковавшиеся без хозяина экторы засуетились вокруг повозки, стараясь услужить неожиданной гостье. Тимофей отозвал в сторону Германа и отдал все необходимые распоряжения по поводу размещения Аси и организации завтрашнего ужина. Идее ужина Герман сильно удивился, но можно было не сомневаться: все будет сделано как надо.

Увидев, что экторы собираются распрячь уставшую кобылу, Тимофей сердито прикрикнул на них:

– Повозку не трогать!

– Ты еще куда-то собираешься? – еще больше удивился Герман.

– Если ты не возражаешь, – ядовито откликнулся Тимофей.

Герман внимательно посмотрел на него и тихо спросил:

– Что-то не так? Я ведь вижу.

Тимофей оглянулся на Асю, которую целая процессия экторов уже почтительно сопровождала к небольшому гостевому домику. Убедившись, что та ничего не видит, он схватил Германа за рубашку, рванул к себе и прошипел:

– Почему мне никто не сказал, что на Равнине появился новый мортал? Полгода! Ты понимаешь, полгода – а я ничего не знаю! Как так?

Он отпустил воротник эктора, зло ткнул того кулаком в плечо и демонстративно вытер ладонь об штаны.

Герман перенес выговор со стоическим молчанием, но, выждав с минуту, все-таки спросил:

– Это все? Потому что мне кажется, что дело не в этом.

– Да плевать мне, что там тебе кажется! – рявкнул Тимофей. – Не твое дело, что со мной.

Эктор пожал плечами и рискнул задать еще один вопрос:

– Ты сейчас далеко поедешь? Империя устала, – и он кивнул головой на опустившую голову кобылу. – Если далеко – может, сменить лошадь?

Все так же раздраженно Тимофей огрызнулся:

– К Первым горам – это далеко? Если далеко – меняй лошадь, только побыстрее.

Пока Герман отдавал соответствующие указания, а перепуганные гневом хозяина экторы метались на конюшню и обратно, Тимофей нетерпеливо мерил шагами двор. Герман искоса поглядывал на него, всем своим видом демонстрируя неудовлетворенное любопытство, но спросить больше ни о чем не решался.

Когда повозка была наконец готова к старту, Тимофей, больше ничего не говоря, вскочил на сиденье и хлестнул по хребту молодого светлогривого жеребца. Тот испуганно рванул с места, и повозка скрылась из виду.

…Вернулся Тимофей только поздно ночью. Как было заведено, все экторы бодрствовали в ожидании его появления. Только Герман, сидевший в кресле напротив входной двери, время от времени задремывал, но ему такие вольности обычно сходили с рук.

Когда хозяин – запыленный, уставший и очень возбужденный – вошел в вестибюль, часть экторов неслышными тенями метнулась наружу, чтобы обиходить вторую за день лошадь, а оставшиеся замерли в ожидании распоряжений.

– Я в мастерскую, – бросил Тимофей, с размаху вбивая ступни в дожидавшиеся его возвращения мокасины. – Мне большую чашку очень крепкого кофе сейчас, потом еще одну – через два часа. В девять принесете в мастерскую завтрак, в час – обед. Внутрь не заходить. Открываете дверь, беззвучно ставите поднос… Слышите? Без-звуч-но! Ставите поднос и молча уходите. Если я не выйду до пяти вечера, Герман заходит ко мне и напоминает о времени. И чтобы я больше никого не видел!

Он быстро зашагал в сторону своей мастерской, прижимая к себе какой-то сверток, обмотанный грязным тряпьем.

…К семи часам начали собираться гости. Тимофей, одетый по вчерашнему образцу, босой и с бронзовым знаком на груди, любезно встречал каждого у входа.

Кто-то приходил один, другие появлялись небольшими группками – то ли для пущей безопасности, то ли от смущения. С каждым гостем Тимофей обменивался несколькими непринужденно-любезными словами и провожал его в роскошную парадную гостиную, где пришедшие один за одним замирали перед укрепленным над камином бронзовым знаком – таким же, как у Тимофея на груди, только во много раз больше.

Никто прежде в гостях у Тимофея не бывал. Это вообще было не в обычаях приоров – собирать у себя такие большие компании, так что почти никто из дричей и тем более итеров не мог бы похвастаться тем, что бывал в гостиной у приора. Во дворе – нередко, будучи притащенным экторами; в кладовке, где требовалось оставить привезенные продукты и прочее – тоже частенько, но уж никак не в гостиной. Поэтому сейчас приглашенные с любопытством разглядывали обстановку и манившие ароматами с обширного стола яства.

Но самое большое внимание привлекал все-таки знак на стене. Равнина привыкла видеть Тимофея в неизменно мятой одежде и полотняной тюбетейке; никаких украшений на этом подчеркнуто сибаритском наряде ранее не наблюдалось. И вдруг – нате вам! Сначала он визиты наносит с этим странным знаком – а теперь, оказывается, у него такой же в гостиной висит на самом заметном месте! Посему народ толпился в основном в той части гостиной, откуда лучше всего было видны три круга с солнышком в центре.

Довольно скоро у кого-то родилось робкое предположение, что этот знак очень напоминает центральную часть изображения Солнечной системы. Кто-то даже сумел вспомнить словосочетание «гелиоцентрическая система», однако дальше этого дело не пошло. Приходилось терпеливо ждать, пока Тимофей встретит всех гостей, соизволит появиться в гостиной и, может быть, все вразумительно объяснит.

А Тимофей в это время честно выжидал в вестибюле допустимые пятнадцать минут возможного опоздания гостей. Ему был прекрасно слышен из гостиной взволнованный шум, и он внутренне готовился через несколько минут сделать его еще более взволнованным.

Вошла Ася. Судя по ее виду, вчера она захватила из дому больше, чем было достаточно для произведения на сегодняшнем мероприятии сногсшибательного впечатления. Обнаженные плечи, мерцающий атлас настоящего вечернего платья, длинный тонкий шелковый шарф, окутывающий шею и руки… Видимо, ее слабость к французским изыскам не ограничивалась сырами и вином.

Тимофей некоторое время полюбовался эффектным явлением Аси на пороге его дома, подождал, когда она с ним поравняется, и с удовольствием склонился над ее рукой. Выпрямился, предложил ей руку и неторопливо повел к входу в гостиную.