Ключик

Пораженно подняв глаза от их соединенных ладоней к лицу Сеймаса, девушка успела увидеть в его темных глазах сначала шок сродни собственному, а потом гудящее и готовое все пожрать в своем немыслимом голоде пламя. Контакт их глаз длился меньше мгновения, но этот яростный огонь окатил душу Эммы, проникая в такие ее уголки, о которых она и сама не подозревала. На краткий момент ей показалось, что этот свирепый мужчина оказался к ней настолько близко, что между ними нет ни единой молекулы воздуха для дыхания, которую они не разделили бы на двоих. А в следующий он отшатнулся, резко выдергивая свою руку, оказываясь снова по другую сторону галактики от нее, оставляя в изумлении и растерянности от собственных эмоций.

– Боец Джимми, я приказал вам отправляться в санчасть и отдыхать, – слова лейтенанта снова стали идеально ровными кирпичами из обжигающе холодного льда, которые с головокружительной скоростью скрывали тот случайно подсмотренный огонь. – Какую часть приказа вы не поняли?

И снова перед Эммой Стальной Сейм, с лицом, как у каменного изваяния, и бьющим наотмашь взглядом. Не почудилось ли ей все? И если нет, то чем было то, что она только что увидела в этих темно-карих глубинах?

Как только растерянно моргающая девушка, прижимающая руку к груди, скрылась за поворотом коридора, Сеймас привалился спиной к стене и позволил выражению шока вернуться на свое лицо. Что это сейчас было? Мужчина удивленно уставился на свою ладонь, словно там остались ожоги от тонких девичьих пальцев. Ведь он касался ее и раньше, почему же теперь, когда она его сама схватила, желая поспорить, в его кровь будто добавили ракетного топлива. И почему, когда он услышал, как Джимми сглатывает желающие сорваться слезы, ему показалось, что он пропустил удар ножа прямо в грудь? Это как-то связано со способностями девчонки, или просто сказывается его стресс от того, что несколько ужасных мгновений он считал ее мертвой, когда огромное тело демона полностью накрыло ее собой? Тогда у него не было и миллисекунды на раздумья и сомнения. Но сейчас, когда все миновало, он мог честно задать себе вопрос. Если бы монстр прикончил девчонку, о чем бы он больше переживал: о том, что ее не стало, или что пришел конец его карьере и славе командира, не допускающего ошибок? Бог его знает. На самом деле он видел сотни смертей, но мысль о гибели Джимми казалось ему… неправильной, что ли. Да, это то, что рано или поздно произойдет с каждым из них, и, если честно, Сеймас никогда не заморачивался философскими раздумьями на эту тему. Просто есть жизнь, и есть ее логическое завершение – смерть. К каждому она приходит в свое время и по своим причинам. Но думать в таком ключе об этой слабой девчонке ему не хотелось. Хотя можно ли ее назвать по-настоящему слабой? Да, они наделены большей силой, чем она, скоростью и убийственными навыками. Но она сегодня смогла, превозмогая физическое страдание, убрать заграждающее заклятье, способное превратить их всех в кучу бесполезного фарша. Пропустила через себя смертоносную энергию такой силы, что даже в голове не укладывается. Разве после этого она слабая? Она могущественней их всех вместе взятых, пусть это и не обличено в способность убивать быстрее скорости света. И еще это странное ощущение глубоко внутри, когда она смотрит прямо в глаза. Словно в том месте, что зовут душой, все озаряется светом и жизнь на краткий миг не кажется сплошной вереницей дерьмовых событий. Так, как будто счастье возможно даже для таких, как они. Джимми, пожалуй, смело можно было причислить к разряду чудес, посетивших этот мир. Сеймас дал себе внутренне затрещину. Что за бред лезет в голову вообще? Ему ли думать о чудесах? Похоже, пора оттянуться как следует, чтобы прочистить мозги.

– Лейтенант? – раздался сзади голос полковника Ранзони, и Сеймас вздрогнул. – У вас есть что рассказать мне?

Сейм обернулся, чтобы посмотреть в лицо чистокровному человеку, который уж точно не считал Джимми никаким чудом. Для него она была материалом для экспериментов, лабораторным животным, в которое он желал запустить свои хищные когти. И опять внутри целый рой вопросов и главный среди них: «Должен ли он что-то делать с этим?». Касается ли его это вообще?

– Нет, сэр, мне нечего вам пока сказать, – сухо ответил лейтенант.

– За неделю девчонка ни к кому не проявила интереса?

– Нет, сэр.

– А у меня есть сведения, что один из бойцов постоянно крутится возле нее.

Сеймас напрягся. Ну да, было бы глупо полагать, что полковник станет пользоваться только им как источником информации. Но кто тогда еще наблюдает за Джимми? Неужели кто-то из членов его группы? Да, он уверен в каждом на все сто, но девчонка для них совсем чужая, и вполне возможно, что они не видят ничего зазорного в том, чтобы сливать полковнику инфу о ней.

– Да, такой боец имеется. Но в этом случае интерес строго односторонний. Джимми абсолютно не обращает на него внимания.

– А может. это потому, что вы слишком выматываете ее на тренировках и не оставляете свободного времени? – с легкой угрозой спросил полковник.

– Сэр, я не могу понять, чего вы от меня хотите? Я должен сводничать, пытаясь подложить девчонку под кого-то или, наоборот, должен блюсти ее невинность? Уж определитесь! – Сейм из последних сил поддерживал безразличное выражение лица, будто эта тема была бесконечно скучной.

– Не зарывайтесь, лейтенант! – раздраженно прошипел низкорослый мужчина. – Мне нужно, чтобы она взаимодействовала с мужчинами, но под вашим строгим присмотром! Ясно? Вы должны дать ей больше пространства, но при этом внимательно наблюдать. Если девушка заинтересуется кем-то, мы обследуем объект ее внимания и выясним, чем он отличается от других и как на нее влияет. Что тут непонятного?

– Могу я спросить, что потом?

– А потом, если ее организм не прореагирует на этого партнера нужным нам образом, мы уберем его с горизонта, чтобы не отвлекал объект.

Вот оно что. Это типа такая извращенная селекция. Если парня сочтут непригодным для целей научного отдела, то избавятся, чтобы тупо освободить пространство для другого. Ага, не фиг весьма ценную самку спаривать с недостойным кандидатом! Чудно просто! Сеймас опять почувствовал, как злость и горечь подкатывают к горлу.

– Прошу прощения, сэр. Но я тупой солдафон, а не ученый. Так что спасибо, что все тщательно разжевали для меня! Могу я идти?

– Идите, лейтенант, идите. Пока.

Сеймас зашагал по коридору не оглядываясь. Ну что же, раз теперь он влип в эту ситуацию, и добровольно из нее не выйти, то хорошо, что ему стали понятней планы научного отдела насчет Джимми. А также то, что кто-то снабжает полковника сведениями. И что ему с этим делать? Он не хочет принимать участия в том, как с этой раздражающей, но совершенно уникальной девчонкой сделают нечто непотребное. И что теперь? Интересно, а подпол Лейн в курсе планов научного отдела на его приемную дочь? И если да, то какое же нужно иметь сердце, чтобы при этом спать спокойно?

На следующее утро Эмму будила Пич. Занимались они под ее командованием, лейтенант так и не появился. Лица у всех были довольно мрачные, и Эмма не решилась спросить, куда подевался командир на все утро. Но когда он не явился и к обеду, то это уже было более чем странно. И даже то, что Михей самым наглым образом плюхнулся напротив Эммы на обычное место лейтенанта, игнорируя грозные взгляды остальных бойцов, не заставило волшебным образом Сеймаса объявиться, как обычно.

– Привет, моя красавица! – расплылся он в уже привычной кошачьей ухмылке.

На самом деле парень был очень привлекателен и прекрасно был об этом осведомлен. Смуглая кожа выгодно контрастировала с блондинистым ежиком коротко стриженных волос и ярко-бирюзовыми глазами. А практически не сходящая с губ улыбка, обнажающая белоснежные зубы, немного острые для обычного человека, придавала ему вид добродушного свойского парня. Но при взгляде на него никаких эмоций, кроме легкого раздражения от его настойчивости Эмма не ощущала.

– Когда это я твоей успела стать? – нехотя отозвалась Эмма.

– Да вот, как только увидел тебя голой, так и понял сразу – моя! – нисколько не смущаясь, ответил Михей. – Может, уже хорош в недотрогу играть и давай перебирайся в мою комнату на постоянку?

– А может, хорош курить всякую хрень, засранец? А то чет тебя прямо заносит не по-детски, – огрызнулась вместо Эммы Пич.

– Пич, дорогая, я, конечно, в курсе, что ты влюблена в меня с малых лет, но, милая, сердцу ведь не прикажешь! – театрально прижал руку к груди парень.

– А откуда у тебя сердце-то, придурок? У тебя же член и вместо сердца, и вместо мозга, а вечный стояк в качестве единственной извилины, – остальные хмыкнули, не вмешиваясь.

– Ох, вот она – злость отвергнутой женщины! – продолжил свое представление Михей.

– Так это ты меня, оказывается, отверг? А я чет припоминаю, что это я не смогла найти достаточно мощного бинокля, чтобы рассмотреть у тебя хоть что-то достойное внимания! – фыркнула Пич, и Михей нахмурился.

– Ну да, с Сеймасом, по которому ты слюни пускаешь, мне не сравниться, конечно. Но ведь и ты для него никогда не будешь достаточно хороша. Он-то, похоже, предпочитает женщин без примеси демонской крови, так что тебе его не видать как своих ушей, Пич, – раздраженно ответил парень, наклоняясь вперед.

Эмма краем глаза заметила, что легкая болезненная гримаса скользнула по темному лицу подруги, и почувствовала злость.

– Тебе лучше свалить, Михей. А то сейчас явится лейтенант и вышвырнет тебя отсюда! – вмешалась она.

– Что-то я сильно сомневаюсь, что сегодня он вообще выползет из своей норы после вчерашнего. Но раз мне тут сегодня не рады, то я приду в другой раз. Но не забывай, моя красавица, двери моей берлоги для тебя всегда открыты.

Эмма внутренне усмехнулась, подумав, что он даже представления не имеет о том, что для нее все двери открыты. А потом посмотрела на Пич и мужчин.

– И что он имел в виду? Неужели СС позволил себе такой загул, что сегодня и подняться с постели не может? – Неужели это желчь в ее голосе?

– Ну да, несколько десятков ударов электроплетью – тот еще охренительный загул, – рыкнул всегда мягкий Кирос.

– Кир! – одернула его Пич. – Она не виновата!

– Ну, конечно!

– О чем он, Пич? – шокированно спросила Эмма.

– Ни о чем особенном. Командование, просмотрев хронику задания, определило, что Сеймас допустил ошибку, в результате которой новичок, то есть ты, едва не погиб. За это на него было наложено взыскание.

Эмма обвела всех взглядом. Пич и близнецы не смотрели ей в глаза, и только Кирос глядел с осуждением и гневом.

– Его били? – прошептала Эмма.

– Наказали, маленькая птичка, – едко ответил он. – Что, ты разве не знала, что нас тут воспитывают, как гребаных хищников в цирке? Если хорошо и послушно прыгаем через кольца с огнем, то поощряют и позволяют любые шалости. А если упираемся или случайно косячим, то херачат плетью, чтобы в другой раз не вздумали ошибиться. Воспитание, мля! Неужто папашка тебе никогда не рассказывал. Он у тебя любитель взыскания за любую мелочь накладывать.

– Кир, замолчи! Ты говоришь слишком громко! – шикнула на него Пич, озираясь.

– Да достало меня все! – Блондин вскочил и вылетел из столовой.

– Это правда? – Эмма ни к кому впрямую не обращалась.

– Правда, пичужка, – ответил Сидда. – Скорее всего, мы лейтенанта еще денек, другой не увидим. Не в форме он будет. Электроплеть – та еще сука. Даже с нашей способностью восстанавливаться уходят дни на то, чтобы хотя бы можно было ходить. Но ты не вини себя. Это на самом деле здесь нормальная практика. Командир всегда за все в ответе.

– А где сейчас Сеймас? За ним ведь кто-то ухаживает?