Перерождение

– И почему же это так, как у тебя, не будет? – пробормотала, тряхнув головой, отгоняя странное наваждение. – И сколько это «достаточно долго»?

– Я – Зверорожденный, пупс, а ты обращенная, – ответил Риэр на мой первый вопрос и, видимо, решив, что сделал это исчерпывающе, перешел ко второму пункту: – Лет пятьдесят.

– Повышенная регенерация на пенсии мне будет очень кстати, – фыркнула я и наконец озадачилась присмотреться, в каком направлении мы ехали. Точно определить не смогла, похоже, пригород, одно ясно – точно не ко мне домой.

Странное царапанье повторилось теперь будто уже глубже кожи, и меня снова тряхнуло. Плюс в низ живота будто мягко, но настойчиво ткнул горячий кулак, заставляя стиснуть зубы и сжать бедра. И чертов запах… От меня несло той самой помойкой, около которой пришлось валяться, чужой кровью, мокрой псиной, еще не пойми чем, чем-то на редкость отвратительным, но это никак не мешало собственному аромату Риэра не просто просачиваться сквозь всю эту гадость, но и перекрывать ее, становясь почти единственным, на чем считал нужным сконцентрироваться мой мозг. Да что же такое-то?

– Не парься, бабулькой ты точно выглядеть не будешь к тому времени, только полную силу наберешь. Если доживешь, конечно.

– Это что у тебя, главная фраза недели? – повысила я голос, чувствуя, как постепенно начинала закипать от неспособности контролировать происходившее с моим телом и сознанием. За это остро захотелось понаблюдать за смертью долбаного Мурата еще… раз пятьсот! И поучаствовать тоже. И еще раз несколько прибить Риэра. – А где труп? Нас же никто не мог видеть? И куда мы вообще едем?

– Без сознания ты мне нравилась больше! – закатил глаза Риэр. – Помолчи и прекрати сыпать вопросами!

– Ладно. Тогда ответь только на один. Когда я буду дома, и как скоро ты уберешься из моей жизни и квартиры?

– Это два вопроса! – рыкнул Риэр. – И когда сам сочту необходимым. Довольна?

– Нет!

– Ну и пофиг! – Он резко куда-то свернул, спустя минуты три мы подкатили к воротам из металлопрофиля и альфа требовательно нажал на клаксон.

Ворота дрогнули и стали отъезжать в сторону, а в салон просочился мерзкий запах, с лихвой перекрывающий все остальные.

– Что за ужас? – скривилась я, зажимая нос.

– Мусоросжигательный завод, – довольно оскалился Риэр. – Надо же убирать за собой, пупс.

Да что же это за нескончаемый вояж по помойкам всех видов и размеров у меня? Это что, ненавязчивый намек высших сил на то, во что превратилась моя жизнь?

Авто вкатилось на территорию и достигло большой бетонной площадки, со всех сторон ярко освещенной фонарями. Четыре здоровенных силуэта вынырнули из темноты за ее пределами и торопливо направились к нам. В одном из них я узнала того самого блондина, что похитил меня из квартиры, и кончики пальцев неожиданно зачесались от желания оставить отчетливые кровавые следы на его наглой физиономии. Словно услышав на расстоянии мои мысли, он уставился сквозь лобовое стекло прямо на меня. Конечно, я помнила о предупреждении Риэра не пялиться никому открыто в глаза, но, даже сцепив зубы, не смогла отвести глаз. Неожиданно альфа наклонился набок, едва ли не укладываясь мне на колени, так что его затылок оказался прямо у меня перед лицом, полностью перекрывая мне обзор. Открыл бардачок, порылся там и стремительно выпрямился. Блондин уже стоял вполоборота к машине и пристально смотрел себе под ноги.

– Бесишь, пупс! Сиди на месте! – прошипел Риэр и вылез из авто, обдав меня волной уличного холода и новой порцией местного зловония.

Он, не удостоив никого из четверых даже кивком, обошел внедорожник и открыл багажник. Потом вся машина дернулась, и что-то грузно плюхнулось.

– Твою же ж мать! – негромко сказал кто-то. – Это еще что за хрень такая?!

Еще несколько голосов так же выразили изумление в нецензурной форме, а потом я увидела, как Риэр с легкостью волочит за заднюю лапу громадную тушу, бывшую когда-то Мурато-монстром, по бетону поближе к фонарю. Хм… а разве оборотни не превращаются обратно в людей после смерти? По версии голливудских триллеров – так и есть, но всегда знала, что реальность намного непригляднее книг и кино. Дотащив труп, очевидно, куда хотел, Риэр бросил его и достал телефон. То же самое сделали и остальные. Засверкали вспышки, пока они снимали мертвое тело со всех сторон, и даже пасть открыли, запечатлевая вид жутких челюстей. О чем говорили в процессе, слышно не было, да я и не прислушивалась, потому что как раз накрыло новой вспышкой скребущегося все глубже… даже не знаю, как назвать… эмоционального царапанья, что ли. Теперь было похоже, что оно подобралось уже вплотную к моим нервным окончаниям, и я аж шумно фыркнула несколько раз, сдерживая накрывшие ощущения. И разозлилась до невозможности, так что едва не заорала, поражаясь, как докатилась до такого. Чудовища, обращения, эмоции, норовящие взорвать мозг, драки, убийства, труп в багажнике, завод этот, точно из фильма про лихие девяностые, рожи эти уголовные, фотографирующие дохлого монстра… как так-то? Что стало с моей привычной реальностью? Куда она девалась? Неужели ничего уже нельзя вернуть в исходную точку?

Риэр вернулся в машину и, не мешкая, тронулся. Я же отвернулась от него – общаться не было желания, потому что он тоже был напрямую причастен к разрушению обычной картины моего мира. И я его за это ненавидела. И с каждой минутой все больше и больше. И не только за это. Отделаться от его проклятущего запаха не удавалось, даже задерживая дыхание. Он будто всверливался в мозг и оттуда растекался… туда, куда не надо!

На этот раз мы все-таки приехали к моему дому, и я, не став дожидаться лифта, понеслась вверх по лестнице. Риэр хмыкнул, но, никак не прокомментировав мое внезапное желание размяться, двинулся следом. А я чуть не зарычала от досады. Это ощущалось как гребаное преследование, и мне остро захотелось бежать еще быстрее. Или же развернуться и броситься на него, заставляя отступить, чтобы преследовать уже самой. Видение того, так я несусь вслед за широкой спиной Риэра, маячащей впереди, в последний момент прыгаю, сбивая его с ног, как мы катимся по земле, вцепившись друг в друга и борясь за право оказаться сверху, было таким ярким, что возникло острое желание просто вышибить сволочную дверь, в замочную скважину которой я как раз остервенело тыкала ключом. Неужели так, блин, необходимо стоять прямо у меня за спиной и сопеть мне в затылок? Каждый вдох давался через усилие, кожа горела и зудела, и, ввалившись в квартиру, я стала сдирать с себя одежду по дороге в ванную. В одном белье влетела в душевую кабину и захлопнула дверцу с такой силой, что та чудом уцелела. Крутанула кран холодной воды и уперлась лбом в кафель, зажмуривая глаза и стискивая зубы до хруста, чтобы не заорать и не извиваться от стегнувших по телу струй. Вода была недостаточно холодной, совершенно недостаточно, уж точно не для того, чтобы игнорировать, что Риэр и не подумал остановиться и вошел в ванную следом за мной, принося с собой этот свой пытающий меня запах. Не оборачиваясь, терла себя, смывая грязь и кровь, и точно знала, что он стоит у стены, пялится на меня сквозь матовое стекло и пахнет, пахнет, пахнет, окончательно сворачивая мне мозги набекрень. И молчит! Неужели нельзя, как всегда, нести всякий обидный и задевающий меня бред, который напомнит мне, какая же он скотина на самом деле, и мои эмоции окончательно перевесит злость, а не…

– Да чтоб тебя! – со скрипом процарапав скользкую плитку, рыкнула я и, развернувшись, с грохотом распахнула дверцу. Меня трясло, но совсем не от ледяной воды, а от желания вцепиться ногтями и зубами в его плоть и терзать, требуя того, в чем сейчас нуждалась невыносимо. Мне нужно выплеснуть люто жгущий внутри огонь… Нет, я просто взорвусь, если не сделаю с ним что-то немедленно! Кто не спрятался – я не виновата!

Риэр действительно стоял у раковины, сложив руки на голой груди, и ждал. На все сто уверена: он прекрасно осведомлен о том, что со мной творится. И не просто осведомлен. Пройдясь по нему взглядом вниз, поняла, что проклятый альфа абсолютно не против возможного развития событий. За пару шагов преодолела расстояние между нами и что есть сил толкнула его в грудь, впечатывая лопатками в стену и глядя прямо в наглые глаза, горящие искрами откровенного предвкушения. Знает, все он прекрасно знает и уверен, что остановиться для меня сейчас просто не вариант. Ничего, я когда-то и как-нибудь найду способ вернуть ему сполна все, что испытываю сама. Конечно, Риэру ничего не стоило воспротивиться мне, но он только приподнял насмешливо бровь и ухмыльнулся.

– Даже вот так? – хмыкнул он.

Я же, не церемонясь, схватилась за пояс его свободных брюк и рванула вниз, получая возможность убедиться воочию, что он более чем готов к тому, что я желала от него получить немедленно. Как будто я сомневалась.

– Даже вот так? – вернула я ему и слова, и ухмылку и обвела ногтем его плоский сосок.

– Маленький пупс решила поиграть во взрослые игры? Уверена, что это тебе по силам? – Он так и не шевельнулся, чего не сказать о его члене, который дернулся, явно приветствуя мои непристойные поползновения.

– Я бы на твоем месте о своих силах переживала, большой старый волк! – нагло огрызнулась я. – А то вдруг не потянешь играть на равных!

Глава 20. Провокаторша

Риэр зло прищурился, сверля меня взглядом, и словно по обнаженным нервам омыло ощущением близости к непосредственной опасности, воплощением которой он являлся. Однако вместо страха это пробуждало некий почти нездоровый азарт, какого прежде никогда не испытывала, и я уставилась в ответ и провела ногтями вниз от его груди к животу, оставляя еле заметные красные полосы. Но только основание ладони наткнулось на уже повлажневшую, гладкую твердую плоть, как Риэр молниеносно схватил за запястье и вздернул его вверх, одновременно стремительно разворачивая нас и вжимая теперь меня в плитку, еще хранившую тепло его тела. Мстя ему за это, я оставила четыре новые отметины на другой стороне его торса, наслаждаясь конвульсивным сокращением рельефных мышц под моим нажимом и щекочущим прикосновением темных жестких волосков, но и вторая рука была схвачена, и теперь Риэр вздернул меня выше, так что кончики пальцев на ногах едва касались пола.

– С чего ты решила, что я вообще хочу с тобой играть, наглый ты пупс! – проворчал он, впрочем, теперь совсем не внушая мне опасений. Скорее, вдруг стало как-то горько и… смешно, что ли. Надо же, кобель, окучивающий, как я понимаю, целую толпу баб, пытается убедить меня, что счел недостойной своего высочайшего внимания! Вот только что же тогда он пялится так плотоядно на мою приподнявшуюся в таком положении грудь? И отчего этот взгляд ощущается откровенной бесстыдной лаской, от которой я начинаю задыхаться?

– О, нет? – нахально фыркнув, я изогнулась и, чуть подтянувшись, быстро обвила его бедра ногами, провокационно прижавшись к налитому кровью стволу, и тот отреагировал серией коротких, но мощных содроганий. – Я так и подумала, что это больше всего похоже на твердый отказ!

Риэр откинул голову, позволяя мне насладиться видом его нервно дернувшегося кадыка, протяжно выдохнул и пробормотал что-то невнятно-злое, и от этого в мое и так бесконтрольно разгорающееся возбуждение будто щедро плеснули чего-то взрывоопасного. Бедра дернулись сами собой, создавая влажное трение, призванное хоть немного облегчить это затянувшееся поджаривание заживо. Но стало только хуже, и я сдавленно зашипела и потерлась уже абсолютно осмысленно. Да наплевать, если кое-кто тут намерен изображать из себя нечто неживое, то пусть пеняет на себя, когда я эгоистично использую его тупо как предмет для собственного удовлетворения! Но подлый альфа решил лишить меня и этого. Навалившись так, что едва могла вдохнуть, он полностью лишил меня возможности ерзать на нем, хотя от давления его твердости и ритмичной пульсации прямо в самом чувствительном моем месте я чуть не рванула как граната.

– Соображаешь, на что нарываешься, пупс? – угрожающе прошептал Риэр мне на ухо, отпуская наконец руки. – Доведешь сейчас – и потом сама пощады просить будешь!

– Разве что для тебя! – огрызнулась, офигевая от собственной дерзости.

Господи, кто бы мне сказал, откуда все это вообще во мне взялось! Я, конечно, никогда не была прямо уж тихоней и целомудренной паинькой, но что бы самой на мужика бросаться, провоцировать, дразнить? Да я, собственно, никогда и не пробовала себя в роли инициатора секса, считая его занятием довольно приятным, но не тем, ради чего можно вести себя как маньячка какая-то или навязчивая прилипала. А вот сейчас такое чувство, что меня порвет и наизнанку вывернет, если долбаный Риэр не сделает уже хоть что-нибудь сам или не даст сделать мне.

– Знаешь, я игнорирую твои жалкие покусывания только потому, что знаю, как ты сейчас себя чувствуешь, и понимаю, что такое контролировать никак нельзя. – Опустив голову, Риэр неторопливо облизал шею от уха до ключицы и обратно, вызвав в глубине моего живота десятки разнившихся по своей силе тягучих судорог, вынудивших откинуть голову, подставляясь еще больше, и начать жадно хватать внезапно обжигавший воздух. – Первый раз пустить кровь – ни с чем не сравнимо. Заводит, лишает любых тормозов и контроля, заставляет почувствовать себя кем-то всемогущим. Такое не повторяется, пупс, хотя возбуждать не перестанет никогда.

Что за хрень он нес и сколько еще собирался доканывать меня этой гребаной неподвижностью? Ярость и вожделение уже достигли предела, о существовании которого я в принципе не подозревала, и мне настолько нужно стало освобождение, что я вполне была готова вырвать его зубами, если этот проклятущий альфа не даст мне его добровольно. Инстинкта самосохранения или понимания несоизмеримости наших сил в пределах досягаемости разума просто не осталось.

– Слушай, если ты из тех, кто так долго запрягает и любит перед сексом обстоятельно поболтать, то я могу смотаться на кухню выпить чайку и вернуться, когда ты закончишь с этой своей прелюдией! – сквозь зубы прорычала я, извиваясь всем телом в тщетной попытке получить хоть чуть необходимого движения, а потом, окончательно озлившись, цапнула Риэра за подбородок. Сильно. Жалкие покусывания, говоришь? Пустить кровь?

Реакция была мгновенной. Риэр издал какой-то нечеловечески-вибрирующий звук и резко крутнул бедрами, врываясь в меня безошибочным кратким движением. Никакой тебе помощи рук, как у моих прежних партнеров, и поиска идеального угла. Толчок – и он уже внутри, пусть совсем немного, но достаточно, чтобы вырвать у меня вскрик.

– Долбаный ты снайпер! – прохрипела, пытаясь опуститься и получить еще больше. Кажется, еще совсем немного, самую малость, и вот оно счастье, ослепительное и сносящее крышу, пусть и примитивное и кратковременное.

– Тише, Рори, мелкая ты кусачая засранка! – сипло прошептал альфа, впиваясь пальцами в мои бедра и снова лишая подвижности. Да сколько можно-то!

Мои зубы клацнули в миллиметре от лица успевшего отклониться Риэра. Ладно, понятно: дважды один и тот же маневр с этим мучителем не срабатывает.

– Спокойно, говорю, дикий ты мой пупс, – рассмеялся он, доводя меня до бешенства, и опустил на себя еще немного, опять заставляя громко всхлипнуть от ядерной смеси жгучего наслаждения и болезненной предельной наполненности. – Когда я трахаю женщину, она должна на утро млеть от удовольствия и вспоминать только его, а не охать и ходить в раскорячку. Прояви терпение – и будет тебе счастье, Рори.

Терпение? Какое может быть терпение, когда все тело уже трясет и сводит внутри и снаружи, когда пот ручьем, когда в глазах мутная пелена, когда вот-вот сердце выпрыгнет через рот и легкие взорвутся. Для удовольствия он трахает! Женщин. Кобелище самодовольный! Окончательно озверев, я полоснула сверху вниз по спине Риэра ногтями обеих рук и, добравшись до его напряженной, как деревяшка, задницы, вонзила их намеренно сильно.

– Ах ты ж зараза! – зарычал альфа и вогнал себя в мое тело таким мощным толчком до предела, словно просто не мог противиться этому. – Ну, сама напросилась! Ты у меня так выть будешь, что соседям завтра в глаза смотреть не сможешь!

– Много текс… – хотела опять съязвить я, но заткнулась на полуслове, задохнувшись.

И да, Риэр, конечно, был скотиной, хамом и кобелем, но кобелем высшей, мать ее, пробы. И обещания он свои исполнил. Заставил и кричать, и выть, и рыдать в изнеможении, и просить пощады. Знать не знала всю жизнь, что есть столько на моем теле чувствительных мест и до какой степени бесстыдства могу дойти за одну только ночь. И закончилось то сексуальное безумие, в которое он меня окунул с головой, только потому, что в какой-то момент я просто вырубилась, окончательно измотанная. И очнулась от того, что Риэр бесцеремонно тряс меня за плечо, требуя проснуться.

– Подъем, пупс! – бодро скомандовал он.