Эволюция любви

Я и правда смутилась, ощутив себя натуральной шваброй под прицелом толстых стекол их очков.

– Лизка, – завопила с балкона Ольга, – ты чего там с этими кошелками старыми застряла? Они ж тебе счас весь мозг вынесут и кости переберут! Давай, поднимайся.

Вошла в подъезд, слыша вслед ворчливое бормотание: «Вот посмотрите на эту Ольку! Кака нахалка! Выро-о-о-осла!» Все те же щелястые полы, выкрашенные рыже-коричневой краской, и запах кошачьей мочи. Интересно, а когда я сама стану такой же, как тетя Катя, тут все будет по-прежнему? Просто петля времени бесконечная какая-то. Поднялась по скрипучей лестнице. Вот, правда, увидела одно отличие: двери у всех стали цивильные, железные, прям как в сейфах. А я помнила этот подъезд еще с простыми, деревянными, и те, впрочем, почти никогда не закрывались.

– Ли-и-и-зка-а-а! Ну наконец-то! – взревела Ольга, оглушая меня, и обняла, втаскивая в прихожую.

Какое-то время мы стояли, изучая друг друга, так сказать, «вживую». Замялись обе, подбирая слова после первого искреннего всплеска эмоций. Фото на страницах – это одно, а тут совсем ведь другое. Ольга всегда была полненькой. И сейчас передо мной стояла смуглая пышечка, с живыми карими глазами и кучерявыми темными волосами, облаком обрамлявшими ее красивое личико с идеально ровной оливковой потрясающе бархатистой кожей. М-дя-а-а, я бы за такую кожу убила, наверное!

– Ох, Лизка! Вот не зря ведь все мальчишки за тобой хороводом вечно ходили! – не выдержав первой, с восхищением проговорила она, и я реально смутилась. – Ты и раньше, в детстве, красивая была, а теперь вообще! Пошли!

Ольга потянула меня в комнату, где уже стоял накрытый стол, как на целую гулянку.

– Я вино принесла, – пробормотала я, оглядывая все вокруг.

Если снаружи дом и двор все тот же, то тут, в Олиной квартире, несомненно, чувствовалось, что мы не в прошлом. Хороший евроремонт, перепланировка, дорогая мебель и аппаратура. Явно чисто женская квартира. Все кругом выглядело очень ухожено и уютно, было наполнено акцентами, подчеркивающими, однако, что хозяйка – одиночка.

Мы, все же обнявшись покрепче по поводу встречи, уселись за стол. Сначала разговор не шел дальше обычных вопросов. Где училась, когда вышла замуж и т.д. Но постепенно вино и старые воспоминания развязали нам языки, и мы начали перебирать всех бывших соседей и знакомых. Кто-то умер, кто-то переехал, кто-то спился, кто-то поднялся или подался в секту… Дошел разговор и до моей «любви».

– Кольку Соринова ты же помнишь? – взмахнула необычайно подвижными руками Ольга, и я кивнула. – Ну, еще бы, вы ж не разлей вода были! Ты, он и братец его младший, пришей-пристебайло к вам. Так сидит он.

Секунда ушла на переваривание слова «сидит».

– Кто, брат? – Я смутно начала припоминать белобрысого мальчишку, что таскался за нами повсюду.

– Да нет же, глупая, – всплеснула руками Ольга. – Колька сидит. Он же в лихие девяностые в бандюки подался. Вот и добандюковался. Посадили. За убийство.

Кусок застрял в горле, и я закашлялась.

– Да ну, на хрен! – сдавлено просипела в недоумении. – Кольку и за убийство? Да он же и мухи не обидит! Это же все понты его дешевые!

– Ох, дура ты, Лизка, – поджала губы прежняя соседка. – Время, знаешь, как всех меняет? Ты его пацаном зеленым помнишь, а я его волком прожженным уже знаю. Другим он человеком совсем стал. Жестоким и безжалостным. А вот брат у него – совсем другое дело.

Закатив глаза, она самым глупым образом чисто по-бабьи вздохнула.

– Ромка? – нахмурившись, припомнила я.

– Не Ромка тебе! – почти грозно ткнула в меня пальцем Ольга. – А Роман Григорьевич Соринов! Крупный бизнесмен, мачо и красавец такой, что у меня аж пальцы на ногах заворачиваются, как его вижу.

Я с трудом воскресила в памяти синеглазое нечто, вечно чумазое и встрепанное, едва догоняющее меня по росту и всегда крутившееся где-то рядом с Колькой и мной, и попыталась его как-то сопоставить с этим закатыванием глаз и томными вздохами. Что-то не особо получалось.

– Ромка – мачо? – насмешливо хмыкнула я. – Этот мелкий…

– Да ты сама теперь рядом с ним мелкая! А вообще-то, он нас на год старше. Просто в детстве медленно рос, да и ты сама долговязая всегда была. Увидев его сейчас, ты не улыбалась бы! Знаешь, какой мужик вырос? Умереть – не встать. Плечи – во! – Ольга раскинула руки, чем сразу стала мне напоминать рыбаков из анекдотов, демонстрирующих вымышленный улов. – Бедра узкие, грудь… м-м-м – да слов нет, одни слюни. Я его как-то утром на балконе без майки увидела и, блин, навечно культурно-эротический шок получила. Вот как такие вообще на белый свет родятся и, главное, почему в таких ограниченных количествах? Эх, жаль, я не в его вкусе, я бы с ним зажгла так, что потом тушить три пожарки вызвали бы… – мечтательно закатила глаза Ольга, завершая проникновенную речь.

Я расхохоталась, не в силах представить на месте голенастого и тощего мальчишки из моей памяти рокового красавчика, на что Ольга только сверкнула глазами, намекая мне на глупость.

– Так он что, тоже тут живет? – спросила, утерев заслезившиеся глаза.

– Тут, тут, будь он не ладен, герой моих снов эротических, – закивала собеседница обреченно. – Он, как поднялся, выкупил все четыре квартиры в подъезде и полностью там все переделал, объединил. Теперь у него там апартаменты с выходом на крышу. Наши бабки тут поначалу кипиш страшный подняли, типа, дом старый, рухнет, и все такое. Но он вызвал серьезного архитектора и все по уму сделал. Да еще и капитальный ремонт второго подъезда и кровли оплатил, и детскую площадку… Ну, они и заткнулись.

– Странно, разве не проще за эти же деньги купить новую квартиру или даже дом? – удивилась я.

– А он говорит, что переезжать не хочет. Ностальгия у него по детству, блин, – пояснила она и тут же фыркнула своим мыслям. – Наверное, вспоминает все, как ходил за вами по пятам и смотрел на тебя с утра до вечера влюбленными глазами.

– Да брось, какие влюбленные глаза в том-то возрасте? – отмахнулась я небрежно. – Смеешься, что ли?

– Да ладно, все это знали! Его же пацаны совсем застремали, все видели, что он с тебя глаз не сводит. А он все равно – зубы сожмет и следом за тобой и Колькой идет, – глаза Ольги блеснули чем-то очень похожим на краткий упрек.

Я отмахнулась, хотя воспоминания о прошлом и наполняли душу приятным теплом и волнением, которого я уже давно не чувствовала.

– Ты говоришь, что он поднялся? – просто чтобы поддержать явно интересную ей тему переспросила я.

– Да, и лихо так! – закивала Ольга, наливая нам в очередной раз.

– А как сумел? У них же семья нищая совсем, мать вечно все до последней копейки пропивала, пацаны в обносках, постоянно голодные ходили!

Уж я отчетливо помнила, как таскала ребятам котлеты и хлеб, за что периодически и получала. Что, впрочем, нисколько меня не исправляло, лишь делало хитрее и изворотливее в следующий раз.

– А вот это, Лизка, тайна, покрытая мраком. Болтали, что дядька какой-то богатый у них помер, и им деньги достались, а Рома сумел их удачно вложить и поднять свой бизнес. Но я думаю, что без криминала тут не обошлось. Хотя рядом с Ромочкой никогда никаких темных личностей не видели, в отличие от Кольки.

Мы еще долго сидели, вспоминая, смеясь и даже немного взгрустнув о тех, кто умер. Вино приятно расслабило тело, но за окном уже давно было темно.

– Ладно, надо мне домой выдвигаться, – сказала я. – Теперь уж ты ко мне с ответным визитом, так сказать.

– Ну, за мной не заржавеет, – заверила меня Ольга, попадая в пушистые тапки, чтобы проводить меня.

Мы решили вызвать такси уже на улице, так как мне хотелось еще немного посидеть во дворе. На лавочке под фонарем расположилась толпа малолеток, попытавшихся отстоять оккупированное пространство, но Ольга быстро обратила их в бегство зычным голосом и явным превосходством и креативностью непечатных выражений. Хоть они и пытались огрызаться, ее словарный запас русского народного однозначно победил. Мы сели на лавочку, и я, поддерживая беседу, стала ковыряться в телефоне в поисках номера такси.

– Ох ты, черт, Лизка. Смотри – он домой вернулся! – прошипела Ольга, больно вцепившись мне в локоть. – С тренировки, видимо. Ой, я не могу, держите меня семеро, иначе я его сожру живьем.

Я рассеянно подняла глаза, желая понять, о ком она говорит, и натолкнулась взглядом на высокую мужскую фигуру у глянцево блестящего бока подъехавшей машины. Рослый, широкоплечий мужчина как раз закрывал дверь автомобиля, держа в руке спортивную сумку. На нем была футболка с коротким рукавом и низко сидящие на узких бедрах спортивные штаны. Ну что же, вполне себе обычный прикид для всяких нынешних мачо.

– Ромочка, добрый вечер! – пропела елейным голоском Ольга, глядя на него поистине плотоядным взглядом, когда я уже собиралась опять уткнуться в телефон.

Мужчина обернулся, и я натолкнулась на взгляд самых синих глаз, какие только, наверное, видела в жизни. Да, именно цвет глаз был тем, что я лучше всего о нем помнила. И это притом, что нас освещал только хреновенький уличный фонарь. Это было как шок или удар с ноги под дых, прям как показывают в дурацких фильмах про любовь. Все вокруг замерло, выстроилось в тоннель и сфокусировалось в этот момент для меня на этих глазах. Прямо-таки мистика какая-то! Но мужчина быстро прервал этот поразительный контакт, и я поймала себя на том, что жадно вдыхаю, будто чертов паровоз.

– Добрый вечер, Оля, – ответил он низким, хрипловатым и чувственным голосом. – Гуляешь?

Я сказала чувственным? Ну да, что поделать, именно таким он и был.

– Да вот, подружку старую домой провожаю. Сто лет не виделись. – Ольга толкнула меня в спину, отчего я чуть с лавки не свалилась.

Синие глаза опять вернулись ко мне. Он смотрел несколько секунд, затем нахмурился и тряхнул головой, будто отгоняя видение, а глаза мужчины расширились.

– Лиза? Это ты? – его голос дрогнул и осип, а сам Роман сделал несколько быстрых шагов по направлению к нам, словно готов был подбежать, и выронил сумку.

Но потом, видимо, взял себя в руки и замер на месте, напряженно вглядываясь в мое лицо. Я молчала, силясь разорвать эту визуальную паутину, но не находила достаточно сил.