Сквозь слёзы к звездам

Марко и сам не понял, как прижал Ирис к стене всем телом и яростно выкрикнул в лицо:

– Обломайся, Цветочек мой! Только со мной и больше ни с кем, слышишь? Никто, у кого есть член в этой чертовой академии, не приблизится к тебе ближе, чем на метр! Просто прибью любого!

– Да ты совсем рехнулся, Дрэго! Отпусти меня немедленно! – зашипела на него Ирис, но Марко уже видел, как сбилось ее дыхание и заблестели глаза.

Ирис извивалась под его телом, стремясь освободиться, но это трение только еще больше сводило его с ума. Марко, уже мало что соображая, запустил свои пальцы в ее волосы и дернул, заставляя голову девушки запрокинуться. Ирис вскрикнула, и он дерзко впился в ее рот, желая получить его себе в безраздельное владение навечно.

Ирис, явно взбесившись от его наглости, зарычала и попыталась двинуть ему коленом в пах. Но Марко резко прижал ее плотнее, полностью обездвиживая и лишая возможности нанести удар, одновременно перехватывая ее руки и прижимая их к стене у нее над головой. Он нахально раздвигал ее губы языком и скользил по сжатым зубам, откровенно вымогая доступ внутрь. Его плоть напряглась до предела и болезненно пульсировала, когда он бесстыже терся о живот девушки. Долбаные пульсары, это была такая сладкая мука, что останавливаться он не хотел ни за что на свете. Ирис опять рванулась и неожиданно впилась зубами в его нижнюю губу до крови, одновременно пытаясь оттолкнуть его. Боль от ее укуса взорвала его мозг, мгновенно трансформируясь в волну обжигающего наслаждения, и Марко совсем лишился разума. Из его горла рванулся какой-то дикий звук невыносимой мужской жажды, и он набросился на рот Ирис уже безжалостно и яростно, одновременно отчаянно втискивая свое колено между ее ног.

Ирис, словно заразившись его безумием, задрожала и обмякла в его алчных объятиях. Она наконец впустила его в свой рот и встречала язык Марко не менее неистовыми движениями своего языка и губ. Они целовались, рыча и кусая друг друга, как обезумевшие от похоти животные. Марко совершенно потерялся в этих ошеломляющих ощущениях. Он всегда был нежным и внимательным с девушками, не теряя контроля над происходящим окончательно даже в момент оргазма. Но сейчас один лишь поцелуй с Ирис за секунды довел его до состояния трясущегося от невыносимого вожделения безумца, забывшего обо всем вокруг, кроме одного. Он желал Ирис прямо сейчас, сию же секунду, и пусть весь мир катится хоть в черную дыру, хоть взорвется Сверхновой.

– Ну надо же, Дрэго, а ты быстро справился, – раздался за спиной насмешливый голос Нолана Райеса. – Сразу видно – профи!

Ирис замерла в его руках и будто обледенела.

– Кадет Леонидос, когда наш великий соблазнитель с вами закончит, я бы тоже был не против попробовать свои силы. Мой отсек 215 в мужском крыле, так что прошу в любое время. И уверяю вас, что могу превзойти этого засранца во всем.

– Пошел отсюда на хрен, Райес, – прорычал Марко, уже видя, как быстро тает возбуждение Ирис, и красные пятна злости и стыда разгораются на ее скулах.

– Уже ушел! – И чертов завистливый придурок зашагал в сторону зала, где гремела вечеринка.

– Отпустите меня, стажер Дрэго! – дрожащим голосом сказала Ирис, упрямо глядя ему в глаза замораживающим взглядом.

– Ирис… Я хочу тебя невыносимо с того момента, как увидел в момент прилета, – пробормотал Марко, отказываясь размыкать объятия.

– Ну, как раз в этом я нисколько не сомневаюсь. Но я, по-моему, сразу сказала тебе, что спать с тобой не буду! А теперь немедленно отпусти меня, или я подам рапорт о сексуальных домогательствах, – и Ирис со всей силы толкнула его в грудь.

На этот раз Марко отпустил девушку и просто пошел за ней по коридору.

– Наплевать! Подавай свой рапорт! Потому что я не собираюсь от тебя отставать, Цветочек. Черт возьми, Ирис, я хочу тебя, как безумный, ты тоже хочешь меня, я это видел! Так для чего все эти дурацкие пляски вокруг да около! Для чего тебе нужно усложнять это для нас обоих?

– Да, твою жизнь бы очень облегчило, если бы я просто разделась и легла на спину, предложив тебе поиметь меня разок-другой? Так ты хочешь? – взмахнула руками девушка, продолжая нестись по коридору.

– А тебе нужно, чтобы я ухаживал, дарил подарки и врал, что совсем не мечтаю увидеть тебя голой и потной подо мной? Чтобы я соблазнял тебя, прикидываясь, что могу думать рядом с тобой еще хоть о чем-то, кроме того, как это будет – погружаться в тебя до одури? – заорал Марко, обгоняя Ирис и преграждая ей дорогу.

– Я вообще ничего не хочу от такого, как ты, Марко Дрэго! Такие, как ты, просто не способны на отношения, которые нужны мне, да вообще любой нормальной девушке. Ты в принципе не знаешь, что такое отношения.

– О, ну, ты же у нас просто эксперт, Ирис! Определила это с первого взгляда на меня или со второго? – Марко еле сдерживался, разрываемый желанием одновременно схватить и вытрясти из нее душу и зацеловать до бесчувствия. – Только знаешь что, мой Цветочек? Каким бы я хреновым ни был в отношениях, никакого другого тебе в этой долбаной академии не светит! Так что смирись! Или со мной, или ни с кем, Ирис!

– Ну, тогда уж лучше ни с кем!

– Замечательно! И поверь, я прослежу, чтобы так и было!

– Да на здоровье! – И перед лицом Марко захлопнулась дверь ее отсека.

Со стоном он уперся лбом в холодный металл перегородки. Его тело трясло от злости и сильнейшего желания. И если первую эмоцию он был намерен погасить прямо сейчас, пойдя и найдя засранца Райеса, то, похоже, со второй проблемой помочь ему было некому.

***

Женщина за столиком напротив поднялась и, проходя мимо него, положила рядом с его бокалом пива салфетку с номером телефона, слегка дотронувшись до руки. И это мимолетное прикосновение чужой кожи заставило Дагфинна вздрогнуть, вызывая внутри неожиданно сильную волну неприятия и раздражения. Что же за чертов личный апокалипсис с ним опять происходит?

Тогда в академии после встречи с Ирис он будто перестал видеть вокруг других девчонок. И даже то, что сама Ирис игнорировала все его попытки ухаживать весь первый год обучения, заставляя его чуть ли не вешаться от ревности и неутоленного желания, не сподвигло его на попытку найти утешения в чужих объятиях. Он сходил по ней с ума, просто не мог существовать, если не видел ее несколько часов, хоть она и вытягивала из него душу каждым поворотом головы и взглядом, адресованным не ему.

За тот год все смирились с тем, что Марко Дрэго безнадежно помешался на первокурснице Леонидос, и приближаться к ней любому существу противоположного пола чертовски опасно. Даже Федор перестал придумывать бесконечные шуточки на эту тему и принял тот факт, что его друг больше не составляет ему компанию в его похождениях.

Дагфинн скривился. Черт возьми, как он не заметил уже тогда, что лучший друг запал на Ирис? Ведь он был не слепой. На нее велись все, и если бы он не маячил вечно за ее спиной угрожающей тенью, парни бы проходу ей не давали.

Федор появился в дверях кафе. О, вспомни дерьмо, вот и оно! Дагфинн откинулся на спинку стула, недобро глядя в глаза приближающегося бывшего друга.

Федор с мрачным лицом опустился на стул напротив.

– Зачем ты явился Ма… Дагфинн?

– О, сразу к делу? Что, не напьемся, вспоминая добрые старые времена? Не пустим пьяную слезу о нашей прежней мужской дружбе? Хотя постой! Никогда никакой дружбы не было! – ухмыльнулся Финн и сделал большой глоток пива.

– Я всегда был тебе другом. Но это не значит, что теперь я позволю тебе причинять боль моей жене.

– Да ладно, Федюня, твоей жене? Когда ты задумал отбить у меня Ирис? Когда я улетел и сгинул, или ты запал на нее с самого начала?

– Я бы ни за что не вмешался в ваши отношения, хотя врать не буду – был влюблен в Ирис почти столько же, сколько и ты.

– Я не был влюблен! Я любил ее! Был помешан на ней! Дышать без нее не мог! И ты это знал как никто, мать твою!

– Если все это так, то как ты смог бросить ее и улететь, когда она так просила тебя остаться?!

– Это была моя чертова работа! Мое призвание и то, ради чего я столько учился и упорно работал! – заорал Дагфинн, и посетители кафе стали оборачиваться на них.

– Вот именно – твоя работа! И твое гребаное тщеславие! Ты во всем должен быть победителем, сраным героем! И ты бы никогда не остановился! – нагнулся вперед Федор, прожигая его взглядом.

– Так вот, значит, в чем дело, Федюня? Ирис выбрала тебя потому, что ты был под боком и грел ее постельку, пока я болтался в космосе? А спать вы вместе стали до моего отлета в тот раз или после? Может, она тебя уже давно про запас держала?

– А ты стал таким мудаком. Я просто не узнаю тебя.

– Да ладно! Что же меня к этому сподвигло? Ведь моя жизнь прямо сказка, не так ли? Сначала я застреваю на гребаной планете, потому что кучка мудаков из первичной разведки хрен положили на свои прямые обязанности. Потом четыре года жду, пока меня оттуда вытащат, в то время, как каждая тварь, там обитающая, хочет сожрать меня днем и ночью. А когда я, наконец, выбираюсь, то узнаю, что женщина, ради которой я цеплялся за жизнь и ускользающий разум зубами, решила, что я – лишнее в ее жизни, и выскочила замуж за моего лучшего друга и даже не хочет хоть краем глаза взглянуть на меня. Хрен с ним, я от этого не сдох. Но вот недавно я выясняю, что все обстоит еще более паршиво, чем я думал. Оказывается, что все эти годы здесь на Земле растут мои дети и называют папочкой тебя, Федюня. А вот теперь я здесь потому, что хочу узнать, чья это была гениальная идея не сообщать мне об этом? Кто это решил: ты или Ирис?

– Это наше общее решение, Дагфинн. И, конечно, может, с твоей точки зрения мы не правы. Но подумай сам! Зачем детям такой отец? Как часто они бы видели тебя? Ты бросил Ирис один на один с беременностью и умотал вершить великие дела!

– Я, черт возьми, не знал, что она беременна!

– А если бы знал, то, конечно же, моментально бы отказался от всех своих миссий и остался бы рядом с ней? – презрительно спросил Федор.

Дагфинн сглотнул, не зная ответа на этот вопрос. Да, он любил Ирис, любил до умопомрачения, но и космос тоже. А еще он действительно всегда хотел быть для нее героем. Тем, кем она будет гордиться и восхищаться. Ведь женщинам нужно восхищаться своим мужчиной, чтобы не захотеть уйти однажды? Или на самом деле не это самое главное?

– Вот видишь, Дагфинн, ты ничего бы не стал менять, – усмехнулся Федор на его замешательство. – И даже появление детей ничего бы не изменило. Ты бы по-прежнему мотался в космосе, изредка навещая семью, и дети росли бы, почти не зная тебя. Так что я, считай, оказал тебе услугу. Я вместо тебя дал Эйсону и Зефире нормальную семью, а Ирис – мужа, который был всегда рядом.

Дагфинн почувствовал, как волна бешенства захлестывает его.

– Так мне еще, может, и в ножки тебе поклониться за то, что все эти годы ты трахал мою женщину, и что тебя мои дети называли папой? Долбаный ты засранец, Соколовский! Хрен тебе, а не благодарность! – и Дагфинн вскочил из-за стола.