Дом на берегу

– Что ты, на всю жизнь!

Долго лежала без сна, переживала новое для себя удивительное чувство, как будто меня несло куда-то, покачивало на теплых волнах. Звали мое неожиданное чудо Володей.

Вроде бы вот она – неземная! Все также ходила на занятия, тренировки, но перед глазами постоянно его лицо, волосы. Волосы у него густые, волнистые, узкие полоски бакенбард на висках. А какие сильные руки! Он высокий, крепкий, массивный, но походка легкая, идет почти неслышно. Хочу, чтобы все время прижимал, целовал, но когда его руки становятся слишком настойчивыми, отстраняюсь:

– Не надо!

– Боишься?

– Да, боюсь.

Нет, нет, все это будет, конечно, только потом, после свадьбы. Так приятно представлять себя в белом платье, а он выносит меня на руках из ЗАГСа. Уплываю в свои мечты, застываю с блаженной улыбкой на лекциях, семинарах. Вот уже преподаватель на семинаре по математической физике смотрит прямо на меня и объясняет только мне, как самой тупой, наверно.

В тот вечер в общежитие приехал университетский оркестр с концертом. Володя зашел часов в семь. Я лежала на кровати в бигуди, он открыл дверь без стука, увидел меня, сказал что-то вроде «О, черт» и закрыл. Я вскочила, вышла к нему, спросила, собирается ли он идти на вечер. Он вроде бы пообещал и ушел. Я была уверена, что он переоденется и зайдет за мной. Ждала долго, не дождалась, спустилась в «Красный уголок» одна, его там не было.

Концерт закончился, начались танцы. Меня приглашали, но я танцевала с неохотой, все время смотрела на дверь, ждала, что войдет он. Несколько раз выходила, поднималась по лестнице мимо его комнаты, сначала в комнате горел свет, потом там стало темно. Ко мне снова пристал женатый юрист, который на предыдущих вечерах все приглашал меня в ресторан. Володи не было. Я ушла в свою комнату, села на кровать и чуть не плакала, мне было очень плохо.

Как во сне я вышла в коридор, дошла до лестничной площадки между вторым и третьим этажом и остановилась там, опираясь на перила. Не помню, сколько я так стояла, глядя на дверь его комнаты, войти к нему я никогда бы не решилась. Вдруг мне показалось, что он прошел по коридору, я чуть не бегом помчалась в свою комнату через третий этаж. Нина подтвердила, что он действительно только сейчас заходил, она сказала ему, что я в «Красном уголке». Видимо, он прошел по четвертому этажу.

Я снова побежала в «Красный уголок», встала у двери, пытаясь его увидеть. Я не думала о том, что я делаю, все совершалось помимо моей воли, как во сне. Не увидев его, я снова вернулась в комнату и решила ждать.

И он пришел. Я бросилась ему навстречу: «Ну, где же ты был!?» Он объяснил, что играл в карты в пятом общежитии, здесь у него нет костюма, ему было неудобно появиться на танцах в домашней одежде.

Мы сидели с ним в коридоре, на выставленной кем-то старой кровати. У него болела голова, я обхватила его за шею, гладила его волосы. Он снова рассказывал про дом, про сестренку, которой шесть лет…

Мы не договаривались о новых встречах, я ждала его постоянно, но даже представить не могла, что могу позвонить сама, попытаться найти, спросить, когда он придет. Он появлялся, когда мое ожидание становилось окончательно невыносимым.

Он кажется мне таким сильным, уверенным, мне хочется верить, что я нашла долгожданную поддержку, похожую на поддержку отца. У него специальность геоморфолог, похоже на геологию, только изучают строение земли. Он показывает фотографии с практики, где он сидит на земле перед цветком в снегу. Так красиво и романтично! Мне с ним легко, его поцелуи мне приятны, хочется, чтобы он целовал еще и еще.

Но я не могу с ним встречаться слишком часто, учеба на нашем отделении очень напряженная. Даже по сравнению с другими отделениями нашего факультета, не говоря о других факультетах и институтах. Большое количество практикумов, физики знают, что это такое. Отчитываешься по теории, затем выполняешь работу, оформляешь – тетрадка с формулами, графиками, выводами. Каждый график и каждый вывод надо объяснить. Те, кто вылетал за неуспеваемость с нашего отделения, шли в другие институты и учились там на повышенную стипендию. В нашем студгородке, где были общежития других факультетов и других институтов, в сессию играла музыка, студенты гуляли. Все, кроме нас и разве еще мехмата. Вплоть до четвертого курса.

Кроме того я продолжаю ходить в секцию по легкой атлетике, возвращаюсь с тренировок поздно, очень уставшая. Я вхожу в сборную университета по легкой атлетике, участвую в соревнованиях, но призовых мест, обычно, не занимаю, не хватает спортивной злости, желания непременно победить. Володя говорит: «Свалился тебе, как снег на голову. Физик! Электронщик! Женись на такой! Это уходишь в экспедицию – пачки писем, а их будут пачки, потому что почта работает нерегулярно. Возвращаешься – куча сплетен». Откуда такое представление о женщинах-физиках, с которым я встречаюсь у многих, я не знаю. Считается, что это обязательно рестораны, поклонники и прочее. Может быть, сыграли роль книги и фильмы тех лет.

А потом началась сессия, я уезжала на весь день в библиотеку, в общежитие возвращалась поздно вечером, пытаясь еще что-то доучивать. Володя не появлялся, и я считала, что он готовится к экзаменам дома, это гораздо удобнее, чем в общежитии.

Сессия закончилась, я уехала на каникулы.

Одна из наших родственниц развелась с мужем, вышла замуж за другого и уехала к нему в Волгоград. В Вольске у нее осталась кооперативная квартира, ее отец попросил моих родителей пожить пока там. В доме остались Слава с Надей, а родители переехали в эту квартиру. Первое чувство, когда они сообщили мне об этом – как будто я осталась без дома, мне некуда больше ехать. Тем не менее, каникулы в квартире я провела совсем неплохо, мне выделили свою комнату, в дом я ходила в гости к Славе и Наде. Настроение было приподнятое, радостное, думала о Володе с уверенностью, что он также помнит и думает обо мне.

Вернулась после каникул в Саратов, начались обычные занятия, Володя почему-то не приходил. Потом пришел около часа ночи. Я уже легла в постель, но вскочила, оделась, вышла к нему. Он обнял меня, увел в свою комнату, принес откуда-то бутылку красного вина, мы выпили ее вместе с его другом, потом он проводил меня до комнаты, целовал, говорил ласковые слова. И вдруг на следующую ночь…

Ночь была кошмарная. Меня било, как в лихорадке, и, казалось, отовсюду кричало: «Ложь! Ложь!» К горлу подступали слезы, я задыхалась, кусала губы, но глаза были совсем сухие.

Я проснулась оттого, что вошел Володя и сел на мою кровать. Я не удивилась, не возмутилась, просто открыла глаза и смотрела на него, хотя времени было, наверно часа четыре.

– Мы только приехали из города.

– Кто вы?

– Наша компания. А почему у вас никого нет?

Я приподнялась, посмотрела. Нинина кровать была пустая, другая Нина так закрылась одеялом, как будто на кровати тоже никого нет.

– Не знаю, были все.

Он засмеялся. И тут я услышала голос Галки:

– Что же это такое, спать не дают! Днем не могут наговориться! Есть у тебя жена, вот и иди к ней!

Я не поняла.

– Галка, что ты говоришь? Ты думаешь это кто?

– Думаю, что Вовка.

Это было, как гром с ясного неба, эти слова звучали чудовищно и нелепо. Но я продолжала ничего не понимать.

– Кто это выступает? – спросил он.

– Это Галка. У тебя есть жена?

Я спросила это в шутку, в полной уверенности, что он засмеется, скажет: «Да ты что!» Но я не получила ответа на свой вопрос. Нет, я и сейчас еще не могла ничего понять.

– Иди спать, Володя. Сколько же времени? Ведь действительно очень много.

– Сейчас.

В дверь заглянули Нина и Сережа. Нина вошла, увидела Володю, как-то боком смущенно повернулась и вышла.

– Ну, иди же, Володя.

– Сейчас.

– И чтобы это было в последний раз.

– Что в последний?

– Ночью.

За ним закрылась дверь.

– Галка! Почему ты сказала так, Галка, про какую жену ты говорила?

– Я видела его в сессию с девушкой. Было видно, что они в близких отношениях. Да и так, неужели не ясно, неужели он не пришел бы, если бы никого не было? И на остановке я его видела еще когда, а тебе он вчера сказал, что первый раз в общежитии.

– Почему ты не сказала мне сразу, Галка?

– Я не думала, что у тебя так серьезно, хотела сказать ему самому. Да не переживай ты так! Не свет же клином на нем сошелся!