Женщина с чужим паспортом

Я вспомнила недельной давности свой сон о ребенке размером с ложечку. Вот, значит, как он толковался!

В то время в нашей стране про искусственное оплодотворение еще разговоров не велось, а если и доходила какая-то информация, то в разделах «чудеса за рубежом». Борис спокойно объяснил, что это все не такая уж и фантастика и что в развитых странах эти технологии уже внедряются в жизнь.

– Специалисты мне объяснили, что мы можем поехать в Германию и там все сделать. Ты отдашь яйцеклетку, а я – свой сперматозоид на ее оплодотворение. После чего нашего эмбриончика усыпят, заморозят в криокамере в азоте, и будет он там дожидаться лучших времен, пока мама с папой не вызволят его из морозильника.

Борис назвал и место, куда мы поедем. Это оказался маленький городок под Ганновером – Бад-Мюндер, где он забронировал отель и созвонился с клиникой. Поначалу вся эта затея показалась мне невероятной и сложной, ведь нам, возможно, придется слетать в эту клинику несколько раз.

– Представляешь, Анюта, как нам будет хорошо там: тишина, красота, чистота кругом. Шикарные апартаменты, утопающий в зелени городок – и никто нас не знает. Будем жить, как супруги. И сотворим нашего малыша.

– А жене ты что скажешь? – с ехидцей спросила я.

– Скажу, что мне надо подлечиться, – ответил Б.Н. – Или что поеду укреплять деловые связи с немцами. Она во что угодно поверит, лишь бы я был формально с ней, пока мы раскручиваем новый бизнес.

Предложение было очень необычным, но я согласилась. Ведь я ничего не теряю: все услуги оплатит Б.Н., а я в перспективе смогу родить здорового малыша – и заморозкой этого самого эмбриончика я как бы открываю депозитный вклад с обещанием хороших процентов. Но выплатят их не сразу, а через год-другой – и призом станет желанный ребенок!

Мы совершили за год три поездки и получили нужный результат: нам провели и обследование, и стимуляцию, и заморозку эмбриона. Так что год назад мы уже стали потенциальными родителями. Правда, пришлось пойти на некоторые ухищрения, чтобы обойти закон в Германии, по которому подобные процедуры возможны только для супружеских пар, но Борис нашел обходные пути. Он всегда умел их найти. А стать истинными родителями мы наметили на конец тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Борис надеялся решить вопрос с разводом, а моя дочь должна была окончить школу и уехать учиться за границу. Кстати, американский образовательный грант ей помог найти тоже Борис!

После процедуры зачатия наши с Б.Н. отношения, естественно, продолжились. Теперь я уже не сомневалась, что мы скоро поженимся или хотя бы станем жить одной семьей. Но время шло, а положение не менялось. Изменилось лишь место наших встреч: когда дочка уехала на учебу, то надобность в съемной квартире отпала и Борис наведывался теперь ко мне домой. И все же мой почти муж оставался приходящим гостем, а жить продолжал в своей семье. Но, по его словам, и дома он бывал редко, отдавая все время работе. В последние недели банк все время сотрясали какие-то конфликты, потери, угрозы. Так что новый бизнес, раскручиваемый Борисом вместе с женой, требовал от них все больше внимания и сил. Теперь мне впору было ревновать Бориса к работе: он появлялся у меня все реже и реже. И наконец заявил, что у него сейчас нет времени на шашни со мной и я должна отпустить его.

Слово «шашни» меня очень разозлило. Я вскипела от возмущения и выплеснула в лицо Борису все накопившиеся обиды. Особенно обидно и больно мне было за его бессмысленную идею создать и заморозить общий эмбрион. Если он не собирался на мне жениться, то для чего все это надо было делать? Непонятно… В очередной раз мои иллюзии разлетелись, как мелкий сор, гонимый ветром равнодушия моего сожителя.

Зиму и весну я жила автономно и совершенно независимо, на кустах в парке приоткрылись сизо-зеленые почки, я почувствовала, что окончательно выздоровела от любовного недуга, как говорили в старину. Я даже начала замечать на улице мужчин, бросающих на меня заинтересованные взгляды. Но в начале лета меня сократили на работе, и я оказалась на бирже труда. Без толку помыкавшись в поисках нового места, я решила попросить помощи у Бориса, ведь он всегда был опутан паутиной нужных связей. Позвонила бывшему любовнику, описала свою ситуацию, спросила, не найдется ли у них в банке для меня какая-нибудь работенка, хотя бы секретаршей. Он холодно ответил, что вакансий у него нет и не предвидится, но что он готов иногда давать мне разовые подработки: переводы и редактирование.

С той поры наши встречи возобновились. Вначале они носили исключительно деловой характер: я делала для Бориса работу, он ее довольно щедро оплачивал. Но скоро все вернулось на круги своя, и теперь мы общались не только за письменным столом, но и в моей спальне…

В тот день, отредактировав несколько страниц скучнейшего отчета, я пошла на кухню, чтобы проверить, как варится гречневая каша. Чуть не опоздала: она уже слегка пригорела на дне и начала источать запах гари. С отъездом Иришки я совсем разленилась как хозяйка, довольствуясь самой простой едой вроде каши. Да и с деньгами у меня было негусто.

Я наложила себе полтарелки пышущей жаром гречи, подлила молока и включила телевизор – с ним веселее обедать, когда живешь одна. И тут в новостях объявили, что правительство объявило дефолт. Доллар подорожал в три раза: стоил шесть рублей, а теперь стал почти двадцать! Я сразу подумала о новом бизнесе Бориса, а ну как теперь он прогорит! Порадовалась за себя: мне-то доллары не нужны, все мои деньги до последней копеечки уходили на квартплату и питание. Я почувствовала этот дефолт позже, когда вслед за подорожанием доллара стали стремительно дорожать и продукты, но в тот момент меня охватило беспокойство за бизнес Бориса (а значит, и за мою подработку).

Диктор телевидения говорил о каких-то векселях, о ГКО – государственных облигациях, о спекуляциях на финансовой бирже. А я продолжала думать о делах Бориса: вдруг он тоже соблазнился финансовой игрой и продулся?

Едва я отправила первую ложку каши в рот, как задребезжал телефонный аппарат. Чуть не подавившись, я кое-как проглотила кашу, схватила с рычага трубку, лежащую над круглым телефонным диском, – и услышала густой бас моего банкира:

– Анюта, ты дома? Я сейчас подъеду.

– Что случилось, Боря? – встревожилась я. – Ты слышал новость про обрушение курса рубля? Тебя эта история как-то коснулась?

– Новость новостью, но дело не только в ней, – навел тумана Б. Н. – Про свои дела я расскажу тебе при встрече. А пока везу тебе очередную халтурку. Срочная!

Я торопливо доела гречку и пошла одеваться-прихорашиваться к его приезду. Выбор у меня был невелик. Половину вешалки занимала одежда с нелепыми широкими плечами – такое носили в начале девяностых, когда у меня было достаточно денег на покупку обновок. Но сейчас в этом ходить было уже нельзя – оно безнадежно вышло из моды и смотрелось карикатурно. Из приличного у меня был только темно-синий деловой костюм: приталенный пиджак и обтягивающая юбка, в нем еще зимой я ходила на работу. Однако сейчас сидеть в нем дома, поджидая мужчину, было бы просто смешно. Так что оставался единственный вариант – платье на узких бретельках, обтягивающее, с ярким принтом. Оно было куплено прошлой весной для поездки с Борисом в Египет. Наша поездка тогда не состоялась, потому что Б.Н. не смог вырваться с работы, а платье при нашем прохладном питерском лете оказалось невостребованным. Но надеть его дома в середине августа – в самый раз! Так что Б.Н. я встречала в обновке, подкрашенная и на каблуках.

Б.Н. приехал через полчаса, деликатно коснулся моей руки, поцеловал ее, не забыл сделать комплимент:

– Платье – просто шик! Ты в нем совсем как девочка! Надеюсь, и рабочий тонус тоже на высоте?

От гречневой каши Борис отказался и сразу приступил к деловому разговору, предложив пройти в мой кабинет, как он называл комнату Иры, где на рабочем столе стоял мой компьютер.

Оглядев разбросанные вокруг компьютера бумаги, Б.Н. поинтересовался:

– А в Exel ты работать научилась? Проходят Exel на курсах?

– Да так, чуть-чуть, – пожала плечами я.

– Ну и ладно, – кивнул Борис, – я дам тебе задание таблицу составить, так что освоишь его на деле!

– Может, теперь меня и в банк к себе пристроишь? – снова вернулась я к теме работы.

– В банк? – усмехнулся Б.Н. – Теперь уж точно не пристрою: развалился наш банк! Он ведь держался на процентах к векселям и этим ГКО, а теперь мы банкроты.

– Я слышала сегодня по радио, но не думала, что так все серьезно, – сказала я. – Ваши вкладчики тоже своих денег лишатся?

– Все возможно, – отмахнулся Борис. – Но вкладчики меня сейчас меньше всего заботят, надо свои дела обмозговать.

– А вкладчиков совсем не жалко?

– Ну что ты как ребенок: жалко, не жалко! – недовольно воскликнул Борис. – Тут финансовые империи рушатся, а ты о каких-то неведомых вкладчиках печешься! Много ли у каждого из них на счете-то? Так, по мелочи!

– Как ты можешь с таким пренебрежением о людях говорить! – ахнула я.

– Анюта, не надо только читать мне мораль, – поставил перед моим лицом ладонь Борис. – Потери у населения неизбежны в такие кризисы, но ты же знаешь, что твой Боря – умница?!

– Как же, как же! Кандидат наук, без пяти минут доктор!

– И не иронизируй, моя девочка. Да, кандидат наук и такие потрясения прогнозировать могу. Я как свою фирму весной основал, так сразу начал выводить активы из банка. Теперь, когда доллар так вырос, вырос и мой капитал, ведь деньги уже были вложены в немецкое оборудование. И Марина, женушка, успела свести нас с нужными людьми в комитете здравоохранения! Комитет и оплатил покупку аппаратуры для городских больниц.

– Ты и приехал ко мне своей ловкостью поделиться? – фыркнула я.

Казалось бы, я должна радоваться, что мой мужчина так ловко увернулся от секиры дефолта, но мне было почему-то неприятно, что его счастье строится на потерях других людей.

Б.Н., не обращая внимания на мои подколы, достал папку с рекламными проспектами. Среди убористого текста каталога выделялись красивые фотографии переносных приборов и стационарной медицинской аппаратуры.

– Здесь текст на немецком языке, – сказал Борис. – Надо срочно его перевести, а потом сделать выборку цен по каждому техническому параметру и составить таблицу.

Я взяла глянцевые листы, их была целая стопка, и некоторые – совсем без иллюстраций.

– К какому дню?

– К понедельнику.

– Почему такая спешка?

– Сейчас такая бойня начнется с этим дефолтом, люди будут пытаться спасти хоть часть денег, на средства банка могут наложить арест. Так что я сегодня подал заявление на увольнение. И собираюсь на той неделе лететь в Германию: и от греха подальше, и к контракту поближе. Надо скорее заработанные деньги в оборот пускать!

– Заработанные деньги?! Это вы так на обмане вкладчиков обогатились! – снова усмехнулась я.

– Анюта, – улыбнулся Борис, совершенно не обидившись на мой выпад, – знаешь главный закон капитала? «Первый миллион» чистым не бывает! Мы никого не обманывали, эти простофили сами деньги к нам в банк несли, все гнались за высокими процентами, а оказались у разбитого корыта! Народ любит халявные денежки, но мозгами пошевелить не умеет!

Я не стала спорить и предложила поконкретнее обрисовать мне задачи.