Нарика и Серая пыль

– Нет! Нет внутри меня Серой пыли! Я пойду!

Люди, собравшиеся было расходиться, замерли и молча воззрились на нее.

Нарика почувствовала себя так неловко, как не чувствовала еще никогда, и тут же пожалела о сказанном. Ей захотелось сесть, закрыть лицо руками и спрятаться. Но все теперь смотрели на нее и ждали чего-то только от нее одной.

Патиссий поднялся с места. Лицо его покраснело.

– Что? – растерянно сказал он. – Ты уверена?

Нарика состроила на лице виноватую улыбку и, не найдя, что ответить, развела руками.

Феа медленно поднялась со своего места, обошла стол и встала напротив Нарики. От нее густо пахло пряными и сладкими эфирными маслами, так что девушке захотелось отступить назад, но она почему-то не могла; ладони покрылись мелкими холодными каплями, а ступни будто бы приросли к полу. Яркие изумрудные глаза-бусины старухи смотрели не на нее, а внутрь нее, и от этого становилось холодно и тоскливо. Глаза советницы суетились, будто она видела что-то, скрытое от всех, но настолько очевидное для нее самой, что она удовлетворенно улыбалась и кивала. Вдруг Феа испуганно охнула и отпрянула. Взгляд старухи отпустил что-то внутри девушки, и она посмотрела ей в лицо.

– Что ты увидела? – шепнула Нарика.

Феа покачала головой и ответила тихо:

– Ничего, ничего страшного.

А потом уже громче, так, чтобы все слышали, потребовала:

– Повтори. Ты точно готова идти в Хрустальную гору?

Хотя Нарику и сбило с толку поведение советницы, теперь она чувствовала, что совсем запуталась. Девушка попросту не знала, что делать. Отказаться сейчас, когда она сама вызвалась идти, казалось ей невозможным, поэтому Нарика постаралась выглядеть как можно более уверенной. Да и потом, кто знает, может, все и получится.

Веселое расположение духа снова вернулось к ней, и она улыбнулась.

– Да, готова!

Феа кивнула и снова начала катать невидимый шарик.

– Отлично, – пробормотала она. – Инха, ты не против?

Инха, до того момента напряженная, облегченно выдохнула:

– Я? Пусть идет, если так хочет!

Советница обратилась к Линке:

– А ты?

Линка грустно вздохнула и опустила голову.

– Мне-то уж точно все равно.

Патиссий, явно раздраженный, хлопнул по столу рукой, но возражать не стал.

– Ну что же, что случилось, то случилось. Я полагаюсь на твой выбор, Феа, как на выбор мудрейшей из советниц, хотя и не одобряю его. – Он посмотрел на Нарику. – Раз уж ты решилась, давай! Но помни, что это не прогулка, а опасное путешествие, где тебе придется рисковать и уметь делать выбор. Но тебе не надо идти одной. Мы отправим с тобой Свэба, лучшего из наших стражей, и стрельцов. Вы поплывете на грузовом корабле послезавтра. На этом собрание закончено.

Най все еще тряс коленями, но теперь смотрел уже не на ноги, а на Нарику и правителей, а взгляд у него был такой, будто юноша что-то задумал. Вдруг он вскочил с места и закричал:

– Пожалуйста, можно и мне пойти с ней? Я знаю, что я не дева…

Серые глаза юноши горели азартом, а каштановые волосы блестели в свете ламп, как отблески пламени. Люди засмеялись, но это его не смутило.

– Да, я не дева, – повторил он твердо, – и не страж, но я могу помочь ей!

Патиссий покачал головой и возразил:

– Мы, то есть я, и так не хотели отправлять Нарику. Совершить еще один необдуманный поступок и отправить второго подростка, о котором не говорилось в предсказании, – зачем?

– Порой незапланированные поступки, совершенные по зову сердца, могут дать куда большие плоды… – начала Феа.

Но Патиссий не уступил, и взгляд его по-прежнему оставался сухим и строгим:

– Ты можешь идти домой.

Най озадаченно и расстроено нахмурился и опустил голову. Нарике стало жаль его, и она с мольбой посмотрела на Патиссия.

– Возьмем его! Пожалуйста! Най будет нам очень полезен! Спросите кого угодно, он знает о Юге все. Знает, какие рыбы водятся в море и какие звери живут в лесах. У него есть карты всех островов, и он проведет меня к Хрустальной горе, даже если что-то случится со Свэбом!

Младший правитель задумался.

– Это так? – спросил он у юноши.

Най с надеждой улыбнулся и вышел вперед.

– Да. У меня есть карты, и я знаю южный язык, правда, совсем немного. Говорить я не смогу, но точно пойму, о чем разговаривают!

Патиссий вопросительно посмотрел на Меония, но тот махнул рукой.

– Мы нарушили все заветы, какие только можно было. Терять нам уже нечего! Я и так боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому пусть идет! Мне уже все равно.

Темнело, и дворцовая площадь быстро пустела. Люди, оживленно и обнадеживающе разговаривая, возвращались домой. Кто-то из них даже смеялся или напевал негромко.

Друзья стояли возле высоких ворот дворца и обсуждали случившееся. Холодеющий к ночи предосенний воздух обволакивал лица влажной свежестью и вместе с тем навевал тревогу – знакомое обоим чувство предстоящих приключений.

Но все же маленький мышонок, сидящий теперь, наверное, в каждом из них, упрямо и больно кусался. Что, если у них не получится выпустить Души?

Раздался низкий гул ветра, и, словно вплетаясь в него, хриплый женский голос прошелестел: «Ты? Да что ты можешь сделать, дитя? Внутри тебя, как и внутри меня, живут частицы Пыли! Тебе никогда не открыть ворота Священной горы». Девушке показалось, что прямо из земли поднимаются тонкие серые струйки. Они обвили ее лодыжки, а затем переметнулись на запястья и шею. Нарика задержала дыхание и смахнула с себя песчинки, но они словно прилипли к ней и поползли выше, к голове, жужжа и путаясь в волосах.

Най с силой потряс ее за плечо.

– Эй, что ты? Что с тобой?

Вмиг все пропало. Нарика огляделась, но Пыли вокруг не было. Она хотела рассказать об этом Наю, но передумала и только пожала плечами.

– Да ничего. Все нормально!