Призвание

На следующее утро сдав смену, Алина ехала домой, уставшая, но, как всегда морально удовлетворенная, умиротворенная, с чувством исполненного долга. И вдруг вспомнила про Васю, про его вчерашнее поведение, и про то, как он ночью ушел от нее, не попрощавшись. И подумала, что сегодня он по обыкновению не пошел ее провожать до дверей отделения. Тут ее опять захлестнула волна тревоги. «Какая же я ненормальная, – подумала Алина, – разве можно так переживать за каждого больного. Меня так на долго ли хватит? И вообще, что же это со мной происходит? Надо будет проконсультироваться со специалистом».

Через три дня, когда Алина вновь вышла в очередную смену, она обнаружила неуловимую перемену в отделении. «Что-то не так», подумала она, идя по коридору до раздевалки.

Зинаида Алексеевна встретила Алину не в лучшем настроении.

– Знаешь, дорогая моя, – сказала сменщица, – ты не совсем правильно ведешь себя с больными. Нельзя никого выделять, привечать, приучать к себе, как ты это делаешь с Васей.

– А что случилось?, – забеспокоилась Алина.

– Вот ты ушла в прошлую смену домой, а он проспал, не мог тебя проводить, а потом знаешь, какой скандал он мне после твоего ухода устроил. Он так кричал, обвиняя меня, что я его специально не разбудила, потому что я завидую тебе из-за того, что он помогает только тебе, и больше никому. Он тут такое устроил, бегал по коридору, рушил все на ходу, орал, всем грубил, ругался матом. Ой, что было!

– Зинаида Алексеевна, что Вы этим хотите сказать, в чем же моя вина?

– Твоя вина есть, может она косвенная. Просто хочу тебя оградить от последствий таких отношений. Нельзя привечать больных, нельзя их привязывать к себе, надо уметь держать их на расстоянии.

– Зинаида Алексеевна, при всем к Вам уважении, не хотите же Вы сказать, что у меня особые отношения с Васей?!, – обиделась Алина.

– Нет, конечно, нет, – сказала сменщица уже дружелюбнее и по-наставнически, – это у тебя по неопытности. Скажи, а ты не заметила в прошлую смену какие-нибудь перемены в его поведении?

– Да, заметила. Он какой-то странный был. То смеялся, безудержно шутил, хамил. А то опять успокаивался, даже замыкался в себе.

– Вот видишь, – поучая сказала наставница. – Это у него назревал приступ психомоторного возбуждения. Это и есть изменение психического состояния. В таких случаях немедленно докладываем врачу. Вовремя доложила бы, вовремя приняли бы меры, и все обошлось бы, может быть. А разозлилась я, потому что мне пришлось выгребать все за тобой, он тут такое творил, пришлось вызывать психоперевозку, и госпитализировать его.

Это была первая ошибка Алины по неопытности. Подобных ошибок и потом было не мало на пути становления опытной и квалифицированной медсестрой.

По началу, Алина занялась изучением психофармакологии, пока полностью не разобралась в психотропных – в нейролептиках, в транквилизаторах, в противосудорожных, – и во всех тонкостях их воздействия на организм. Но постоянно чувствовала некоторую, ну если не профнепригодность, то слабость, неуверенность в знании профессии. Но, будучи человеком, жаждущим знаний, во всяком случае, желающей быть уверенной в своем деле, Алина прочитала немало специальной литературы, и в скором будущем разобралась во многом. Со временем она уже хорошо знала, почти наизусть, у кого какой диагноз, и соответственно, какое назначение. Действительно опыт наживается продолжительной практикой. Алина практически так знала все повадки, вернее предпосылки того или иного состояния своих больных, что ей даже удавалось предугадать назревавший приступ и вовремя предотвратить (предупредить) его. Но, несмотря на свой уже нажитый опыт, в общении с опытными медсестрами, она всегда что-то новое открывала для себя, что говорило все-таки о мало опытности. И Алина прониклась пониманием, что медицина – это такая постоянно совершенствующаяся наука, что ею надо заниматься постоянно, чтобы не отстать, и чтобы не забыть усвоенное.

Алина любила свою работу. День за днем, набирая опыта, повышая свою квалификацию, она все четче осознавала, что она на своем месте, что это ее призвание, и что это не временное в ее жизни, как она пообещала мужу в свое время. Повседневная, рутинная, незамысловатая работа по ухаживанию за больными не тяготила, а, наоборот, полностью поглощала Алину. Процесс кормления больных с ложечки доставляло ей особое удовольствие. В процессе кормления тяжелобольного, не способного самостоятельно поесть в силу своей немощности по причине какого-нибудь физического или психического (или и того и другого) отклонения, она явно ощущала, что с каждой ложечкой поддерживает в нем жизнь, в прямом смысле слова. И в такие моменты Алина начинала понимать, насколько важна ее миссия в окружающем мире, в котором, вот таким вот способом поддерживается человечество. Ее в такие минуты переполняли неописуемые чувства полезности своего бренного «я», остро чувствовала полезность обществу всего персонала, и тихо испытывала гордость за всех.

В психиатрии случайных людей не бывают, мысленно анализировала Алина, случайные люди, если даже попадают туда, они не задерживаются. А остаются люди особого склада психики. Это, как правило, люди, любящие людей, человечество вообще. И любовь у них глобальная, бескрайняя, что многие из них ее и не ощущают в себе. Все происходит, как само собой разумеющееся. Порой среди персонала попадаются люди в обычной жизни черствые, грубые. Но именно в психиатрии среди тяжелобольных людей, нуждающихся в общечеловеческом понимании, они как раз реализовывают себя, используя для этого запас невостребованной, нерастраченной в обыденной жизни, любви. Там люди работают долгими годами, работают с удовольствием, с душой. У них у всех есть свои любимчики среди больных, и больные любят их больше, чем своих родных. Родные – люди приходящие, а персонал – контингент постоянный. Они становятся для больных роднее, не имея кровной (биологической) связи.

Цепь подобных размышлений и постоянного осмысления повседневных забот привела Алину к тому, что она почувствовала потребность в глубоком знании психологии людей, и она спустя два года работы в психиатрии решила продолжить свое образование, поступила в университет, на факультет клинической психологии.

Глава 6

«Всякий человек включает в себя целый мир, и это его имманентное свойство и трансцендентное качество», пытался убедить в этом изречении своих студентов каждый преподаватель университета, где училась Алина. Это, пожалуй, один из главных постулатов, который Алина вынесла из университета и запомнила навсегда. И помимо прочих знаний, связанных с пониманием человеческой души, Алине наконец-то удалось разобраться и в своем сокровенном, в процессах, происходящих в ней самой, когда она работала в психиатрии. Однажды, придя домой после лекции она сказала мужу:

– Наконец-то, я себя нашла. Я поняла и прочувствовала свое призвание в этой жизни.

– Обоснуй свое заявление, дорогая, что ты имеешь ввиду?

И Алина почти наизусть процитировала в душу запавшую лекцию:

– «Душа является центром и у нее есть огромная потребность проявить энергию бескорыстной любви, которая в ней содержится. Если мы задумаемся, то поймем, что за всем тем, что мы делаем в жизни, мы хотим всего лишь двух вещей: отдать свою любовь кому-то и от кого-то ее получить. Почему это так? Потому что потребность души является самой главной потребностью личности. Другие ее потребности тоже важны, но если не удовлетворена самая важная, все остальное особого смысла не имеет. Поэтому, пока человек не научится проявлять эту бескорыстную любовь в каждом своем поступке – во взаимоотношениях с другими, в семье, в бизнесе, в любой другой социальной деятельности, по отношению к природе, по отношению к Богу – он не сможет обрести чувство внутренней полноты и гармонии. Иначе говоря, не сможет стать счастливым. Одна из главных задач, стоящая перед психологией, состоит в том, чтобы помочь человеку понять его главную жизненную потребность и помочь ему научиться эту потребность грамотно реализовывать»…

Получая второе высшее образование, изучив в университете общую психологию, и основы таких направлений в психологии, как пато-, нейро– и клиническую психологию, Алина решила для себя, что вернется в психиатрию. Психологическая работа с людьми с хроническими психическими расстройствами казалась для нее очень малоизученной, если не сказать неизведанной, интересной, перспективной с точки зрения науки и привлекала именно своим «первопроходчеством» в нашей стране. Имея ранее опыт работы в психоневрологии с хронически психбольными в качестве медсестры, она практически ощущала необходимость в таких учреждениях работы психолога. Причем она считала, что в психологической помощи нуждаются не только пациенты, но и сотрудники, работа, которых непосредственно связана с контингентом тяжелобольных. И в университете, изучая вышеназванные направления в психологии, она утвердилась в своем мнении, и таким образом, в конце 4-го курса целеустремленная Алина засела за интернет в поиске психоневрологических учреждений с целью предложить свою кандидатуру как психолога. Выписав ряд телефонов подобных учреждений, она взялась за телефон и стала целенаправленно обзванивать. Большинство звонков были тщетны. На том конце провода многие, узнав о ее намерении, равнодушно отказывались от ее услуг, многие высказывали бесперспективность такой ее затеи. Была одна женщина, инспектор отдела кадров, которая безапелляционно заявила, что в их учреждении вакансии психолога никогда не было, нет, и никогда не будет. Вам же хуже, иронично подумала тогда Алина. Природная целеустремленность помогала и Алина, не отчаиваясь, методично продолжала обзванивать. На очередной звонок ответил приятный женский голос:

– Отдел кадров. Я Вас слушаю.

– Здравствуйте, я бы хотела узнать, есть ли у вас вакансии психологов? – как заученную фразу выпалила Алина.

– Ну, допустим, – почему-то игриво и в то же время неопределенно ответила женщина.

– В таком случае, я хотела бы предложить свою кандидатуру, – вконец осмелев, опять выпалила Алина, про себя иронизируя: «Моя фамилия Фрейд».

– Вы знаете, наш директор планирует взять психолога, я думаю, Вам лучше с ней переговорить. Сейчас я Вас с ней соединю.

Через несколько минут ответил, как Алине показалась, совсем не директорский голос:

– Здравствуйте, меня зовут Виолетта Васильевна. Будьте добры, представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Алина, – совсем растерялась Алина.

– Очень приятно, Алина. У меня к Вам два вопроса: есть ли у Вас медицинское образование и сколько Вам лет?

Вопросы Алину нисколько не удивили, ее, наоборот, она была готова к подобным вопросам.

– Да, у меня среднее медицинское, небольшой опыт в психоневрологии в качестве медсестры, сейчас я учусь на 4-ом курсе на психолога и мне 37 лет.

– Меня пока все вполне устраивает. Когда Вы могли бы подъехать для дальнейшей беседы?

– А можно сегодня? – взмолилась Алина.

Интернат находился на кардинально противоположной стороне Москвы от места проживания Алины, и предположительно требовалось не менее полутора часа на дорогу. Но, тем не менее, Алина ни секунды не задумываясь, окрыленная надеждой на начало новой, желанной деятельности, быстренько надев на себя куртку, выбежала из дома на апрельскую улицу.

После дежурного приветствия, директор, приглашая присесть, выяснила отчество Алины для делового разговора, и сразу же начала с главного:

– Алина Эдуардовна, есть ли у Вас опыт работы с детьми?

– Нет. С детьми не приходилось работать, не считая своих двоих.

– У нас детский интернат. Возраст детей от 4-х до 18-и. Диагнозы– умственная отсталость, детская шизофрения, аутизм. Основную массу составляют дети-имбецилы. Есть дети отказники, т. е. это те дети, у которых нет родственников, от них отказались еще в роддоме. Часть детей составляют дети, имеющие номинальных родственников, т. е. по документам они есть, но на практике – родственники не признают и не посещают их совсем. И часть составляют дети с родственниками – у кого близкие родственники – родители, у кого дальние родственники – дяди, тети, двоюродные и т. д. Вот как раз эта часть детей с родственниками и составляют головную боль не только директора интерната, но и всего персонала. Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, – ответила внимательно слушавшая Алина, – можно вопрос?

– Я Вас слушаю внимательно.

– Если я Вас правильно поняла, то психолог помимо своих прямых обязанностей – психодиагностики, психокоррекции детей (подопечных) – вам требуется именно для работы с родственниками. А как же с сотрудниками? В этом отношении нет проблем?

– Умничка, – похвалила директриса Алину, – очень хороший вопрос, это то, что я хотела озвучить в последующем, Вы меня опередили. Я сейчас Вам выскажу все запросы, которые я предъявляю к психологу, а потом выслушаю Ваше решение.

Запросы, предъявляемые директором интерната, вполне соответствовали представлению и планам предстоящей работы Алины. Интернат по площади занимал огромную территорию, состоял из трех больших корпусов, не включая административную, с 700 человек проживающими детьми и 300 человек сотрудниками. Психологов в интернате ранее не работало. «Непочатый край, подумала Алина, вот где раздолье – строй свою работу как хочешь!» И директриса была того же мнения. Она обещала обеспечить отдельным кабинетом, и, вообще, всем необходимым, и полную свободу действий.

– Самое главное, Алина Эдуардовна, – было бы желание работать, – резюмировала в конце Виолетта Васильевна.

– Желание огромное, – засияла одухотворенная Алина, которая впервые в жизни, в одночасье стала Алиной Эдуардовной, – я попробую!

…И заволокло Алину в пучину научного знания, исследующая особенности и закономерности возникновения, формирования и развития (изменения) психических процессов, психических состояний и психических свойств человека, то есть психики как особой формы жизнедеятельности.