Смерть-остров

– Что там, кто они? Где документы? Ах, нет документов, тогда, айда с нами!

Захрустели локтевые суставы, Галина охнула. Как же так? Она же только за хлебом выбежала, а паспорт не взяла. Да ведь дома он, в тумбочке лежит вместе с Гришиными документами. Галина пыталась сказать, что она жена начальника секции, что муж скоро вернётся с работы, но зубы лишь беззвучно шевелились. Не успела она опомниться, как её уже засунули в «воронок».

Галина брезгливо прижала платок к губам. Тошнотворный запах исходил от нищего, валявшегося в углу кузова. По бокам сидели люди: разные, молодые и старые, мужчины и подростки, среди них одна женщина – вся косматая, в лохмотьях.

– Я не могу здесь! Откройте! – Галина забарабанила по металлической двери.

– Все могут, а она не могёт! – В машине раздался гогот. – Мы тут все беспаспортные. Сиди с нами, не топочи!

– Но у нас сегодня гости, у меня есть паспорт, у меня муж, он скоро придёт домой, – прошептала Галина, обводя невидящим взглядом задержанных.

– Гости подождут, а муж объелся груш! – загоготал под ухом развязный мужчина с металлической фиксой во рту. – Ты с нами тут маненько посиди. Мы тебя в обиду не дадим!

– Фиксатый, закрой пасть! – произнёс кто-то сбоку.

Галина не успела разглядеть защитника, мотор взревел, машина дёрнулась, и женщина рухнула на пол, едва успев подумать, что пальто светлое и непременно испачкается на грязном полу.

Больше ничего не было. Ни квартиры рядом с бывшим Невским, ни мужа, ни будущей дочери. Память исчезла. Осталось ощущение вселенского озноба от холода и ужаса. Позже свидетели рассказывали, что Горбунова Галина при задержании стукнулась головой о металлический пол. А перед ее мысленным взором был накрытый стол, задумчивое лицо мужа, занавески на свежевымытых окнах и светлые кудряшки ещё не родившейся дочери. Волна счастья накрыла Галину. Скоро, совсем скоро она скажет Грише, что у них будет ребёнок. Девочка Надежда. Надя-Наденька…

Машина резко затормозила, заскрежетал засов.

– На выход!

Из «воронка» потянулись задержанные, люди в гимнастёрках нетерпеливо притопывали каблуками сапог.

– Сколько? – крикнул высокий и молодцеватый мужчина, тряхнув залихватским чубом.

– Двенадцать.

– Мало! Опять до плана не дотянули, – поморщился щеголь.

– А не скажи, Василий, тут ещё два обрубка валяется, – засмеялся водитель «воронка». – Я ж их считал. Всего четырнадцать. Там ещё баба и этот, вшивый, сифилитический, что с помойки. Тащите их!

– Сам и тащи! – повысил голос высокий мужчина. Он был самый молодой из всех, лет двадцати пяти, но вёл себя, как старший; резко повышал голос без причины, постоянно поддёргивал гимнастёрку, заправляя её под ремень. На петлице у него светилась полоска из тонкого красного сукна. У остальных полосок на петлицах не было. Водитель полез внутрь машины и сбросил на асфальт сначала нищего, затем безжизненное тело Галины Горбуновой.

– А ничего бабёнка, – смачно прицыкнул старший по должности. – Ядрёная.

– У тебя одни бабы в голове, – проворчал второй, с пустой петлицей, – а у нас план горит. Нам ещё пятьдесят человек надо сдать!

– Так завтра и сдадим, – небрежно взмахнул рукой щеголеватый мужчина и прикрикнул, – веди их на пути. Там на запасном состав стоит.

Нищий неловко поковылял к общей веренице задержанных, а бездыханное тело Галины осталось лежать на земле.

– А эту куда?

– Туда же! – повысил голос мужчина с алой полоской в петлице. – Куда и всех.

Два милиционера схватили Галину под мышки и поволокли животом вниз к железнодорожным путям. Туфли бороздили асфальт и вскоре одна за другой сползли с ног, кто-то отшвырнул их, и они сиротливо торчали светлыми пятнами на обочине дороги.

– Эй, там, принимай беспаспортных! Ровно четырнадцать. Считай по головам. Все без документов.

– А у меня есть документы! – Из толпы задержанных высунулся парень с чёлкой на пол-лица, на затылке у него ловко сидела кепка и почему-то не падала. – Я с футбола шёл. Меня на выходе со стадиона взяли. Вот мой паспорт!

– Давай сюда!

Парня быстро обыскали, паспорт отобрали и засунули обратно в общую очередь.

– Там разберутся!

Парень сердито замотал головой, но, наткнувшись взглядом на ствол пистолета, торчавший прямо перед его носом, испуганно укрылся в толпе. Из головного вагона вышел коренастый вохровец с багровым лицом и подошёл к людям в гимнастёрках.

– Завтра трогаемся. Приказано отбыть к пункту назначения.

– Как это – завтра? – удивился высокий милиционер, заправляя гимнастёрку. – У нас срок три дня.

– Утром отбываем! – отрезал вохровец. – Груз где?

– Да вот они, – махнул рукой, – все тут. Мы же план не выполнили. Нам ещё пятьдесят голов надо сдать.

– А у тебя, Василий, вся ночь впереди, – хмыкнул охранник, – успеешь нахватать. До семи утра приму. После – всё! Не уговаривай.

– Ты коммунист? – вскипел милиционер. – Ты коммунист, я спрашиваю?

– Я большевик, – обиделся вохровец. – Старый большевик. Приказано отбыть утром, отбуду. А твой план на твоей шее висит. Иди, выполняй!

Группа милиционеров уныло смотрела, как взбираются в вагон задержанные люди, неловко помогая друг другу, подталкиваемые нетерпеливыми охранниками. Галину подбросили в вагон, как мешок с мукой. Она грузно упала на пол, её утащили куда-то внутрь.

– Придётся облаву устроить! – вздохнул милиционер с полоской в петлице. – Приказ есть приказ. Айда, план выполнять. По театрам пройдёмся. Там много всякого сброда болтается.

Люди в гимнастёрках вышли на Лиговку и осмотрелись. Впереди была бессонная ночь.

Глава вторая

Висевший на стене портрет поражал размерами и ещё чем-то неуловимо опасным. Поначалу невозможно было понять, почему это повесили, зачем и для чего. Кто-то ощущал исходящую от портрета угрозу, кто-то впадал в панику, но всем становилось страшно. Любой вошедший, встретившись с насупленным взглядом, терялся, словно уже совершил что-то противозаконное. За столом под портретом сидел человек в однобортном кителе-френче с отложным воротником и читал документы, иногда делая пометки карандашом. Раздался стук в дверь, и человек за столом вздрогнул.

– Входите! – раздражённо засипел хозяин кабинета. На пороге, угодливо улыбаясь, появился посетитель, невзрачный на вид, но с пронизывающим взглядом; его просьбу требовалось рассмотреть немедленно. Человек за столом внимательно посмотрел на вошедшего и поморщился, но, сделав усилие над собой, криво улыбнулся. Прошлое всегда настигает неожиданно. Многое хочется забыть, а былое постоянно напоминает о себе.

– Разрешите обратиться, товарищ начальник Рабоче-крестьянской милиции!

– Э, Михась, опять ты! Ну, c чем пришёл в этот раз? Говори быстрей, у меня мало времени.

Человек в кителе нетерпеливо осмотрел посетителя. Глубокая морщина прорезалась на лбу, взгляд стал острым, как нож. Встреча не из приятных. Когда-то они были друзьями, но прошло много лет, за это время всё изменилось. Ну, или почти всё.

– Да как тут быстрей-то. – Посетитель посмотрел на портрет и, окончательно стушевавшись, закашлялся и затих.

– Опять туберкулёз, что ли?

Хозяин кабинета тоже закашлялся.