Импровизатор

– А, Фабиани! – воскликнул молодой, щегольски одетый и завитой господин, бросаясь ему навстречу. – Хорошо, что ты приехал! Твоя синьора ждет тебя не дождется. А! – прибавил он, увидев меня. – Ты привез с собой молодого импровизатора!.. Ченчи, не так ли?

– Ченчи? – повторил Фабиани, удивленно глядя на меня.

– Я выставил это имя на афише! – ответил я.

– Вот как! – сказал он. – Что же, это умно!

– Вот кто мастерски воспевает любовь! – продолжал незнакомец. – Жаль, что тебя не было вчера в Сан-Карло! Это такой талант! – Тут он любезно протянул мне руку и выразил свое удовольствие познакомиться со мною. – Я ужинаю с вами! – обратился он затем к Фабиани. – Я сам напрашиваюсь, чтобы иметь удовольствие насладиться обществом нашего превосходного певца! Ты и твоя супруга, надеюсь, не закроете передо мною дверей?..

– Ты всегда желанный гость! Сам знаешь! – ответил Фабиани.

– Ну, так представь же меня господину импровизатору!

– Что за церемонии! – сказал Фабиани. – Мы с ним так близко знакомы, что моим друзьям нет надобности представляться ему. Он, конечно, за честь почтет познакомиться с тобой. – Я поклонился, хотя и не особенно был доволен тоном и выражениями Фабиани.

– Ну, так я представлюсь сам! – сказал незнакомец. – Вас я уже имею честь знать, меня же зовут Дженаро. Я офицер королевской гвардии и из хорошей, многие говорят даже – первой, неаполитанской фамилии! Может статься, это и правда! Особенно любят утверждать это мои тетушки!.. Но я несказанно рад познакомиться с таким даровитым молодым человеком, который…

– Довольно, довольно! – перебил Фабиани. – Он не привык к подобному обращению. Ну, теперь вы знаете друг друга. Франческа ждет нас. Предстоит сцена примирения между нею и твоим импровизатором. Может быть, тогда тебе и выпадет случай вновь блеснуть своим красноречием.

Последняя фраза тоже была мне не по сердцу, но Фабиани и Дженаро были ведь друзьями, да и как мог Фабиани войти в мое положение? Он ввел нас к Франческе; я невольно отступил на несколько шагов назад.

– Наконец-то, милый мой Фабиани! – сказала она.

– Наконец! – повторил он. – Да и не один, а с двумя гостями!

– Антонио! – громко вырвалось у нее, но затем она понизила голос: – Синьор Антонио! – И она устремила на нас с Фабиани строгий, серьезный взгляд. Я поклонился, хотел было поцеловать ее руку, но она как будто не заметила этого и протянула руку Дженаро, выражая свое удовольствие видеть его у себя за ужином. – Расскажи же мне об извержении! – обратилась она затем к мужу. – Что, поток лавы переменил направление?

Фабиани удовлетворил ее любопытство, а затем рассказал о нашей встрече и прибавил, что я теперь у нее в гостях и что она поэтому должна сменить гнев на милость.

– Да, да, хоть я и не знаю, в чем он провинился! – подхватил Дженаро. – Но гению прощается все!

– Вы сегодня в превосходном расположении духа! – сказала ему Франческа и, милостиво кивнув мне, стала уверять Дженаро, что ей не за что прощать меня. – Ну, что у вас нового сегодня? – спросила она его затем. – Что говорят французские газеты? Как вы провели вчерашний вечер?

На первые вопросы он ответил вскользь, последний же, видимо, интересовал его, и он пустился в подробности.

– Я был в театре, слушал последний акт «Цирюльника». Жозефина пела, как ангел, но после Аннунциаты никто ведь не может удовлетворить. Я, впрочем, зашел главным образом ради дебюта нового импровизатора.

– Что же, остались довольны? – спросила Франческа.

– Он превзошел мои ожидания, да и не мои одни! Я не желаю льстить ему, да он и не нуждается в моей ничтожной критике, но скажу я вам, вот это так импровизатор! Он увлек нас всех! Сколько чувства, какая богатая фантазия. Он пел и о Тассо, и о Сафо, и о катакомбах! Стоило бы записать и сохранить все эти стихи!

– Да, такому счастливому таланту нельзя не удивляться! – сказала Франческа. – Хотелось бы мне быть там вчера!

– Да ведь импровизатор-то здесь налицо! – сказал Дженаро, указывая на меня.

– Антонио?! – вопросительно протянула она. – Разве он импровизировал?

– И еще как! Мастерски! – ответил Дженаро. – Но ведь вы же знаете синьора и должны были слышать его раньше?

– Слышали, слышали, и даже часто! – сказала она, смеясь. – Он еще мальчиком удивлял нас.

– Я даже увенчал его в первый раз лаврами! – так же шутливо прибавил Фабиани. – Он воспел мою жену – тогда еще невесту. Вот я как влюбленный и почтил ее в лице ее певца. Но теперь за стол! Ты поведешь Франческу, а так как дам больше нет, то мы пойдем с импровизатором. Синьор Антонио! Предлагаю вам свою руку! – И он ввел меня вслед за другими в столовую.

– Но почему ты никогда не говорил мне о Ченчи, или как там настоящее имя нашего молодого импровизатора? – спросил Дженаро, обращаясь к Фабиани.

– Мы зовем его Антонио! – сказал Фабиани. – И мы даже не знали, что он выступил в качестве импровизатора. Вот отчего я и говорил о примирении. Надо сказать тебе, что он как бы член нашей семьи. Не правда ли, Антонио? – Я поклонился и поблагодарил его взглядом. – Он отличный малый, про характер его тоже нельзя сказать ничего дурного; одно – серьезно учиться не хочет!

– Ну, если он предпочитает учиться всему из великой книги природы, так беды еще нет!

– Вы не должны захваливать его! – шутливо прервала его Франческа. – Мы-то думали, что он весь ушел в своих классиков, в физику и математику, а он себе сгорал в это время от любви к молодой певице!

– Значит, в нем заговорило чувство! – сказал Дженаро. – А она красива? Как ее зовут?

– Аннунциата! – ответила Франческа. – Дивный талант! Удивительная женщина!

– О, в нее я и сам был влюблен! У него есть вкус! За здоровье Аннунциаты, господин импровизатор! – Он чокнулся со мной. Я не мог вымолвить ни слова. Мне было больно, что Фабиани так легко относился к моему чувству и бередил мою рану в присутствии постороннего. Но ведь он смотрел на все совсем иными глазами, нежели я.

– Да! – продолжал между тем Фабиани. – Он даже дрался из-за нее на дуэли, прострелил своему сопернику, племяннику сенатора, бок, ну и должен был бежать из Рима. Бог знает, как он перебрался через границу. А вот теперь взял да выступил в Сан-Карло. Право, я и не ожидал от него такой прыти!

– Племяннику сенатора? – повторил Дженаро. – Вот интересно! А он как раз прибыл сюда на днях и поступил на королевскую службу. Я провел с ним вечер. Красивый, интересный молодой человек… А! Теперь я понял все! Аннунциата скоро приедет сюда, и возлюбленный поспешил вперед. Скоро, вероятно, мы прочтем на афише, что певица поет в последний раз!

– Вы думаете, он женится на ней? – спросила Франческа. – Но ведь это вызвало бы семейный скандал!

– Бывали примеры, – сказал я дрожащим голосом, – что люди благородного звания считали за честь для себя и за счастье получить руку артистки!

– За счастье, может быть, но за честь – никогда! – сказала она.

– И за честь, синьора! – вмешался Дженаро. – Я бы сам почел за честь, если бы она остановила свой выбор на мне! Думаю, что и другие тоже. – И они долго, долго еще говорили об Аннунциате и Бернардо, забывая, какой тяжестью ложилось мне на сердце каждое их слово – Но вы должны доставить нам удовольствие своей импровизацией! Синьора задаст вам тему! – вдруг сказал Дженаро.

– Хорошо! – сказала, улыбаясь, Франческа. – Воспой нам любовь. Это самая интересная тема для Дженаро, да и твоему сердцу она очень близка.

– Да, да, любовь и Аннунциату! – повторил Дженаро.

– В другой раз я готов на все, чего вы потребуете! – сказал я. – Но сегодня я не могу – я не совсем здоров. Я без плаща проехался по морю, от потоков лавы разливался такой жар, а потом я опять ехал по вечернему холоду…

Дженаро продолжал настаивать, но я не мог принудить себя петь в этом месте и на эту тему.

– Он уже усвоил себе замашки артистов! – сказала Франческа. – Он хочет, чтобы его упрашивали. Ты, пожалуй, не захочешь и поехать с нами завтра в Пестум? А там ты мог бы запастись впечатлениями для своих импровизаций! Но, конечно, надо заставить просить себя, хоть и вряд ли что может задерживать тебя в Неаполе. – Я смущенно поклонился, не находя предлога для отказа.

– Да, да, он должен ехать с нами! – воскликнул Дженаро. – Там, в греческих храмах, на него снизойдет вдохновение, и он запоет, как сам Пиндар.

– Мы едем завтра! – сказал Фабиани. – Вся поездка займет четыре дня. На обратном пути мы посетим Амальфи и Капри. Так ты с нами?

Скажи я «нет», это, как видно из последствий, может быть, изменило бы все мое будущее. Эта короткая четырехдневная поездка стоила мне шести лет жизни. И еще говорят, что человек свободен в своих поступках! Да, мы свободны ухватиться за нити, которые лежат перед нами, но мы не видим, к чему они прикреплены. Я поблагодарил за приглашение и согласился – схватился за нить и плотнее затянул завесой свое будущее.

– Завтра мы еще поговорим! – сказала Франческа, прощаясь со мною после ужина и протягивая мне для поцелуя руку.

– Я сегодня же напишу Eccellenza! – сказал Фабиани. – Я хочу подготовить примирение.