Однажды в Америке

– Ты хочешь сказать – много работал, чтобы искупить свои прегрешения. Кажется, мы вступили в клуб взаимных восхвалений, а, Макс?

Мы оба рассмеялись.

Он открыл дверцу «кадиллака». Забравшись в салон и сев рядом с Максом, я почувствовал себя светским человеком. Он сделал ловкий разворот и помчался по гравийной дороге.

– Где ты раздобыл «кадди», Макс?

– Это один из моих катафалков.

С невозмутимым видом он угостил меня сигарой. Я откусил кончик, сплюнул в окно и закурил. Затянувшись несколько раз, я взглянул на этикетку. Это была «Корона Корона».

– Я тебе не писал, что мой дядя отбросил копыта?

– Писал. – Я кивнул. – А из-за чего? Ты не сообщил.

Он сплюнул в окно:

– Рак кишечника.

– Жалко. Хороший был мужик.

– Да, старик был классный. Он оставил мне свой бизнес. Я вступлю в права владения, как только мне исполнится двадцать один.

– С таким бизнесом ты станешь большой шишкой, верно?

– Да, – улыбнулся Макс. – Мы все станем большими шишками. Мы будем партнерами – ты, я, Косой и Патси.

Я был потрясен.

– Ты собираешься взять нас в свое дело, Макси?

– Вот именно.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя себя комфортно и уверенно. Я думал о том, что мой друг Макси всегда был очень щедрым, он – лучший парень из всех, кого я когда-либо знал.

По дороге в город Макси дал мне подробный отчет о том, что происходило в Ист-Сайде во время моих принудительных каникул.

– Мы по-прежнему получаем деньги с профсоюза. Я каждую неделю относил твоим твою долю. У них все в порядке. Ты знаешь, что твой младший брат работает в газете? Теперь он репортер.

– Знаю.

– Пегги стала профессионалкой, об этом ты тоже слышал, Лапша?

– Нет. – Я покачал головой. – Профессионалкой в чем? В танцах?

В эту минуту я думал о Долорес. Она не выходила у меня из головы.

– В танцах? – расхохотался Макс. – Да, она танцует в постели. Из любительницы сделалась профессионалкой. Теперь она берет деньги.

– По баксу с носа?

– Да, но она того стоит.

– Что верно, то верно.

– Помнишь, как мы имели ее за русскую шарлотку?

Мы оба рассмеялись.

– А помнишь Уайти, нашего копа? – продолжал Макс.

– Еще бы не помнить. Разве такое забудешь?

– Так вот, теперь он сержант.

– Честность всегда вознаграждается, – прокомментировал я.

Мы снова рассмеялись.

– Да, он парень не промах, наш ирландец. Стрижет деньги с Пегги, – сказал Макс.

– Бьюсь об заклад, часть он берет натурой.

– Уж это точно, – со смехом согласился Макси.

Я умирал от желания расспросить его о Долорес. Я писал ей каждую неделю, но она не ответила ни на одно письмо. Вместо этого я спросил:

– Как дела у Патси и Косого?

– Косой получил водительские права и теперь ездит иногда на одном из такси своего брата.

– У Крючка несколько машин?

– Да, он завел себе целый парк из четырех тачек. Патси работает со мной, помогает в похоронном бюро. А когда наклевывается дельце, мы выходим вместе.

– Грабеж?

– Ага, – кивнул Макси. – Но дело должно обещать не меньше двух штук, иначе мы за него не беремся. Поскольку сухой закон действует уже несколько месяцев, денег вокруг хватает. Время от времени мы заключаем контракт с кем-нибудь из бутлегеров и надираем конкурентам задницу.

– Я слышал, у бутлегеров много зелени.

– Это верно, болтушки открылись уже по всему городу.

– Болтушки?

– Да, так теперь называют питейные заведения для своих, с глазком в двери.

– А-а.