Кровавый апельсин

Я вглядываюсь в ее лицо, надеясь, что резкий тон мне померещился.

– Ничего особенного. Вчера была пятница.

– Мама так устала, что уснула в кресле прямо у себя в конторе! Утром нам с папой пришлось за ней ехать. Папа сказал, за ней нужно приглядывать, – вмешивается Матильда.

Я закрываю лицо руками и тру глаза.

– Мама заснула на работе? Значит, она очень сильно устала. Может, вы с Флорой чипсы попробуете? Она наверняка проголодалась. – Луиза вручает Матильде блюдо с чипсами и ведет девочек к двери.

Да, я просто устала. Смертельно устала.

– Так тебе наконец дали убийство? Вот так новость! Ты, наверное, чем-то очень угодила сотруднику судебной канцелярии, раз получила такое дело, – усмехается Дейв.

– Она это упорным трудом заработала и наверняка заслужила. – Луиза обжигает мужа взглядом и поднимает бокал, салютуя мне.

– А что за убийство? Кровь-увечья-расчлененка? Давай поделись с нами пикантными подробностям.

– Дейв, не при детях же… – шипит Луиза.

– Если честно, с материалами я еще толком не ознакомилась. О чем бы там ни шла речь, собираюсь приступить завтра и разобраться. – Я поднимаю бокал, салютуя Луизе, и пью до дна.

– Я думал, мы завтра уедем из города, – удрученно говорит Карл. – Тилли, я же говорил, что мы все вместе куда-нибудь съездим?

– Я хочу в тот замок с лабиринтом! Папочка, ты обещал, что мы вместе съездим! – Матильда выпячивает нижнюю губу: обещанная поездка уплывает из-под носа.

– Сперва надо было у меня спросить… – бормочу я. Поработать можно, когда мы домой приедем, после того как дочка заснет. Замок – это здорово! Тилли будет бегать по лабиринту, я – за ней. Потом мы потеряемся, станем звать на помощь и смеяться-смеяться-смеяться… – Доченька, мы конечно же поедем в замок!

Чем больше мы прикидываемся счастливой семьей, тем убедительнее выглядим со стороны.

Работа Дейва. Работа Лу. Пациенты Карла – никаких имен, лишь общие фразы о еженедельных собраниях новой группы сексоголиков. Дейв и Луиза нервно посмеиваются, а я слушаю вполуха: неинтересно, мне хватает преступлений сексуального характера на службе. Про мое убийство больше не заговаривают. Держа бокал за ножку, я выпиваю одну порцию, потом еще одну – только бы заглушить беспокойные голоса у меня в голове, которые бормочут, что дело об убийстве сложное, готовиться придется долго.

– Как насчет караоке? – предлагаю я.

– Как насчет сыра? Я портвейн купил.

Карл – суперхозяин, домом занимается так, как я в жизни не смогла бы.

– Кому бри? – предлагаю я, отрезая кусок.

– Элисон, смотри, что ты наделала, – говорит Карл. – Ты же поперек отрезала!

Я смотрю на бри, потом на отрезанный кусок. Горло сжимается, я кладу отрезанное обратно на доску и совмещаю куски. Карл тяжело вдыхает, но у меня нет сил с ним разбираться.

– А правда, как насчет караоке?

От пения мне стало бы легче. От хита Адель, например.

– Нам уже скоро ехать, – говорит Дейв. – Да и не рановато ли для караоке?

– Боже, ты всегда такой правильный… Ну и уезжайте! Я и одна спою.

– Не злись, уже почти семь, – напоминает Луиза. – Мы тут не первый час сидим.

Почти семь? Я опять потеряла счет времени. Половину разговоров уже и вспомнить не могу. Я встаю и залпом допиваю вино. Бокал я наклоняю так сильно, что две красные змейки из уголков рта ползут мне на белый топ.

С грохотом опустив бокал на стол, я шествую к двери:

– Ладно, я буду петь караоке, а вы кисните, если хотите. Суббота сегодня или нет?!

Сегодня я в ударе. Девочки, разинув рты, слушают, как я беру высокие ноты в треке «Грозовой перевал». Они в полном восторге. Хитклифф[3 - Хитклифф – главный герой романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».] меня точно не пропустил бы. Я скатываюсь в бездну вместе с Адель, не забываю о Принце и его «Маленьком красном корвете», а потом исполняю свой мегахит, «Свет, который никогда не гаснет»[4 - „There is a light that never goes out“ – саундтрек к фильму «Пятьсот дней лета» в исполнении группы „The Smiths”.]. Как-то раз мне сказали, что у меня эта песня звучит «сверхъестественно», как настоящий гвоздь любой программы. «Мой путь»[5 - „My Way” – мегахит Фрэнка Синатры.] исполнять не стану – закончу концерт собственным путем, заткнув за пояс Моррисси[6 - Морисси Стивен Патрик – британский певец, фронтмен группы „The Smiths”.]. То есть, возможно, заткнув. Я максимально вытягиваю последнюю ноту и без сил падаю на диван. Где шквал аплодисментов?! Я точно помню, что Карл, Дейв и Луиза завороженно слушали, восторгаясь моим пением.

– …как ты это терпишь. – Луизин голос вспарывает тишину, воцарившуюся после окончания песни.

– Тс! – шипит кто-то, призывая ее молчать.

Они обо мне говорят? Разве я плохо пела? Я откидываюсь на спинку бежевого дивана и закрываю глаза. Дверь хлопает, я вскакиваю, но вскоре снова устраиваюсь на подушках и плотно закрываю глаза.

Я резко просыпаюсь. В доме тишина. Я бреду на кухню и начинаю убирать в раковину грязные тарелки и бокалы. Для гостей Карл выставил хорошие бокалы из толстого стекла, которые выглядят дорого, но при малейшем соприкосновении у них обиваются края. Я переношу в мойку одну партию и возвращаюсь за другой.

Вечер закончился как-то странно. Мне думалось, что идея с караоке понравится всем, а сейчас терзают смутные опасения, что я все испортила. От выпивки мозги набекрень, мысли путаются. Раньше такого не было. Я проношу бокалы мимо кухонной двери, и в коридоре на глаза попадается репродукция с изображением церкви Темпла[7 - В квартале Темпл находится одно из двух лондонских обществ адвокатов.]. Карл подарил ее мне, когда я только стала адвокатом. Помню, я радовалась, что он такой чуткий. А вот мне чуть больше чуткости явно не помешает. Потеря работы сильно ударила по его самоуверенности, хотя он успешно переквалифицировался в психолога и открыл практику психотерапевта. Домохозяином он не собирался быть никогда.

– Не носи их так, я уже просил, – напоминает Карл.

Я вздрагиваю и едва не роняю бокалы. Они ударяются друг о друга и звенят.

– Я просто хотела помочь.

– Не надо. Иди присядь. Если ты что-то разобьешь, я не вынесу.

Спорить бессмысленно. Я смотрю на Карла сквозь челку. На виске у него пульсирует вена, щеки горят. Разрумянившись, он выглядит моложе. На миг я снова вижу Карла-мальчишку с растрепанными темными волосами и улыбающимися глазами. Видение тает вместе с густотой Карловых волос, пока я не остаюсь наедине с реальностью – с раздраженным мужчиной за сорок, седеющим и лысеющим. Но тень воспоминаний остается – в недовольном мужчине просматривается смеющийся мальчишка, – и во мне вспыхивает искра любви.

– Пойду почитаю Матильде.

– Не хочу, чтобы ты ее расстраивала.

– Я не собираюсь ее расстраивать, я просто почитаю ей книжку! – Я очень стараюсь, чтоб мой голос не звучал жалобно. Искра любви тут же потухла.

– Матильда знает, что ты пьяна, и не рада этому.

– Не так я и пьяна. Все в порядке.

– В порядке?! При том что ты разозлила моих друзей настолько, что они не выдержали и уехали пораньше? При том что сегодня утром мне пришлось отскребать тебя от пола твоего кабинета?

– Я сидела в кресле, и не так уж рано они уехали.

– Ты понимаешь, о чем я.

Да, понимаю, но не согласна.