Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

– Если мы вправду обнаружили Эрика, мне следовало пригвоздить его к лире Аполлона, как прибивают к стенам летучих мышей бретонские крестьяне, и не о чем было бы говорить.

– Какой смелый! Сначала вам пришлось бы подняться к подножию Аполлона, а это совсем непросто.

– И эти горящие как угли глаза были там…

– Теперь и вы, так же как я, готовы видеть его повсюду. Но, подумав и успокоившись, вы скажете себе: «Я принял за горящие глаза две золотые звездочки, которые разглядывали город сквозь струны лиры».

И Кристина спустилась еще на один этаж. Рауль шел следом.

– Если вы окончательно решились бежать, Кристина, – заговорил он, – я еще раз предупреждаю вас, что лучше всего бежать немедленно. Зачем ждать до завтра? Может быть, он подслушивал нас сегодня?

– Да нет же, нет! Повторяю вам: он работает над своим «Торжествующим Дон Жуаном», и ему не до нас.

– Однако вы не совсем уверены в этом и постоянно оглядываетесь.

– Пойдемте в мою гримерную.

– Давайте лучше встретимся за пределами театра.

– Ни за что, до самого побега! Если я не сдержу слова, это принесет нам несчастье. Я обещала встречаться с вами только здесь.

– Как мне повезло, что он вам это разрешил, – заметил Рауль с горькой иронией. – Знаете, вы проявили большое мужество, разыграв эту пьесу с помолвкой.

– Но ведь он об этом знает. Он сам сказал мне: «Я верю вам, Кристина. Господин де Шаньи влюблен в вас и должен уехать. Пусть он тоже узнает до своего отъезда, что значит быть столь же несчастным, как я…»

– Пожалуйста, растолкуйте, что это значит.

– Это я должна спросить вас, мой друг: разве когда любят, чувствуют себя несчастными?

– Да, Кристина, когда любят и нет уверенности в том, что это взаимно.

– Вы имеете в виду Эрика?

– И Эрика, и себя, – грустно и задумчиво покачал головой юноша.

Тем временем они добрались до гримерной Кристины.

– Почему вы полагаете, что здесь вы в большей безопасности? – спросил Рауль. – Если вы слышали его через стены, тогда и он может слышать нас.

– Нет! Эрик дал мне слово не приходить сюда, и я верю его слову. Эта гримерная и та моя комната в доме на озере принадлежат мне, и только мне, для него это священно.

– Как же вы смогли выйти отсюда и очутиться в темном коридоре, Кристина? А что, если попробовать повторить каждое ваше движение?

– Это опасно, мой друг, потому что зеркало опять может повернуться, и если я не успею убежать, то мне придется идти до конца тайного прохода, ведущего к берегам озера, и там уже звать Эрика.

– И он вас услышит?

– Откуда бы я его ни позвала, он меня везде услышит. Он сам мне это сказал, а он совершенно необычный человек. Не следует думать, Рауль, что ему просто нравится жить под землей. Он гений, он делает то, что никому не подвластно, знает то, что никому в мире не известно.

– Берегитесь, Кристина, вы опять воображаете себе призрака.

– Нет, он не призрак; это – человек неба и земли, только и всего!

– Человек неба и земли! Как вы говорите об этом! Вы все еще готовы бежать?

– Да, завтра.

– Хотите, я скажу вам, почему я хотел бы совершить это нынче ночью?

– Скажите, дорогой.

– Потому что завтра вы не посмеете решиться ни на что!

– Тогда, Рауль, вы увезете меня против моей воли. Разве не ясно?

– Итак, завтра в полночь я буду в вашей гримерной, – помрачнев, заявил юноша. – Что бы ни случилось, я сдержу обещание. Вы сказали, что после спектакля он должен ждать вас в столовой дома на озере?

– Именно там он назначил мне свидание.

– А как вы должны там оказаться, если не знаете, как выйти из гримерной через зеркало?

– Я просто пойду прямо к озеру.

– Через подземелье? Через лестницы и коридоры, где ходят рабочие сцены и обслуживающий персонал? Как вы сохраните это в тайне? Все зрители последуют за Кристиной Даэ, и вы приведете к озеру целую толпу.

Тогда Кристина достала из шкатулки огромный ключ и показала Раулю.

– Что это такое? – спросил он.

– Вот ключ от решетки подвала на улице Скриба.

– Теперь мне все ясно, Кристина, это ход прямо к озеру. Дайте мне этот ключ!

– Никогда! – ответила она с неожиданной силой. – Это было бы предательством!

И тут Рауль увидел, как переменилась Кристина. Смертельная бледность разлилась по ее чертам.

– О господи! – воскликнула она. – Эрик! Эрик! Сжальтесь надо мной!

– Замолчите! – приказал юноша. – Вы же сами сказали, что он не может вас услышать.

Однако поведение певицы становилось все более необъяснимым. Сцепив пальцы, она повторяла с испуганным видом:

– О господи! О боже мой!

– В чем дело? – испугался Рауль.

– Кольцо…