Стальные перья

Эвриала медленно закрыла и открыла глаза. В бархатном голосе зазвучала медь.

– Вот как? Меня, значит, защищала? А кто просил тебя?!

Гарпия промолчала. Но ресницами захлопала с утроенной силой.

– Аэлло! Или ты рассказываешь все по порядку, или…

– Рассказываю, – сказала Аэлло, на всякий случай шмыгнув носом.

Отлично отработанный трюк на этот раз не прошел, добрая горгона смотрела на Аэлло недовольно и требовательно. Поэтому пришлось поведать все, с самого начала: как стучалась в башню к Главе, как никто не открыл, как проходящий мимо гном сказал, что Теонард с Брестидой поехали в южном направлении, как увидела их на речке, как нечаянно, совсем-совсем нечаянно сбрила пучок с макушки Брестиды, и как та в отместку подло покрасила ее в розовый…

По мере рассказа Аэлло лицо Эвриалы вытягивалось, а в глазах плескалась тревога.

Когда Аэлло закончила живописать драку, пожаловавшись на вероломство хранителей, которые спасли амазонку от справедливого возмездия, горгона замахала на нее руками.

– Ты совсем еще ребенок, Аэлло! – гневно возопила горгона. – Ты ничего, ничегошеньки не понимает в жизни! В отношениях! В отношениях хранителей!

– Как это не понимаю, – попробовала возмутиться Аэлло, когда горгона одернула ее.

– Помолчи, пожалуйста! Я услышала достаточно! Ты должна немедленно извиниться перед Брестидой!

– Да она меня чуть из лука не подстрелила! – завопила Аэлло. – А челюсть, между прочим, до сих пор болит!

– Да, извиниться! – продолжила горгона. – Ты что, не понимаешь? Твой дурацкий, необдуманный, детский поступок может внести раскол между нами!

На вопрос Аэлло, и что же тут такого, горгона грустно проговорила:

– А мир между хранителями итак постоянно на грани… В прошлый раз Каонэль еле удалось сохранить баланс! И если из-за твоих детских выходок хрупкий мир пошатнется, пеняй на себя!

Аэлло потупила зеркальца глаз, принялась чертить носком сандалика линии на песке.

– Так ты извинишься? – мягко спросила горгона.

Аэлло в ответ скривилась, словно у нее разболелся зуб, и с тоской посмотрела в небо.

Горгона зло проговорила:

– Если так, то я сама полечу и попрошу за тебя прощения! И знаешь, что? Тебе должно быть стыдно! Если доросла… до своих лет, и так и не научилась до сих пор отвечать за свои поступки.

Не успела Эвриала расправить крылья, как гарпия виновато буркнула.

– Ладно уж, я сама…

Клюнув горгону, пока та не опомнилась, поцелуем в щеку, Аэлло распахнула крылья, и, оторвавшись от земли, взмыла в небо.

***

Чем ближе Аэлло подлетала к Южной речке, тем большей тяжестью наливались крылья.

Мышцы спины и крыльев казалось, вот-вот сведет судорогой, а в животе недовольно урчало. Стоило подумать о пышных, румяных пирогах Эвриалы, что одиноко томятся где-то там, в дереве Каонэль, рот наполнялся слюной, очень хотелось посмотреть, а потом и повернуть назад.

Вытянутые ноги отчего-то болтались и казались вовсе какими-то неудобными.

Пальцы рук сжимались и разжимались, сами собой складываясь в знаки. Причем, если на одной руке знак складывался в фигуру, означающую съестное, то другая рука тут же принималась изображать мольбу, а когда съестное переходило в «тихо!» пальцы другой руки одновременно изображали «покорность».

Хуже всего, что внимание ускользало: взгляд то следил за пролетающими внизу птицами, что носятся с распахнутыми клювами за насекомыми, то останавливался на прогалинах между деревьями, то перед глазами снова представали пироги, так явно, что Аэлло почти ощущала исходящий от них жар, а ноздри трепетали от умопомрачительного аромата.

Стараясь не думать, как она будет извиняться перед амазонкой, и поэтому думая об этом с особенной горечью, Аэлло помотала головой, бормоча под нос слова извинения, которые почему-то больше походили на ругательства. Ветер, казалось только этого и ждал: стоило гарпии забубнить, как он тут же набил открывшийся рот волосами. Отплевываясь и ругаясь в голос, гарпия пошла на снижение.

Подошвы коснулись земли, колени спружинили, Аэлло оправила задравшееся платье, прижимая белую ткань к бедрам, и уставилась на ворга.

Лотер стоял возле крепкого кряжистого дуба, потирая ушибленный лоб. Непонятно – то ли приложился недостаточно сильно для перекидывания, то ли что-то отвлекло в последний момент.

Взгляд Лотера рассредоточенный еще секунду назад, поднялся к лицу Аэлло.

Ворг поздоровался низким, хриплым голосом:

– Привет… гарпия.

– Сам гарпия, а у меня имя есть! – фыркнула взвинченная Аэлло, и, прежде чем Лотер успел что-то сказать, а она сама пожалеть о своей грубости, оттолкнулась ногами от земли, взмывая над верхушками сосен.

– Я те дам гарпия! – раздалось ей вслед.

Еще какое-то время казалось, что позади лязгают чьи-то зубы.

Аэлло спустилась на берег южной речки, и, отдышавшись, думала уже снова подняться в воздух, когда взгляд зацепился за следы на песке. Гарпия сощурилась, ставя ногу в аккуратном сандалике на плоской подошве рядом с чужими следами. Узкий след с острым носом, явно оставила Брестида. Она сегодня была в таких туфлях.

Следы, оставленные Брестидой, неглубокие, амазонка легкая, она шла уверенной поступью, плавно перекачиваясь с пятки на носок.

А вот другие следы, которые никак не могут принадлежать изящной амазонке, заставили Аэлло нахмуриться. Их много, и, Аэлло готова была поспорить, от них как будто пахнет чем-то, что заставляет сердце холодеть и пугливо замирать. Это запах страха, поняла гарпия.

Глубокие – сразу видно, что хозяева намного тяжелее Брестиды.

– Раза в два, а то и в три, – сделала гарпия вывод вслух, сосредоточенно морща нос.

И как они шли, Аэлло не понравилось – такое ощущение, что переступали с носка на пятку, так ходят, когда стараются не шуметь. Эвриала так ступает, когда думает, что подруга спит, а сама мается в любовном томлении.

– А еще так ходят, когда выслеживают добычу, – пробормотала Аэлло.

Высокий лоб юной гарпии прорезали складки, натягивая кожу, кулачки сами собой сжались.

Решив не взлетать, чтобы не привлекать внимания, Аэлло двинулась по следам, продолжая разглядывать чужие. Она пыталась представить, кто мог оставить такие.

Присмотревшись, гарпия насчитала отпечатков от шестерых или семерых людей. Стоило пройти немного дальше, как стало видно – первые двое специально не наступали на следы амазонки, явно выслеживая ее, остальные шли следом и были уже не столь щепетильны.

Аэлло нахмурилась.

Она вспомнила, что прилетела сюда наладить мир с Брестидой, и обрадовалась, что кажется, успела вовремя.