Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

– Зачем?

Рыкающий голос вождя прогремел подобно грому. Я в ответ широко заулыбался и развел передними конечностями в широком жесте искреннего троллизма.

– Дорогой друг! Разве это не бытовая поговорка троллей, что мы рождаемся для битв и славной гибели?

Он рыкнул:

– Ну?

– Они отправятся, – заявил я торжественно, – в великий поход бок о бок с моими лучшими воинами из людского племени! Я есть хоть и тролль, но еще и человек, так что правлю людским королевством мудро и справедливо, как умеем только мы, благородные тролли, соль и мудрость этого мира!

Тролли слушают жадно и с постепенно разгорающимся огнем в маленьких глазках на широких мордах. Чандлер наблюдал за мной внимательно, мне даже показалось, что не столько вникает в слова, как читает мою мимику. Я тут же постарался говорить так искренне, как говорил бы тролль, воспитанный людьми, или человек, родившийся в племени троллей и живущий их идеями, стремлениями и чаяниями простого троллизма и всеобщей троллизации.

Чак по знаку Чандлера неохотно выскользнул из толпы и куда-то умчался. Хороший знак, дисциплинка есть, тут со знатностью рода не очень считаются. Тролли – настоящие демократы и либералы в натуре, очень хорошо.

– Говоришь, – спросил Чандлер с сильным сомнением, – это другие люди?

– Абсолютно! – заверил я.

– Не те, – уточнил он, – что нападали на моих людей?

– Нет!

– И не те, что пытались даже войти в лес?

Я замотал головой.

– Большой отряд самых отважных героев сейчас приблизился к вашему лесу и почтительно остановился на опушке, ибо это ваш лес! Входить можно только по вашему приглашению. Вот и ждут. Хотя там ваши друзья, что помогали с переселением среди зимы…

Он прорычал:

– Это хто?

– Возглавляет их сам Растер, – заявил я, – с которым вы так подружились. Ты его помнишь? Вы точно братья, раз даже твои люди не могли вас различить. Ну разве что у него морда не зеленая, но зато такая же красная… Выйди из леса и увидь тех, кто разгромил и уничтожил мерзких и подлых людишек, нападавших на твой избранный зелеными богами народ!.. Так что теперь вы пойдете, как лю… носители общей идеи гуманизма и либеральных ценностей, а кто их не понимает, того мы будем по голове, по голове!..

Он смотрел все еще с сомнением, но вожаки отрядов уже толкают его, теребят и требуют, чтобы ответил согласием и послал их навстречу людям, что вполне могут быть теми, кто помог им перебраться из бедного леса, где жили в хижинах, в этот огромный и богатый, заселиться в мощную заброшенную крепость, в которой теперь так удобно.

– Хорошо, – сказал Чандлер все еще в раздумье, – я сам поведу отряд… Небольшой. Чтобы посмотреть, кто там… и те ли самые люди…

– Отлично, – одобрил я, стараясь не показывать, что все время еще трусливо сжимался, вдруг не поверят, а зубы у них вон какие. – Просто как бы замечательно!.. Ты принял мудрое решение, вождь, потому что тролли – самые умные и глубокомыслящие существа во всем этом громадном лесу!

Тролли одобрительно проревели. Чандлер кивнул.

– Ну… да, а как же?

– Я сейчас же выезжаю, – сказал я торопливо, – и предупрежу всех там, чтобы встретили вас с почтением!.. Зайчик!.. Ты где, морда?

Но первым прибежал Бобик, бока раздутые, словно сожрал целое стадо породистых коров холмогорской породы. Тролли, как и все нормальные мужчины, любят крупных собак, а это значит, что эту хитрую псяку кормили, чесали и баловали.

Зайчик примчался, волоча за собой столб коновязи и полсарая. Тролли ржали, как огромные зеленые кони, тыкали пальцами в бегущих следом испуганных и обескураженных конюхов-троллей и ржали, похрюкивая от восторга.

Я бодро вскочил на арбогстра, поднял его на дыбы и вскинул руку в красивом салюте. Наконец-то научился так делать, скоро можно будет и перед дамами выпендриваться, а пока на троллях потренируюсь.

Я несся к выходу из леса, пока там сэр Растер не вздумал переть за мной следом, в голове стукались лбами мудрые и просто удивительно замечательные мысли и новые идеи, рожденные обстоятельствами, как вот, к примеру, предложить это вот зеленое в супруги принцу Рудольфингу, в ответ на предложение династического брака между нашими кровавыми режимами.

Ах да, там же самчик, ну и это ладно, что-нить придумаем, у меня идей много, все не менее умные, у меня всегда так: яркость и необычность – главное, а как воплотить – потом разберемся. Я – сюзерен, стратегией занимаюсь, у меня еще много идей, я творец, а не инженер.

Зайчик ломился, как бронированный слон, ломая молодые деревца. Жаль, тролли не видят, сейчас бы одобрительно ревели вслед, вождь должен быть сильным, а я умело демонстрирую это при каждом удобном случае, а при неудобном тоже – каждом.

Бобик первым выметнулся на опушку, часовые шарахнулись, а он промчался и прыгнул на грудь сэра Растера, только тот и устоит перед таким напором, за что Бобик его уважает больше всех.

Мы с Зайчиком показались следом, оба собранные и деловые, у меня на лице соответствующая моменту строгость и государственная мудрость во всем незаурядном облике политика и дипломата.

Часовые подбежали и ухватили брошенный конец повода, а я помахал рукой и крикнул державно:

– Сэр Растер!

Он развернулся ко мне, все еще обнимая стоящего у него на плечах передними лапами Бобика.

– Сэр Ричард?

– К нам на помощь, – сказал я твердо и возвышенно, – спешат со всех зеленых ног союзники! Тоже, кстати, зеленые.

Он спросил тупо:

– Это… что? Откуда у нас тут союзники?

Я посмотрел на него с укором:

– Сэр Растер, мы же христиане! Мы должны видеть или хотя бы стараться видеть во всех встречных, хоть они и все сволочи, добрых людей. Все созданы Господом, даже придурки и последние… гм… а если Господь их создал, значит, зачем-то нужны?

Он смотрел с непониманием:

– Сэр Ричард… о чем вы?

– Как всегда, – сказал я с досадой, – как только начну о высоком, вы тут же хватаете за нижние лапы и стаскиваете на землю! А так поумничать хочется!.. В общем, сюда идут тролли.

Он охнул.

– Тролли?.. Эй, отряд, слушай мою команду-у-у-у…

– Отставить, – прервал я. – Было мелкое недоразумение. Тролли не знали, что власть в Турнедо переменилась.

Подбежал виконт Штаренберг из Фезензака, вслушиваясь жадно, спросил дрогнувшим голосом:

– А что, нас как-то различают?

Я фыркнул: