Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии

– Нет, только портрет повесил.

– А-а, давайте еще короче, барон!

– В общем, – сказал он со вздохом, – она возьми и явись к нему ночью. Та, с портрета. Он ошалел… В общем, начала являться к нему, но только по ночам, а перед утром всегда уходила. Однажды он подсмотрел тайком, как она удаляется через лесок к ручью, ложится в воду и сама превращается в воду.

Я поморщился:

– Только этого и не хватало!

– Как-то, – продолжил он, ускоряя речь, – рассказал мне в слезах, она легла на краю ручья на поваленном дереве и, опустив руку, коснулась воды кончиками пальцев. Он не поверил глазам, но вода побежала снизу вверх! Облекла руку, поднялась к плечу, начала охватывать все тело, какой ужас! Зато рука сама стала журчащей струйкой воды. Понятно, стекла в ручей, а за ней ушло следом все то, что было ее телом.

– И что? – спросил я, чувствуя необходимость вывести его на балкон и указать на небо с грозно нависшим Маркусом. – Пришла на ночь, ушла утром. Идеальная жена! Каждый бы мечтал о такой.

– Увы, – ответил он со вздохом. – Сосед графа Эдгара, барон Тердер, решил в целях орошения построить дамбу. Взял и перегородил ручей выше по течению. Понятно, граф Эдгар в страхе потерять такую возлюбленную немедленно собрал дружину и пошел войной на барона, однако потерпел поражение. Взбешенный барон Тердер в ответ осадил замок влюбленного графа, требуя сдачи или хотя бы компенсации, что покрыла бы нанесенное оскорбление.

Он умолк, ожидая моего решения, а я стиснул челюсти и на мгновение прикрыл глаза, чувствуя тоску и неясную злость. Мир рушится, все повисло на волоске, а они мучаются и страдают из-за неразделенной любви. Куда мир катится?

– Барон, – ответил я, – это ваш человек, вы и решайте. Если все погибнет, графу зачтется его неразделенная любовь, потому что настоящая любовь – это неразделенная. Остальные – подделки. Все, барон, идите!

Как только он исчез за дверью, я подошел к стене, коротко зыркнул в сторону комнаты, где прилежно трудится сэр Жерар, набрал в грудь воздуха и, повернув кольцо Хиксаны Дейт, шагнул прямо в прикрытый гобеленом камень.

Защитные заклятия заклятиями, но я вообще убрал здесь дверь, заложив проем гранитными блоками, чтобы никакого прохода, просто стена, сплошная стена.

Чародеи ухитряются призывать именное оружие с помощью магии, я это заклятие тоже усвоил, хотя и не в полной мере, но сейчас все не так просто, далеко не все оружие подчиняется вот так сразу, есть и вообще бесчувственное.

Стена не слишком толстая, однако всегда страшновато проходить, задерживая дыхание, сквозь камень, потому с облегчением вздохнул, оказавшись в своем потайном арсенале.

Плащ Каина висит на вбитом прямо в стену медном крюке, ничем не примечательный, преображаться может только на плечах владельца. Вряд ли таким был изначально, скорее всего за тысячи лет обрел новые свойства, либо развил и расширил старые. Вещи тоже умеют учиться от хозяев, если те чего-то да стоят, а Каин все-таки создатель современной цивилизации, Адам тут и рядом не стоял, разве что несколько капель крови Сифа присутствуют теперь почти в каждом человеке.

Я с грустью окинул быстрым взглядом множество вещей, которыми так и не воспользовался: волшебная раковина, ею можно призвать корабль-призрак, множество мечей с непонятными пока свойствами – Зеленый, Травяной, Красный, Озерный, куча гемм, из которых можно вырастить целые здания и комплексы…

А те штуки, которые подобрал с погибшей Хиксаны Дейт, я же захватил даже ее платье, не только кольца с обеих рук, но пока пользуюсь одним-единственным, что позволяет проходить сквозь стены.

Прикосновение к плащу Каина погрузило в лютый холод, однако на этот раз только на мгновение. Я перевел дыхание и набросил его на плечи.

Жар Терроса и первозданный холод плаща воспламенили ту мощь, что дремлет в каждом из нас, но обычно так никогда и не просыпается. Я огляделся, сердце стучит сильно и с вызовом, а все тело требует немедленной тяжелой работы.

С глаз словно упала пелена, все предельно четко, ярко, хотя вообще-то не жалуюсь на зрение, даже могу, сфокусировавшись, рассматривать вдали всякие мелкие предметы, хоть это и нелегко.

Плащ Каина на плечи и меч Вельзевула в могучую длань – могу на равных сражаться хоть с самыми могущественными ангелами, хоть с архидемонами ада.

– Вот теперь повоюем, – сказал я шепотом. – Вот теперь…

Такие вещи, ясно и громко сказал внутренний голос, подобны наркотику. Человек, опьяненный могуществом, не замечает, как сжигает себя и как становится уже зверем. Да и могущество свое начинает переоценивать, на чем и попадается.

Горькая улыбка раздвинула губы. Никакой меч и никакие волшебные доспехи не помогут выстроить идеальное королевство.

– Но пока подеремся, – ответил я и, задержав дыхание, ломанулся обратно через стену в кабинет.

На этот раз прошел, как через плотный туман, сам не поверил такой легкости.

Сэр Жерар вошел в кабинет, не дожидаясь зова. Окинул меня внимательным взглядом, но плащ Каина принял такой парадный вид, что император счел бы за честь набросить его на плечи, а что из ножен торчит рукоять меча Вельзевула, поймет только тот, кто видел меч властелина Ада.

– Ваше Величество…

– Отбываю, – ответил я тепло, – увидимся после великой битвы с Маркусом.

– Ваше Величество?

– Удержите, – велел я, – государственный корабль на плаву, дорогой друг! Это ваша задача. Трудная, знаю. А завалы разгребем, когда вернусь.

Он покачал головой:

– Это нечестно, Ваше Величество. В бою я должен быть с вами.

Я улыбнулся:

– А вдруг обойдемся без драки? Вдруг просто недоразумение? Я же по натуре миротворец! Ненавижу войной получать то, что могу взять без всякого мордобития!

– Ваше Величество, – ответил он невесело, – а кто бы отказался? Разве что совсем уж… Мне отвернуться?

– Вы мой государственный секретарь, – ответил я. – Самый доверенный в кабинете. Вы знаете то, что не следует знать другим. Но даже вам не покажу всего.

Он проговорил осторожно:

– Но сейчас вы облачаетесь для опасной битвы… еще не с Маркусом?

– Сэр Жерар, – ответил я со вздохом, – под кем лед трещит, а под нами ломится. Сперва нужно подавить мятеж восставших… три ха-ха!.. ангелов в аду. Там светлые и темные вместе. А давить будем тоже с темными и светлыми, но нас больше, так что если не шапками, то трупами закидаем, ангелов не жалко.

Он отшатнулся, шокированный:

– Ваше Величество?

– Мы слишком доверились посредникам, – пояснил я горько. – Церковь – это посредник между нами и Творцом. Она в общем-то толкует его слова и законы правильно, однако в своем понимании, потому с течением времени все больше и больше уходит в сторону от тех слов и законов, что вписаны в этот мир.

– Ваше Величество?

– Мы обязаны сами читать священные книги, – пояснил я. – Нельзя все передоверять священникам. Лютер был прав, ох как прав!.. Ведь там записано, что Господь создал мир, отдал его человеку, объявив его наследником, и заставил ангелов поклониться! А это значит, ангелы должны повиноваться нам, сэр Жерар.

– Ваше Величество!

Я с укором посмотрел на его испуганное и шокированное лицо.

– Вот-вот, они ж такие могущественные, исполненные величия, сверкающие! Как такие могут повиноваться жалкому человеку? Мы сами себя умаляем. Хуже того, сами ангелы в конце концов, не получая от человека указаний, поверили, что они выше. Я говорю не о мятежных, те отказались сразу, а о тех, кто сверг Люцифера с небес.

Он смотрел с ужасом.

– Ваше Величество… на этот раз вас ждет жестокое и немедленное поражение. Ангелов нельзя себе подчинить!