Стальные перья

– Разве среди ихтионов не все равны?

Селина улыбнулась одними губами, взгляд красных глаз затуманился, точно ихтионка вспомнила что-то, непонятно, приятное, или нет. Пожалуй, все же неприятное, потому что в следующую секунду ее тонкие губы сжались в линию, а почти невидимые брови встретились у переносицы.

– Конечно, нет! Те, что тебя топили – отступники, причем подростки, так, наверно, из хулиганства. Да, – задумчиво протянула она, – матерые, все же утопили бы. А те, кто спасли – наши, атланты. Ну, с трезубцами которые.

– Вихрь знает что! Двести! – невпопад ответила Аэлло, думая, что Селина, похоже, не такая надменная, как ей казалось раньше.

Селина снова снисходительно улыбнулась. Зрачки ее успели немного расшириться, занимая привычное положение в рубиновой радужке, клыки вновь стали просто чуть острыми зубками. С нежной, почти прозрачной кожи исчезли чешуйки.

Наблюдая это, Аэлло тоже улыбнулась.

– А ведь мы похожи, – сказала она. – Ты тоже покрываешься чешуей в боевой форме, и, кажется, высокородна…

– Ерунда, – сказала Селина, улыбаясь. – Я всего лишь дочь генерала. Но я рада, что теперь ты не выглядишь, как покусанная стаей кракенов.

– А вот о тебе такого не скажешь, – начиная привыкать к манере Селины изъясняться, сказала Аэлло. – Ты снова как будто об этих ваших отступниках услышала!

И вправду – зрачки у ихтионки снова сузились, черты заострились, и без того бледная кожа приобрела голубоватый оттенок.

Тонкая кисть ихтионки легла на вытянутый кристалл на груди, выражение лица стало беспомощным, и каким-то детским. Селина захлопала белыми ресницами, нижняя губа оттопырилась, а светлые брови встали домиком.

– Опять, – прошептала она и покачнулась.

Не давая ихтионке упасть, Аэлло подхватила ту под локоть, обняла за талию, и, выведя из воды, усадила на мелкий белый песок.

– Какого вихря! – выругалась она, усаживаясь рядом. – Что с тобой?! Селина!

Ихтионка вцепилась ей в руку, до боли сжимая пальцы и сбивчиво забормотала:

– Уже было, сегодня утром… И вот… Опять… Я что-то слышу… Надвигается… огромное. Оно… Оно отравит Атлантию. Заставит кипеть ее воды!

– Как это возможно? Селина? Эй! Ты слышишь меня?

– Они нашли Рубиновый Трезубец… Что-то случилось в пути… И теперь Рубиновый Трезубец на службе самой смертоносной из магий. Магии воды! Демон рубина истощен и потому ненасытен… Горе тому, кто встанет на его пути! Он жив, и питается самой жизнью. У ихтионов он отбирает камни души, у гарпий силу, у горгон бессмертие, людей же вовсе высасывает, как паук мух… Чем сильнее тот, у кого демон камня забрал силу, тем сильнее становится его новый хозяин. Тот, кому служит демон рубина сейчас, поклялся извести все ихтионье племя… чтобы… чтобы властвовать над всей водой этого мира… Никто не успеет опомниться, никто не успеет ничего понять, как воды Атлантии вскипят! А ихтионы…

Селина не договорила, запнулась, а когда взгляд ее снова сфокусировался на Аэлло, посмотрела на гарпию так, словно видит впервые.

– Селина?

– Я, кажется, что-то сказала, – слабо пробормотала ихтионка.

– Сегодня, похоже, каждый не в своей пещере, – заявила Аэлло, хмурясь. – Ты говорила, что кто-то хочет то ли отравить, то ли вскипятить Атлантию, если я правильно тебя поняла.

– Атлантию?

Селина недоуменно захлопала ресницами.

– Как это возможно?

Аэлло нахмурилась еще больше.

– Вот и я тебя от этом спросила. А ты давай бормотать про какой-то Рубиновый Трезубец и магию воды… А еще про кого-то, кто задумал извести ихтионов.

– Ничего не понимаю, – пробубнила ихтионка.

Аэлло только руками развела, мол, я здесь вообще с краю.

Какое-то время Селина хлопала светлыми ресницами, а гарпия терпеливо ждала.

– Я обучалась у Оракула, – слабым голосом сказала ихтионка. – Видела, как она изрекает пророчество, а потом ничего не помнит… Что я сказала, Аэлло? Только слово-в-слово, это очень важно! Я неделю не сплю, я что-то чувствую, и оно усиливается с каждым днем!

Стоило Аэлло собраться с мыслями, чтобы начать рассказывать, земля дрогнула.

Гарпия с ихтионкой повернули головы на топот копыт и зычные женские голоса. К воде, смеясь и перекрикиваясь, приблизилось четверо амазонок. Статные, стройные, в кожаных штанах и лифах, прически строгие – волосы убраны в пучки, или в высокие конские хвосты, лица насмешливые, по меркам гарпий, даже несколько грубоватые.

Остановили коней у самой воды, почти одновременно попрыгали с них. Кони расседланы, лощеные спины блестят на солнце.

Три темноволосые женщины и одна с пшеничным пучком на макушке споро избавились от кожаных лифов и штанов, побросав одежду на берегу.

Аэлло стыдливо отвела взгляд.

Ихтионка замерла, разглядывая шумных, непрошенных гостей, прохладные пальцы, что легли на кисть Аэлло, нервно подрагивают. Когда обнаженные женщины потянули за собой сопротивляющихся лошадей в море, Селина встряхнулась и хлопнула Аэлло по руке.

– Пошли ко мне, – негромко сказала она. – Здесь не дадут поговорить.

– Вот-вот, – согласилась гарпия. – Тем более, что мне от амазонок желательно держаться подальше. Нет, ну до чего же грубые и вульгарные представители людей! Хоть и женщины…

– Ты тогда лети, – попросила ее Селина. – А мне по воде ближе.

Ихтионка вскочила и ужом скользнула в воду, только ее и видели.

Гарпия вздохнула, поднимаясь, расправила крылья, чем подсобила одной из амазонок – ближняя лошадь, что сопротивлялась купанию дольше всех, прыгнула вперед, выдернув уздечку из рук хозяйки.

Та наградила гарпию недовольным взглядом, и Аэлло из вредности еще пару раз махнула крыльями, прежде чем взмыть вверх.

Глава 4

Гарпия вихрем спикировала к жилищу Селины, но оказалось, что ихтионка уже сидит перед малахитовым куполом. Взгляд рубиновых глаз устремлен вдаль, где синие воды Атлантии сливаются с небесной гладью. Хмурая, сосредоточенная, губы сжаты в одну линию. Она обняла руками колени, чуть раскачиваясь вперед-назад и не посмотрела вверх, когда солнце закрыла тень.

Когда рядом с ней упал взъерошенный серый комок, оказавшийся гарпией, даже бровью не повела.

– Селина! Селина! – позвала гарпия.

Ихтионка взглянула на нее, словно видит впервые.

– Ну что, будешь слушать про свое откровение? – спросила гарпия, хмурясь.

Вид ихтионки ей совсем не понравился. Бледнее обычного, что кажется совсем невозможным, учитывая, что морская дева выросла под толщей воды, не видя солнца, но еще и какая-то дерганная, нервная, с пустым взглядом. Дрожащими руками ихтионка пригладила волосы, затем провела по коленям, покрытым чешуей.