Утес

Наташа отбуксировала парня к берегу и, схватив под безжизненно свисающие руки, изо всех сил вытащила его из воды.

– Что делать! Что делать! Язык!

Она положила парня на спину и попыталась руками разжать его рот. Но челюсти были крепко стиснуты и не поддавались.

– Нужно, что-то, нужно какую ни быть отмычку.

Наташа осмотрелась, но рядом ничего подходящего не было.

– Ах, вот! У него, что – то в кармане.

Она залезла в нашивной спереди брюк карман и, вытащила из него ключ английского замка. С трудом засунув ключ между зубов парня, надавила вверх, челюсти медленно начали расходиться и, в конце концов, разошлись. Наташа отбросила ключ, двумя руками раздвинула их до предела и, в полную мягкой слизи глотку, просунула пальцы. Язык запал, закрывая доступ воздуха. Еле, еле схватив его за кончик, вытянула язык, он вырвался из рук и она упала.

– Теперь воду! – Она, оперлась коленкой о его живот, и потянув к себе схватила за голову и плечи. Притянула, надавив его грудь о свою ногу.

– Раз, раз!– Из открытого рта слабенькой струйкой потекла вода.

– Еще раз! – вода потекла быстрее, но вскоре прекратилась.

– Теперь искусственное дыхание, как нас учили…, руки…, рот в рот…, –пронеслись мгновенные мысли.

Наташа взяла парня за руки, развела их в стороны, затем скрестила на груди, и начала их ритмично сводить и разводить. Потом сделала глубокий вдох и, прижавшись ртом к его холодным губам, вытолкнула воздух из своих легких в его. Наташа работала изо всех сил. Стало жарко, пот едкой влагой застилал глаза, скользил по голой груди, смазывал горячие ладони. Она старалась так, как только могла. Но все было бесполезно, парень не оживал. Тогда, в отчаянии, не зная, что делать дальше, она бросила безжизненное тело, села тут же рядом на сырой песок и, передергиваясь от неудержимой, исходящей, откуда – то изнутри частой дрожжи, горько заплакала.

––Что – о, что – о, я на – де–ла – ла … д-ду-р-а-а, зачем ты умер.

Бездыханное тело лежало рядом и не обращало никакого внимания на её всхлипы и стенания. Но чувство огромной ответственности за жизнь этого молодого хорошего парня, который совершенно неожиданно стал жертвой ее глупого поведения на воде. Об этом всегда и часто предупреждали в ее школе плавания, подхватило с земли и, она бросилась к парню, начав вновь и вновь делать ему искусственное дыхание.

––Оживи, оживи, миленький! Ну, что же ты! – сквозь слезу шептала она. Она даже несколько раз поцеловала его в его открытый, мокрый от ее слез рот. Но все было безрезультатно. Парень не оживал. Когда Наташа в воде набросилась на парня всем своим телом, он вместо воздуха хватанул озерной воды. Вода попала ему в легкие. Степан судорожно пытался ее откашлять и вдохнуть так необходимого воздуха, но вместо воздуха опять глотнул воду. Он почувствовал страшное состояние удушья. Затем попытался сориентироваться и, собрав все свои последние силы вырваться от окружающего мрака, но рванул не туда, куда следовало и, в ужасе понял, что все, что конец. Наступила черная мгла и его мозги, затмились какой – то пеленой. Он провалился в небытие, потерял сознание и пошел ко дну. Теперь на берегу озера, куда вытащила его Наташа, он лежал, ничего не ощущая. Но постепенно, вдруг почувствовав, при её активном участии, что его жизнь начала возвращаться, он воскрешал. Медленно, еле, еле появилось сознание. Какие – то кошмары, не имеющие определенных форм, не выражающие чего – то конкретного воспроизводились в его помутневшем мозгу. И вот в нем сработала та клеточка, которая в последний момент катастрофы потребовала добыть воздуха. Степан, движимый этим могучим требованием жизни, на какую – то долю секунды встрепенулся, сделал судорожный вздох, рванулся всем телом вперед и тут же, получив этот так ему необходимый импульс жизни, вновь впал в беспамятство. Это мгновение не прошло мимо внимания Наташи. Она увидела его, уже без посторонней помощи, первый судорожный вдох и еле, еле заметное движение тела. Наташа так обрадовалась, словно она сама родила – произвела на свет этого большого тяжелого человека.

––Ожил! Родной! Дыши, дыши, – вскрикнула она.

Она прижала ухо к его левой груди и услышала слабые, чуть, чуть различаемые удары сердца, встрепенулась и подпрыгнула от счастья.

––Ур – ра! –

В эту секунду, она почувствовала, что она совсем нагая, схватила свой оранжевый халатик, набросила его на голое плечо и, еле застегнув на две нижние пуговицы, нагнулась над парнем.

Грудь его уже заметно поднималась, прежде бледное безжизненное лицо чуть, чуть приобрело розовую окраску. Она присела рядом и немного приподняла его тяжелую голову. Закрытые веки медленно разомкнулись, и она увидала помутневшие, бессмысленные, голубые глаза. Веки парня закрылись, а затем вновь приоткрылись, и голубые глаза посмотрели на Наташу уже более осмысленно.

––Где, я? – чуть слышно прошептали его губы.

––Ты жив и все хорошо, – ответила она,

––сейчас я отведу тебя к себе, уложу в постель, согрею теплым одеялом, только быстрее приходи в себя.

Степан ничего не понимал, где он, что это за лицо незнакомой девушки. Кто в этом оранжевом расстегнутом халатике и, почему так приветливо улыбается и почему здесь рядом с ним. Он чувствовал огромную тяжесть во всем теле, словно на него навалили какой – то не подъемный груз. Он попробовал пошевелить ногой, но она не поддавалась, словно была парализована.

––Развяжи меня, – уже более внятно, но еще очень слабо произнес Степан.

––Сейчас, сейчас, я помогу тебе, и мы уйдем отсюда, – сказала Наташа и, подложив свои руки под его спину начала потихоньку приподнимать.

––Я, сам, только поддержи.

Он попробовал опереться на свою ногу, но она всего лишь чиркнула по песчаному берегу.

––Дай я возьмусь за тебя, – попросил он и слабо оперся об ее плечи.

Тогда Наташа, взяв его под мышки начала поднимать вверх. Он был очень тяжелым и всем своим весом навалился на нее.

––Потихоньку, потихоньку, пойдем, – попросила она.

Парень сделал первый неуверенный шаг и, еле-еле передвигая ногами, поволочился за ней.

Глава 3. Ксения

Ксения Пантелеймоновна находилась в хорошем игровом настроении. Она только вернулась из сельмага, которым заведовала уже несколько лет. Она была довольна тем, что теперь, слава богу, есть на кого оставить магазин, если вот так, по необходимости, приспичит сходить домой, или отлучиться по каким-либо хозяйственным вопросам, к примеру, съездить на базу, или в правление промкооперации. При этом быть спокойной за то, что торговля будет идти нормально, и ничего ни ведомого не произойдет, а ее молодая напарница, а вскоре видно близкая родственница, не расстроит теперь уже их общее дело.

Войдя в ладный одноэтажный кирпичный дом, в котором она проживала, плотно прикрыла за собой дверь. Она прошла вдоль окон горницы, проверила, задернуты ли занавески и радостно улыбнувшись, тихо подошла к декоративной изразцовой печи. Печь давно уже не топилась, так как в подвале, мастера установили котелок и провели водяное отопление. Ксения взялась за ручку печной латунной дверки, и, повернув ее два раза вправо, открыла искусно вделанный в печь домашний сейф. В горнице стоял сухой затхлый воздух, который всегда бывает летом в закрытых не проветриваемых помещениях. Из края, белой с вышивкой занавески, пробивался яркий солнечный луч. Он своим косым крылом захватил часть изразцовой печки и обжег левое плечо Ксении Пантелеймоновны. Но, она не обращала на это внимания. За латунной дверкой была другая, железная, которую она открыла ключом из связки, и присев на корточки, стала вынимать из сейфа, сложенные в пачки денежные купюры. Пачек было много, в основном они были тысячные и пяти тысячные, но попадались пяти сотки и сто рублевые, их Ксения Пантелеймоновна отложила в сторону в отдельную стопку. Деньги любила и мечтала сейчас о том, что вскоре, когда ее молодая напарница станет близкой родственницей, она приведет в дом и покажет эти пачки, а потом станет поучать, рассказывать, как такие деньги наживать, и что для этого следует делать. Она думала, что вскоре станет полноправной хозяйкой этого заведения, превратив его в собственный кооператив. Совесть у Ксении Пантелеймоновны была чиста, она никого не грабила, не реквизировала чужое, не воровала у добрых людей, она просто ежедневно делала свое дело, которое, как она считала, и нужно делать, работая в торговле. Внимательно оценив все богатство, Ксения Пантелеймоновна прикинула, сколько можно купить на эти деньги «Волг». Она открыла, белый, лакированный, ридикюльчик, принесенный с собой. Вынула из него несколько зеленых бумажек, аккуратно сложила их в одну, еще не совсем полную пачку, перевязанную аптечной резинкой. Затем она вздохнула от некоторого расстройства, так, как наступило время попрощаться с этими безмолвными, но так дорогими для нее знаками, и стала складывать все обратно. Закончив всю операцию, Ксения Пантелеймоновна утерла платочком вспотевший лоб. Встала на ноги, подошла к окошку, отодвинула занавеску, вытянула шпингалеты, и широко распахнула его. Прохладный воздух стеной ворвался в душную комнату. Ксения Пантелеймоновна, высоко приподняв свою пышную грудь, глубоко вдохнула и почувствовала приятную опьяняющую свежесть.

Стояла средина лета. Солнце искрилось на кончиках листьев пышных, распустившихся крон яблонь, отражаясь в воде зеркала озера, которое просматривалось из окна ее дома.

––Искупаться бы, – подумала Ксения Пантелеймоновна.

––Куда торопиться, с утра покупателей мало, Галина и без меня хорошо справится со всеми.

––А я, ведь еще ни разу не купалась в этом году. А как хорошо!

Ксения Пантелеймоновна, пошла во вторую комнату, открыла шкаф, достала купальник, сняла платье. Тело было потным, переодеваться не хотелось, и она решила, что искупается так, в нательном белье, а уже потом переоденется. Она накинула легкий халатик, взяла полотенце и, разувшись, босиком пошла к озеру. Когда она прошла сад и, стала спускаться по огороду, перед ее взором полностью открылся небольшой заливчик, куда она направлялась для купания.

Ксения Пантелеймонова, вдруг остановилась, как вкопанная. Не зная, куда бы ей спрятаться, она быстро забежала за куст небольшой вишенки. Затаив дыхание, во всю прищуривая свои близорукие глаза, она стала наблюдать за берегом. Там на песке у самой кромки воды, лежал мужчина, а рядом около него, что – то делала, совершенно голая женщина. Девушка, нагнулась, потом распрямилась, быстро отошла в сторону, затем присела на корточки около него.

––Ну и молодежь пошла. Подумать только, какое бесстыдство! Прямо тут на глазах разделись, и … Кто же это может быть? – подумала Ксения Пантелеймонова, напрягая свои близорукие глаза.

––Быстрее обратно, в дом, там у меня где – то есть бинокль.

Ксения Пантелеймонова тихонько выбралась из своего прикрытия и изо всех сил, по огороду побежала к дому. Бинокль такой небольшой в красивом футлярчике, вот и пригодился. Когда она, запыхавшись, вернулась, встала за ту же вишенку, вынула из футляра бинокль, и посмотрела на берег, там уже никого не было. Внутри у нее словно, что – то оборвалось, она с досадой отшвырнула на землю футлярчик от бинокля и, в расстройстве присела.

––Упустила, упустила! Что же теперь делать? – Ксения Пантелеймонова, даже забыла, что собиралась искупаться.

Немного посидела, затем подняла футлярчик и нехотя поплелась обратно домой. Тут по пути вспомнила, про свое прежнее намерение, вернулась, спустилась вниз к берегу, сбросила халат и вошла в воду. Вода была еще прохладной и Ксения Пантелеймонова, осталась по колено, обливая свои ноги, плечи, потные подмышки. Когда она немного привыкла, она сделала несколько шагов вглубь и там два раза окунулась по горлышко.

––В – вахт, – взвизгнула Ксения Пантелеймонова и побежала на берег.

Схватив полотенце, она быстро промокнула свое охлажденное тело, накинула халат и стала снимать мокрое белье. Когда она наклонилась, то заметила на песке, брошенный ключ от английского замка, и воображение вновь унесло Ксению Пантелеймоновну к недавно увиденной сцене.

––Ну, кто же это мог быть? – судорожно думала она.

Взгляд устремился чуть выше и на кустах ивняка Ксения Пантелеймонова, увидела, брошенный женский лиф, и чуть дальше полотенце. Она подбежала к полотенцу, схватила его в руки и, словно ищейка, попавшая на надежный след, стала рассматривать и даже принюхиваться к нему.