Крики прошлого. Часть I

– А почему ты не связался со мной раньше? Если ты говоришь, что вы все там сразу договорились? Почему ты явился только спустя два месяца? Я ведь переживал, я себя казнил, за то, что не мог тебе помочь! Почему ты хотя бы не позвонил?! Тебе ведь Сергей сказал, что хочет продать меня Двардову?

– Подожди, не заводись. Я понимаю, что ты взволнован, и у тебя полная неразбериха в голове, но мне ты можешь доверять! Ну сам подумай, если бы я хотел тебя предать, зачем привел тебя сюда? Почему бы просто не сказать тому же Двардову, что ты каждую ночь приходишь на кладбище? – «А ведь действительно», – подумал Виктор и еще раз выругался про себя на свою подозрительность и недоверие к другу. Помолчав немного, он решил перевести тему.

– А я смотрю, ты здесь неплохо устроился. Я нашел и кухню, и туалет, – как ни в чем не бывало, начал Виктор.

– Ну, пожил бы ты в таком месте, тоже бы обустроился, – улыбаясь, Филипп поддержал друга, делая вид, что недавнего разговора и не было.

– А кто за все платит? Ну, за коммуналку, в смысле.

– Да я даже не знаю, если честно. За стенами этих комнат, на той красивой стороне улиц находится небольшой супермаркет, если ты не замечал. Вот они и платят, наверно. Да и что я там потребляю? Они даже не замечают этого. Ну да ладно, у меня есть для тебя новости.

– Что за новости? – нетерпеливо спросил Виктор.

– Тебя все ищут. Видимо, кто-то из твоих родственников обратился в полицию.

– Да, я видел свое фото на вокзале, но мне же не десять лет, чтобы полиция меня искала.

– Ну и что? Никто не знает, где ты и что с тобой. Но это еще полбеды. Под подозрение попал Борис Сергеевич и… твой старший брат, – Кротов-младший явно не ожидал такого поворота событий.

– Но это же бред! С чего им подозревать Юру? Он же мой брат! – сдерживая себя, Филипп закатил глаза, как он всегда делал, слыша глупые речи.

– Юра был последним, с кем тебя видели. К тому же, ты и сам помнишь, в каком он был состоянии. Ваши разборки видели соседи и, конечно, обо всем рассказали полиции. Так что ты должен отправиться в полицию и сообщить, что с тобой все в порядке, и искать тебя не требуется.

– Но я не хочу, чтобы меня кто-то видел…

– Да что же ты за человек такой! – все, больше Филипп держаться не мог. – Ты понимаешь, что твоего брата могут посадить в тюрьму только за то, что ты снова хочешь показать какой ты взрослый, самостоятельный мужик! Да только ты пытаешься казаться таким, а не быть! Как ты собираешься жить? Ты подумал об этом? А, может, будешь просто сидеть здесь, и будь что будет? Ну, в конце-то концов, пора бы уже взрослеть и нести ответственность за свои поступки!

– Да кем ты себя возомнил? – прокричал Виктор. Глаза его горели, и было очевидно – он на грани. – Ты понятия не имеешь, что я пережил! Думаешь, мне легко было покидать дом, из которого меня вышвырнул родной брат!? Думаешь, это просто видеть, как убивают твоего отца; видеть мать, которая с ума сходит от горя? А ты просто смотришь и ничего не можешь сделать! Душу мою судить вздумал? И вообще, мне надоело, что ты постоянно мне причитаешь и жизни учишь! – закончив свою речь, Виктор стал тяжело дышать, ноги стали «ватными», и ужасно закружилась голова. Уже теряя сознание, он где-то отдаленно услышал голос Филиппа: «Ну что за дурак?» – а после снова тьма – Кротов в очередной раз потерял сознание. Очнувшись в кровати, Виктор пытался вспомнить, что с ним опять произошло, однако, любая попытка напрячь память, отдавала болью в голове.

– Расслабься. Тебе нужно еще немного поспать, – рядом сидел Филипп, больше он не улыбался и выглядел очень уставшим. – Ты прости меня, парень, что я сорвался. Ты прав, не мне душу твою судить.

– Нет, это ты прости. Ты один из совсем немногих, кто мне помогает, а я еще и наорал на тебя.

– Но хорошо, давай, прощаем друг друга и впредь, в будущем, будем более сдержанными, идет? – и он выдал самую добродушную улыбку, которую Виктор мог вспомнить в его исполнении.

– Идет, – улыбнувшись в ответ, Виктор закрыл глаза и снова погрузился в сон.

Борис Сергеевич только что вернулся с допроса следователя, занимающегося пропажей Виктора Кротова. Поначалу его расстроил тот факт, что их человек в полиции не справился с поставленной задачей, и мальчишке удалось избежать наказания, но после, все тщательно обдумав, пришел к выводу, что все не так уж плохо. Ведь теперь можно было растянуть удовольствие от изысканного блюда под названием месть. К тому же к этой мысли он пришел не сам. Теперь ему жилось вообще намного проще, так как у него появился друг, который всегда все знает наперед и никогда не оставит без совета. И сейчас, отдыхая в своем саду, он был погружен в свои сокровенные мысли в ожидании, когда же к нему явиться его могущественный советчик. Он не мог знать наверняка, что с ним разговаривает и дает напутствия, но одно он знал точно: это отдельное существо, а не плод его воображения. Ведь таинственный голос мог рассказать то, чего Борис знать не мог. Например, он предупредил о готовящемся заговоре за спиной бизнесмена советом директоров его бизнес империи. И только благодаря наставлениям существа ему удалось удержать власть в своих руках и наказать заговорщиков. Хоть Борис и понимал, что заговоры появились неспроста, ведь он почти совсем забросил бизнес и был уверен, что на месте интриганов поступил бы так же, но прощать он их не собирался. В итоге некогда богатые и влиятельные люди остались ни с чем и отправились туда, откуда уже никто не возвращался. Вообще, можно сказать, существо взяло бизнес на себя. У Бориса Сергеевича больше не болела голова от сомнений в том или ином решении. Голос всегда точно говорил, что и как нужно делать, дабы прибыль была максимальной. Мужчине оставалось только повторять его слова и следовать советам. И хоть Борису было крайне любопытно узнать о природе этого голоса, хоть немного понять, кто и что это такое, позволить это он себе не мог, так как знал, что если бы таинственное нечто хотело бы с ним поделиться этой информацией, то обязательно сказало бы само. В этом они были похожи.

– Мне вот интересно, долго ты еще собираешься здесь сидеть без дела? – наконец прозвучало в голове.

– Я ждал тебя, – в пустоту ответил Борис.

– Серьезно? А чего не позвал? Чтобы я пришел, достаточно просто сказать, и не нужно сидеть часами в ожидании.

– Прежде мне не нужно было тебя звать. Ты сам являлся, когда тебе вздумается.

– Нет, не когда мне вздумается, а когда было нужно тебе. Ну а теперь хочу, чтобы ты меня звал, как своего брата. Так, словно я есть в плоти, и, кто знает, возможно, однажды я и впрямь явлюсь тебе в теле. Если ты не боишься, конечно, – раздался низкий, приглушенный смех, и он совсем не был похож на смех человека.

– Ты и сам знаешь, что я не боюсь тебя.

– Да, знаю. И мне это очень нравится. Меня ведь не нужно бояться, меня любить надо! Я ведь такой же, как и все вы, люди. Алчу я любви.

– А вот в это я не верю. Не думаю, что ты тот, кому требуется что-то вроде любви.

– А вот и зря. Даже твари, что ты вообразить не посмеешь, заточенной в самой глубокой бездне ада, хочется, чтобы ее любили. Если хоть одна живая душа во всей Вселенной, хоть одна, будет любить тебя, тогда и в аду гореть не так страшно. Уж поверь мне на слово.

– Оставим сантименты. Поговорим о важном.

– Эх, даже такой гений и акула бизнеса, как ты, все равно остается человеком посредственным, не зрящим. Все твои дела – это пыль, а любовь – она же бессмертна, вечна. Только она и есть важное в ваших жалких и никчемных жизнях.

– Мне начинают надоедать подобные разговоры! – впервые Борис начал нервничать в беседе с существом. Закурив сигарету, он продолжил. – Да что ты вообще можешь обо мне знать! Это сейчас я стал такой… – внутри Бориса возникло желание излить душу, и ничего, что слушатель его является явно темным существом. – Пока был молод, я искал любовь. Я жаждал её, как глоток воды в пустыне, стремился к ней, как Гагарин к звездам, я мечтал о ней, как ребенок мечтает о велосипеде в восемь лет, верил в неё, надеялся и ждал… Но потом я вдруг понял, что любовь умерла в XIX веке, и лишь тень ее осталась в книгах. И я отторгнул от себя этот фантом надежды. И стал думать о деньгах. Ведь деньги живы до сих пор. И ненужно мне рассказывать сказки! Я сам все прекрасно понимаю.

– Как это мило! Знаешь, ты мне нравишься. Правда, еще немного и мы сможем стать с тобой отличными друзьями. Вот только бы скептицизма от тебя убавить…

– Скептицизм, – выбросив недокуренную сигарету, глубоко вздохнув, Двардов продолжил. – …Знаешь, я думаю, скептик – это романтик, которому жизнь слишком часто била по лицу. И как можно упрекать или осуждать того, кого не спросили, а лишь принудили быть таковым?

– О да, я полностью тебя поддерживаю! Ведь самые страшные тираны, мясники, диктаторы и те, кого люди зовут чудовищами, когда-то, как и ты, были романтиками… Только вот любовь твоя умерла не когда-то в далеком прошлом, а не так давно вместе с твоей женщиной…

– Не смей! – Борис никому не позволял говорить о ней и не собирался делать исключения для навязчивого и весьма напыщенного голоса в своей же собственной голове.

– Ладно-ладно. Молчу. Что же, после такой замечательной беседы, можно и к делу приступить, – только сейчас голос переменился и стал говорить своим обычным, серьезным тоном, который все же больше нравился Борису, нежели ненужные рассуждения и откровенные насмешки в его адрес. – Значит так. Сегодня же договорись о встрече за границей с какими-нибудь своими партнерами и немедленно отправляйся туда со своей «собакой». Этим вы обеспечите себе алиби. Сейчас Юрий Кротов отправляется на допрос и уже ночью, в два сорок три, будет возвращаться домой со своим средним братом. По дороге они встретят твоего человека и уже домой не вернутся.

– Кроме Михаила, мне некого отправить на такое ответственное задание.

– Нет, есть. Один твой боец только встал на ноги, а уже рвется в бой. Вот на него ты можешь полностью положиться, он все сделает безупречно. Тебе нужно только сообщить ему точное время их отбытия из полиции и номер машины, на которой они будут возвращаться домой.

– Ты говоришь про Федора? Ты уверен, что он может справиться? В последнем своем задании он совершил много непоправимых ошибок, – Борис не знал, что нечто навещает не только его. На самом деле, как только Федор оказался на лечении после схватки с Аркадием, его, как и Бориса, уже тогда стали навещать непонятные ведения и шепот, что со временем становились все громче.

– Я никогда не говорю то, в чем я не уверен. Запомни это и не задавай мне больше пустых вопросов, – Борис почувствовал обиду и властное презрение в голосе, но заострять на этом внимания не стал. «Пусть говорит, что хочет, главное, чтобы делал все по-моему», – подумал он, забыв, что именно с помощью мысли они и общаются. – К тому же я за ним присмотрю, – уже более спокойным тоном закончило говорить Нечто.

– Хорошо, я в тебе не сомневаюсь, но мне не нравится, как ты говоришь о моем человеке. Миша – человек чести и достоин уважения, как среди моих друзей, так и врагов.

– Мне нравится твой настрой! Ты готов даже мне угрожать ради своего человека! Правда, я это в вас очень ценю. И разве это не любовь, которую ты похоронил? Вот только твой Миша уже очень скоро покажет тебе свои зубки, а может и руку откусит. Уж он-то может – ты знаешь. Ну хорошо, посмотрим, кто окажется прав. А сейчас вызывай свою «псину», и отправляйтесь за границу. Впредь я буду являться к тебе, когда ты будешь звать меня, как живого, а теперь мне пора.

Но голос слукавил, остался и выслушал все недовольство и вражду, что переполняли Бориса. А Двардов и не догадывался, что уже долгое время, все его мысли были открыты для таинственного и, как он догадался, зловещего голоса, а вернее – его обладателя, с которым ему, скорее всего, еще только предстоит встретиться. Еще некоторое время бизнесмен наслаждался весенним видом своего чудесного сада, а после встал и отправился собирать вещи. Ведь им с Михаилом предстояла дальняя поездка.

Сидя в своем кабинете, Борис рассказал о своем плане Михаилу, который был немного удивлен идеей об убийстве и братьев Виктора.

– Я не буду Вас отговаривать, но объясните, за что их убивать? Тем более я знаю, что после смерти отца они совсем не ладят с младшим братом и давно уже порвали все связи.

– Хорошо, я объясню. Убив моего сына, Виктор убил всех моих близких родственников, и разве будет несправедливо отнять и у него всех родных? Предоставить ему возможность каждый раз переживать потерю так, как я её переживаю до сих пор! – говорил Борис Сергеевич с нарастающим тоном, но под конец, успокоившись, закончил речь более мягко. – Думаю, это будет справедливо.

– При всем уважении, я думаю, Вам следует немного отдохнуть и успокоиться.

– Что? Ты вздумал меня успокаивать? Может мне еще к психологу обратится? – «Все, как и сказал голос: Михаил начинает мне перечить». – Может, ты еще хочешь мне помешать? А, может, ты забыл кто ты, а кто я?!

– Нет. Я не забыл и не собираюсь отказываться служить Вам. Но Ваша жажда мести может погубить Вас. Огонь, что разъедает изнутри, поглотит Вас целиком, если Вы не сумеете его обуздать. Я знаю, о чем говорю, – не обращая внимания на угрожающий тон хозяина, отвечал начальник безопасности.