Крики прошлого. Часть I

– Что дальше?

– В смысле? – Нечто сказало так, словно было удивленно этим вопросом.

– Что мы будем делать дальше? Ты ведь не захочешь на этом остановиться? Конечно, не захочешь. Уверен, тебе все это нужно больше, чем мне, – Борис говорил твердо и настойчиво, так, как он и привык говорить.

– Мне не нравится твой тон, человечек, – медленно, но без всякого намека на враждебность ответил голос.

– Да мне плевать, что тебе нравится, а что нет. Ты действуешь по своему плану, а меня используешь, словно мальчишку! Но мне это надоело! Отныне ничего не произойдет без моей воли.

– Да что ты говоришь? Не забывайся. К тому же неужели я что-то делал без твоего согласия? Или может ты… – не закончив предложение, Нечто замолчало, а спустя пару мгновений продолжило. – Ты прав, все по моему плану, и ты для меня – просто вещь. Я – твой хозяин, и у тебя в этом вопросе нет выбора, – видимо, как у всех обычно бывает, ему наскучила игра в равноправные отношения. – Но как я буду с тобой общаться – выбор за тобой. Ты пойми, за тысячелетия мне ужасно наскучил ваш страх, боль, агония и прочие прелести. Теперь я хочу быть вашим другом, чтобы вы любили меня, почитали, уважали и доверяли. Понимаешь? Я же говорил – любви хочу.

– Любви? – вглядываясь в пустоту, словно пытаясь в ней обнаружить источник голоса, переспросил Двардов. – Уважения? Да за что тебя уважать? За что любить? Ты – жалкая, трусливая тварь, скрывающая свой облик! Ты просто ничтожество, коих я уже навидался… – не закончив свои слова, Борис резко замолчал. Шею его перехватил невидимый обруч и с ужасной силой сдавил глотку человека. Затем комната наполнилась жутким холодом, около минус тридцати градусов по Цельсию, не больше, однако, внутри у Бориса словно пылал огонь. Возникало впечатление, что внутри все выгорает заживо. «Обруч» на шее, по ощущениям, стал напоминать чью-то большую и очень сильную руку, затем Борису показалось, что когти этой руки впиваются в плоть. Тело его поднялось над землей, и он повис в воздухе.

– Ты все еще считаешь меня жалким? – совсем рядом прозвучал низкий и страшный, нечеловеческий голос, от которого исходил жар самой преисподней. – Ты всего лишь насекомое, и если я захочу, ты просто исчезнешь; никто и никогда не найдет тебя, никто и не вспомнит о тебе, – Борис, было, пытался что-то сказать, но у него, кроме неразборчивого хрипа, ничего не вышло. Хватка ослабла, и человек упал на землю, хватаясь руками за освобожденное горло и жадно глотая воздух. Впервые в жизни он был так напуган. Страх и паника наполнили его душу и овладели всем его естеством.

– Пусть это будет тебе уроком, – спокойным, но властным тоном сказало существо. – И впредь, если еще захочешь выяснять со мной отношения, помни о сегодняшнем дне.

Тем временем подполковник Анатолий Козлов все никак не мог нарадоваться своему повышению и возвращению в органы. Правда после того, как он убил человека на глазах у мальчишки, его немного мучила совесть, но литровая бутылка не самой качественной водки сделала свое дело, и уже на утро, кроме похмелья, офицер ничего не чувствовал. Был, правда, у него один коллега, который его почему-то люто ненавидел. Его звали майор Андрей Странков. Человек, на его взгляд, весьма глупый и даже странный – этакая белая ворона. Взяток он не брал, жил по уставу и все бормотал про честь офицерского мундира. Именно он, будучи капитаном, постоянно «копал» под него и в итоге настроил руководство против его персоны. Хоть Андрей и не смог предоставить четких доказательств против Анатолия, все же его домыслы были услышаны, в связи с чем, как мы знаем, Анатолий был отправлен, подобно ссылке, в тюрьму строгого режима надзирателем. Его это ужасно огорчало, так как среди падших уголовников он не мог в полной мере ощутить всю прелесть своего авторитета, ведь уголовники его ни во что не ставили, несмотря на постоянное насилие с его стороны. В виду своей жизненной привычки, что въелась в его сознание, он не мог понять, что люди, живущие на дне, отчаянные и отверженные, имеют в своих душах демонов намного страшнее, чем толстый надзиратель, и все его попытки сломать давно уже поломанные жизни людей оканчивались фиаско. Другое дело в полицейском участке, где люди, к слову тоже не питавшие нежных чувств к тогдашнему майору ввиду устава, просто не могли себе позволить даже делать вид неуважения старшего по званию, а также на них, в отличие от заключенных, можно было оказать влияние, вследствие чего появляется возможность возвысить себя над ними. А это было главным упованием Толика. Из-за своей чрезмерно крупной комплектации, а так же не самого острого ума, он и пошел в правоохранительные органы, чтобы этим компенсировать свои жизненные неудачи, что у него неплохо выходило. Ведь, возвращаясь домой, где его никто и не ждал, он чувствовал некое удовлетворение от прожитого дня, от того, что он был уверен в своей значимости в этом мире. Ведь он – уже подполковник полиции, и в его власти казнить или помиловать простого смертного человечка. И вот, в его очередной замечательный день на службе в высоком звании все было хорошо, пока к нему в кабинет не явился человек, уже однажды испортивший его положение.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – четко, но с издевкой поприветствовал майор Странков Анатолия.

– Отставить фамильярность, – без намека на симпатию ответил Козлов. – Что тебе нужно?

– Давно не виделись, вот, решил поздравить с долгожданным повышением. Теперь на пенсию уйдешь подполковником, а не майором, к чему ты и смирился.

– А это мы еще посмотрим. Время получить повышение у меня еще есть, так что я бы на твоем месте не был так уверен, майор. А вот ты уже вряд ли вырастешь, ведь теперь я – твой непосредственный начальник, а это, знаешь ли, о многом говорит, – на круглом лице Анатолия расползлась большая искренняя улыбка, забавно приподняв щеки.

– Конечно, посмотрим, Толик. Вот только, знаешь ли…

– Я тебе не «Толик», не забывайся, майорчик, а то завтра снова станешь капитаном! – громко перебил старший по званию, но, к его удивлению, своим криком он даже не смутил майора, который не спеша подошел к рабочему столу Козлова и, облокотившись, продолжил говорить.

– Повышения ты уже не получишь, ведь теперь у тебя не получится убрать влиятельного человека в тюрьме.

– Я защищался! – сильно стукнув кулаками по столу, Анатолий, было, попытался резко встать, но большой живот, упершись в край стола, не дал свершить задуманное.

– Защищался? Первая экспертиза показала, что Роман Кротов стоял к тебе спиной на коленях! Он тебе затылком угрожал?!

– Пошел вон! Проваливай, а то, клянусь, я и тебя сейчас пристрелю на месте! Ты ворвался в мой кабинет, оскорбляешь меня, и я могу сказать, что ты пытался на меня напасть из зависти, ведь все знают о наших отношениях! Все мне поверят!

– Да, возможно, поверят, но я уверен, что ты не станешь стрелять, ведь у меня тоже есть оружие, а ты – трус! Такие, как ты, могут только в спину безоружного стрелять, как и было с Кротовым. Так что успокойся и послушай сюда, – Андрей положил руки на плечи, прям на погоны, и, говоря, сверлил подполковника взглядом, а тот, и вправду, был напуган и не смог даже перечить младшему по званию. – Я знаю, что тебе заказали Кротова – ясно как день, и еще, пистолет, которым были убиты молодые люди вместе с небезызвестным Двардовым-младшим, оказался твоим давно утерянным пистолетом. Как оно часто бывает, если есть виновный, в деле уже мало кто разбирается, и, не найдя оружие на месте, дальше никто не пойдет. Но, к счастью, у меня есть толковый парень, которому было интересно разобраться в этом деле, – только теперь Козлов понял, с чем связан нежданный визит Андрея, пот появился на лбу, воздуха начало не хватать. – Он отыскал пистолет на черном рынке, купил его за свои деньги, чтобы все прошло тихо, и, представляешь, каково было наше удивление, когда мы сверили его номер? Хотя вру: меня это нисколько не удивило. А теперь вопрос: «Как долго ты сможешь быть моим непосредственным начальством после того, как я доложу людям сверху о находке моего парня?».

– Ч-ч-ч-ч…чееее… чего ты хочешь? – еле выговорил от волнения до ужаса напуганный и взволнованный офицер. – Денег? Повышения? Обещаю, я все устрою!

– Конечно, я не должен был тебе этого рассказывать, но грешен – не смог устоять от соблазна и не посмотреть на твою жирную, перекошенную от страха, рожу! Чего я хочу? Да чтобы ты и такие же, как ты, не смели надевать форму офицера! Не нужны мне твои деньги, мне от тебя вообще ничего не нужно, только чтобы ты исчез и не позорил таких, как я.

– Нет, пожалуйста, нет! – рука невольно потянулась к сердцу, подполковник смотрел в пронзительные, полные отвращения глаза Андрея, Анатолий не мог сделать вздох. Пот уже стекал по лицу и капал на живот, а Странков, понимая, что начальнику плохо, отпустил его и отошел на шаг назад.

– Что, сердечко шалит? Какая жалость. А я вот сейчас возьму и выйду отсюда, сделав вид, что все нормально, а там уж – как тебе повезет, – Анатолий, сидя на своем кресле, безуспешно попытался дотянуться до Андрея рукой, всем своим видом моля о помощи, но тот, как и сказал, развернулся и направился к выходу.

– Вот только обидно, что сдохнешь ты в форме, напоследок запятнав ее своим дерьмом, – закончив говорить, он открыл дверь и вышел вон. Анатолий же попытался встать, чтобы добраться до коридора и позвать на помощь, но живот все никак не пускал его из-за стола. Дышать все никак не получалось, в глазах начало темнеть от безуспешных попыток кричать – ничего кроме хрипа не получалось, в ногах и руках терялась сила, но он все же решил сделать еще одну попытку встать и, с силой оттолкнувшись, громко упал на рабочий стол, сломав его. Лежа на сломанном столе, уже закрывая глаза, Анатолий увидел полупрозрачный, еле ощутимый силуэт человека, смотрящего на него. На шум прибежала молодая девушка-лейтенант, но офицер внутренних войск был уже мертв, и она осталась единственным живым человеком в кабинете. И все-таки Странков оказался прав – Козлов ушел на покой подполковником.

Глава XIV Кошмар окончен?

Прошло три года. Виктор все так же жил у Филиппа и менять ничего не хотел. Депрессия его никуда не делась, и он все так же продолжал вести аморфный образ жизни. Вопреки всем социальным законам человека ему вовсе не требовалось общество и люди; ему совсем не хотелось никакого рода веселья или что-либо менять из привычного распорядка дня: проснулся, позавтракал, поужинал, лег спать. И все. Целые дни, что тянулись невыносимо долго, он посвящал воспоминаниям и самобичеванию. Да, он все так же винил только себя в смерти отца и братьев. За все это время он всего несколько раз уходил дальше магазина, а именно – тайком приходил к своему старому отчему дому, чтобы удостовериться, что с мамой и Ксюшей все в порядке. Явиться к ним и поговорить у него не было ни сил, ни желания. Страх, что он может вновь все испортить, продолжал жить в нем. Филипп, как настоящий друг, не мог не беспокоиться о состоянии Виктора, но все его уговоры хотя бы выйти куда-либо оканчивались ни чем. Что поделать, привычка – страшная сила, а человеку нужно совсем немного времени, чтобы что-либо стало неотъемлемой частью его жизни. Одиночество – не исключение, напротив, со временем оно укутывает нас, словно теплое одеяло, и заставляет верить, что за его пределами мир только и ждет, как сломать тебя. И, как не прискорбно, это правда. Одному живется намного проще и спокойней. Ведь рано или поздно у человека возникает конфликт с обществом, и неважно – ты инициатор, незнакомец или друг, за которого нужно заступиться, исход один – тебе достанется, однозначно. Кто-то скажет, что это – необходимый опыт, и, конечно, будет прав, но сколько людей умирают, переполненные этим горьким опытом, и он перед смертью, совсем не доставляет им радости. Хотя конфликт может возникнуть и с самим собой, что не менее проблемно, но это уже другая история. К счастью, у Виктора был Филипп, который поддерживал его и пытался хоть немного подбадривать. Хоть у них и не получались задушевные разговоры от того, что последнему мужчине из дома Кротовых было просто все безразлично, Филипп все же помогал Виктору окончательно не сойти с ума. Хозяин тайной квартиры все так же постоянно куда-то пропадал на два-три дня, а однажды – и на неделю, но Виктор никогда не спрашивал, куда и зачем исчезает хозяин их убежища. И только верный пес Боська, никогда больше не покидал своего хозяина. После очередного исчезновения Филипп был необычно весел и в приподнятом настроении.

– Что, все так же сидишь? Витя, ну в самом деле, вышел бы в парк, хоть воздухом подышал бы! – сказал Филипп, эмоционально жестикулируя руками.

– Филя, не начинай… – даже не глядя на него, ответил Виктор.

– Но тебе все равно сегодня придется покинуть сие прекрасное помещение.

– С какой это еще кстати? – взглянув на товарища, безо всякого интереса выдавил из себя наш герой.

– Да с той, что тебе необходимо забрать документы из университета.

– Филя, вот на это мне вообще наплевать.

– Не удивил, но маме твоей – нет. После долгого времени тебя непременно отчислили, и руководству университета необходимо вернуть документы своего бывшего студента. Ведь академический отпуск выдают на год. А раз с тобой им не связаться, они выйдут на твою маму, что, безусловно, огорчит ее. Ведь все матери хотят…

– Заканчивай. Я тебя понял, – раздраженно перебил Виктор Филиппа. – Завтра пойду и заберу документы.

– Нет, сегодня. Завтра тебе будет лень, потому что сегодня ты закупишься продуктами, а выходить куда-нибудь чаще, чем раз в два дня, ты уже просто не в состоянии. Так что отправляйся в деканат, а на обратном пути купишь себе молока и хлеба.

Наступила пауза, и, раздраженно смотря друг другу в глаза, молодые люди ждали, кто же заново начнет приводить свои аргументы, чтобы все-таки убедить противоположную сторону в правоте своих требований. Понимая, что Филипп, как обычно, прав, Виктор все же сдался и согласился отправиться в деканат. Добравшись до места, он обнаружил, что там была очередь, а также, что все эти люди ему безгранично чужие. Более того, они его пугали и создавали дискомфорт, видимо, он и сам не ожидал, что настолько отвык от людей. Заняв свою очередь, Виктор отошел на небольшое расстояние от скопления людей и принялся кротко за ними наблюдать: на вид все они были счастливые, постоянно шутили и громко смеялись. Могло показаться, что все они – хорошие друзья, но Виктор понимал, что это лишь иллюзия, которой они сами себя тешат. Все их шутки казались ему запредельно глупыми и нелепыми, в связи с этим, Виктор сделал вывод, что эти молодые студенты весьма глупы, хотя, к своему удивлению, он почувствовал укол зависти от того, что ему самому захотелось быть таким, как и они: глупым, беззаботным и, главное, счастливым. Простояв всего около десяти минут, Виктор уже собрался уходить – находиться там ему было невыносимо тяжело, и он начинал злиться, как, вдруг, обратил внимание на девушку, что тихо и незаметно подошла к очереди, даже не спрашивая, кто крайний, тихонько встала у противоположного края коридора, уткнувшись взглядом в пол. Волнение переполнило Виктора: целый набор чувств, которые он был не в состоянии разобрать. Сердце бешено заколотилось, а кончики пальцев задергались. Это была она. Это была Кристина! Не веря своим глазам, Виктор попытался успокоиться. Она его не замечала и все так же скромно стояла, как и он, отдельно от очереди. Сделав глубокий вздох, сжав кулаки, молодой человек сделал шаг к ней на встречу, потом еще один, затем следующий, и уже сам не понимая как, уверенно направился к ней.

– Здравствуй, Кристина, – подойдя достаточно близко, совсем негромко поприветствовал её Виктор. Девушка вздрогнула, взглянула ему в глаза, затем развернулась и быстро зашагала в сторону выхода.

– Кристина, постой, это я!

– Вы обознались, – не глядя ответила девушка, ускоряя шаг.

– Да остановись же, Кристина, – Виктор попытался на ходу взять её за руку, но вздрогнув, она выдернула ее и уже, чуть было, не бежала от него. Виктор тоже ускорил шаг, а после, обогнав ее, аккуратно взял за плечи, остановил и заглянул в её зеленые глаза, на которых наворачивались слезы.

– Не бойся меня, это же я… – девушка попыталась вырваться, но Виктор держал крепко, а после обнял и прижал к себе.

Сам он не мог от себя такого ожидать, но это как-то само получилось. Кристина еще мгновение сопротивлялась, а после сдалась и очень не решительно обняла его в ответ. Все люди вокруг смотрели на них, а некоторые уже начали шептаться – ну и пусть, пустяки, максимум, что из этого может быть, так это очередные нелепые шуточки в их адрес. В момент, когда Кристина обняла его, Виктор словно разрывался изнутри. Целый взрыв добрых и нежных эмоций заставили его пробудиться, и он словно воскрес. Он толком не понимал, что происходит и не мог знать, что будет дальше, но вот сейчас, именно в эту секунду, он был счастлив, а остальное – не важно. Так и стояли они, пока к ним не подошел некий преподаватель и не сделал замечание, на счет этики и норм поведения в таких местах, как храм знаний. Ничего ему не ответив, они синхронно посмотрели друг на друга, улыбнулись и не спеша направились в сторону выхода, позабыв, зачем пришли. Выйдя на улицу, Виктор, не ожидавший, что еще способен чувствовать что-либо подобное, спросил:

– Что ты здесь делаешь? Как ты? Где ты пропадала? У меня к тебе столько вопросов! – нежно и с улыбкой на устах лепетал Виктор. В это мгновение ему хотелось пустить слезу от радости, но что-то внутри все же воспротивилось этому. Он, ведь, мужчина, в конце концов.

– Прости меня, Витя, я так виновата перед тобой… – ответила Кристина и заплакала, уже не стесняясь. Пройдя в университетский сквер, они присели на лавочку и некоторое время молча сидели, ожидая, когда кто-нибудь из них первый успокоится и начнет разговор. У Виктора уже не было сомнений, что девушка ему рада так же, как и он ей.

– Я очень рад тебя видеть. Честно, даже и не ожидал, что буду так рад, – первый начал Виктор. – Но скажи мне, что же ты все-таки здесь делаешь?

– Я приехала забрать документы из университета. Учиться я уже все равно не буду…

– Удивительно, я здесь, как раз, по этому поводу! Еще более странно то, что я все это время практически никуда не выходил. Вот так совпадение!

– Да уж… Ты прости меня, Витя.