Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека

По игристой ряби реки плыла медь листвы. Где-то вдали едва слышно перекликались сойки. Ледяная вода обожгла руки и лицо. Покряхтывая от удовольствия и свежести, Сергей как будто растворился, стал таким же, как мир вокруг, лишь тепло осталось внутри да в голове от холода едва шевелились мысли.

Не отдавая отчёта себе в том, что делает, он поднялся по тропе водораздела и увидел примятую траву от лёжки. Тигрица ночевала метрах в ста от палатки. Свежие следы говорили, что совсем недавно, в тёмных сумерках утра, она ушла на юг мысом в сторону Ольгинского перевала на охоту за кабанами. Ему стало жутковато, он задал себе вопрос «А зачем я сюда пришел, какого чёрта?» и быстро повернул обратно.

Приготовив на скорую руку завтрак и почаёвничав у костра, лесники собрали в рюкзак пустые мешки под орехи, сухой паёк на обед, наполнили водой полевые фляжки каждый себе и для чая на обед, прихватили котелок. Сергей приспособил на плече шишкорубку, засунул легкий плотницкий топор за ремень, Владимир забрал два сита, главный лесничий накинул на плечи рюкзак с пустыми мешками.

Тропа повела на водораздел между узкими распадками притоков Правой Грушевой и Левой Грушевой. Утренний свет наполнял тайгу полутенями, пряча урожай в рыжей хвое под кронами кедров. Лесники разбрелись по склону, не мешая друг другу собирать. Встречались россыпи по пять, а то и двадцать опавших шишек. Сергей, склоняясь над каждой, любовался этим чудом. Его путь пересекла тропа, истоптанная копытами кабанов. Потеряв из вида напарников и опасаясь заблудиться, крикнул: «Эгей!» Громкое эхо, стукаясь о деревья и затихая, полетело по распадку. Он услышал ответный крик и повернул на вершину водораздела. Мешок на плече давал о себе знать. Под кедром лежала кучка шишек, собранная Виктором и Владимиром, они перекликались меж собой. Сергей понял, что тут будет бивак, и попробовал высыпать собранные им шишки из мешка, но они слиплись, и каждую приходилось доставать перепачканными смолой пальцами. Подошли Виктор и следом Владимир.

– Завтра вверх поднимемся выше, соберём паданку. Будем держаться водораздела. По нему поднимаемся и по нему же спускаемся. Тут тропа. Не собьётесь, если что. За хребет и перевалы на юг не ходить, можно заблудиться, те реки в Ольгу ведут, к морю. А нам выходить по любому из склонов на восток к реке. Очередная зачистка склонов лишней не будет.

Владимир достал фляжку с водой, мелкими глотками утолил жажду.

– Поднимаемся выше по склону. Добавляем кучи. И так каждый день. Недели за три все эти хребты обработаем.

Передохнув, лесники побрели по пологому склону к следующей группе деревьев, путь им преградил усохший кедр, вывернутый бурей вместе с корнями. Голые ветви торчали частоколом, за ним на выступе в несколько метров шириной просматривалась на ровном месте полянка с рыхловатой почвой. Владимир остановился и загадочно поглядел на напарников:

– Ничего не заметили?

Сергей и Виктор осмотрелись по сторонам.

– Нет.

Владимир присел на корточки. Сантиметрах в сорока друг от друга торчали стебельки толщиной с соломинку и чуть больше, на них сохранились раскидистые сложные листочки нежного ярко-золотого цвета, на макушке самого крупного стебелька торчала усохшая цветоножка без семян.

Владимир шёпотом таинственно произнес:

– Панцуй*.

– Женьшень, – пояснил Сергею главный лесничий, присаживаясь на корточки рядом.

– Такой правильный, просто ужас! – зло обрезал Владимир. – Ты его когда-нибудь искал с таёжниками? Сказал бы при них так, получил бы на орехи. Поиск корней на мистике замешан, назвал по имени – они и спрячутся, впустую в тайгу сходишь, ничего не найдешь. Зря я вам своё место показал, потеряю эту плантацию.

Сергей, наклонясь, стал рассматривать тонкие стебельки и золотые листья, по форме они выглядели точно так же, как и годовалые колючие всходы элеутерококка, растущие неподалёку, но меньших размеров и тоньше. Они чем-то напоминали кленовые – три острых кончика поболее и два поменьше. У некоторых стебельков было по два листика, и они расходились в разные стороны из одного междоузлия.

– А этим сколько лет? – Сергей показал пальцем на крохотные растеньица высотой до десяти сантиметров.

– Двухгодовалые. А вот эти, что ещё меньше, с одним листочком, годовалые.

– Обычная трава, пройдёшь мимо и не заметишь.

– На второй год на стебельке вырастают два листика. Иногда даже цветочек на ножке тонюсенькой выскакивает. А затем, по мере того как нарастёт корень в земле, появляются три листочка, а летом красные ягоды. Чем старше корень, тем больше листьев, по четыре и пять. На пятисучковом гроздь ягод. Чтобы сто граммов корень весил, ему надо расти сто лет, а то и больше, смотря какая почва под ним будет и склон какой, восточный или южный. А вот с этих я семена собираю и сею рядом под ёлкой, тут больше шансов, что зверь не затопчет.

– Давно у тебя эта плантация?

– Два года, прошлым летом корневал в окрестностях Самарки, самые крупные продал и посадил на этом месте нетоварные.

– И как ты это место выбрал?

– Слышал от таёжников, что под Ольгинским перевалом тоже корни ищут, пошёл и я, нашёл тут корень, выкопал, мелкие не стал трогать. Место понравилось тем, что буреломом прикрыто, и отыскать не сложно, рядом с тропой.

– Извини, конечно, но кипятишься ты зря, – укоризненно заметил главный лесничий. – Женьшень – такая же трава, как и любая другая, ничего особенного. Технология выращивания давно изучена. Институт лекарственных трав целые плантации заложил в Анучинском районе.

– Я же тебе не про культурный корень, а о таёжном говорю! Спрячется от меня корень на этой плантации, вот увидишь!..

– А в тайге семена принято на месте оставлять там, где рос женьшень.

– Ведь я так и сделал на этом месте. А из Самарки не я первый начал выносить! Выносят из тайги всё, что найдут. Каждый себе укромное место ищет подальше от сёл или у дома на грядке в женьшенарий высаживает.

Сергей подумал, что, пожалуй, и он разведёт для себя это легендарное растение, когда станет лесничим.

– Не очень-то дождёшься теперь семян, – продолжал Владимир, – то птицы склюют, а чаще корневщики в тайге прячут на своих плантациях. А у меня свой семенной фонд теперь появился. Вот моя сберкнижка, – и он плавным движением провёл рукой над поляной, словно делая заклинание.

– Семена – это серьёзно, – Виктор задумчиво вертел в руках золотистый стебелёк женьшеня с листьями, выдернутый из почвы. – В тайге как? Опали на землю и лежат годами. Кожура ягоды может в сухой год присохнуть к семечку, а в дождливый – сгнить.

– Что-то вы всё время про какую-то ягоду говорите. Какой ягоды? – удивился Сергей. – Я книжку про Дерсу чуть ли не наизусть помню, столько раз её прочёл. Там Арсеньев пишет: «Коробочки ещё не вскрылись и не осыпали семян»*.

– Напутал уважаемый Владимир Клавдиевич, – главный лесничий усмехнулся, – ягода с красной кожурой, мякотью, а внутри сросшиеся боками округлой формы семена, плоские, твёрдые, с мелкими рёбрышками косточки. Они в землю должны попасть. А как? Надо, чтобы кабарга или косуля копытцем наступила, вмяла. Или птица склевала, переварила в желудке мякоть кожуры, а семечко с помётом посеяла в тайге. Да чтоб дождём замыло. Вот потому и редкое это растение, семечко-то довольно крупное, надо его на сантиметр в землю заглубить. Без стратификации семена два года в почве пролежат. А можно сделать так: в августе собрал, а весной прорастут.

Переломив пополам стебелёк с листочками мягко-золотистого цвета, Виктор положил его в нагрудный карман энцефалитки.

– Заварим чай, – помолчав, разглядывая плантацию, добавил: – Ну, что ж, и у тебя лет через пять некуда будет семена девать.

Сергей задумался о том, какую ценность представляет сама природа с подходящим климатом и почвой.

– Тайга большая, а лесхоз в ней хозяин, можно бы попробовать выращивать женьшень в промышленных масштабах. Подходящие для этого места объявить заповедными, лесничество специализированное создать для выращивания женьшеня в диких условиях, посёлок построить, учёных пригласить, и можно на огромной площади плантации заложить. Кстати, а сколько стоит один корень?

– Это от веса зависит, – Владимир злился на себя за то, что показал плантацию. – Весом менее десяти граммов считаются нетоварными, их доращивают. А за корешки весом более ста граммов китайцы готовы отдать сумасшедшие деньги.

– Тогда, я полагаю, государство может иметь доход больше, чем от продажи кедра.

– Нам бы со своим планом справиться, – главный лесничий пропустил это замечание мимо ушей, – и ждать, пока стограммовые корни вырастут, двести лет придётся.

– Пусть будет для начала сто, а затем каждый год урожай снимать можно в геометрической прогрессии. Это лишь государству и под силу.

– Для этого надо проект составить, обосновать, продумать, чем люди будут заняты, это ж целая инфраструктура, это должен быть закрытый посёлок, чтоб дорог для посторонних не было. Кутелев, инженер, такую идею уже высказывал. Это нереально. Одна охрана чего стоит!.. Корневщики проберутся в глушь – и все старания коту под хвост.

– А начинать надо, хотя за сотню лет многое может измениться. Всё будет зависеть, в конечном итоге, от того, как будут воспитывать детей, каким ценностям станут поклоняться сами люди. Если всё для себя хапать, под себя грести, а такое встречается, – Сергей глянул на Вовку-бича, – вот такие крохотные плантации у корневщиков в тайге всегда, пожалуй, будут, пока тайгу не изведут.

– Пусть Владимир в тайге дикие растения разводит. Видишь, у него получается. И тебе никто не мешает, и мне. Взял в тайге, развёл дома и вернул опять в тайгу тысячи семян. – Виктор внимательно посмотрел на Владимира. – А ты ничего плохого и не сделал, в одном месте выкопал, в другом посадил. Теперь женьшень под присмотром.

– А крупный корень сбыл, – вставил Сергей.

– Личный стимул – двигатель прогресса, – Владимир, выслушав лекцию про женьшень и получив одобрение разводить дикий в тайге, успокоился.

– Построю дом и женьшенарий на усадьбе. А на таёжной плантации всё же дикий корень целебнее.

Сергея мучили сомнения насчёт семян, которых он никогда в природе не видел. Он припомнил, что в атласе лекарственных растений на картинке видел женьшень, и на крупных стебельках на плантации тоже остались коротенькие в виде зонтика цветоножки. Арсеньев же в книге «Дерсу Узала» говорит о коробочке с красной ягодой, и он решил ещё раз уточнить у главного лесничего, что за растение имел в виду Владимир Клавдиевич, давая ему такое описание.

– Виктор Кимович, а растение с красной ягодой в коробочке как называется, если оно не женьшень?