Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие

Но что могла сделать маленькая девочка со скакалкой в руках?

Когда любишь свою Родину, ты всегда найдешь способ бороться. Бороться до последнего вздоха. Бороться, и не важно сколько тебе лет, и как ты выглядишь! У неё была подруга – самая ослепительная женщина Парижа, звали её Вики …[48 - Княгиня Вера Аполлоновна Оболенская, Вики, как её называли близкие, была одной из самых красивых женщин русского Парижа. Она стала одной из центральных фигур в Сопротивлении, передавала донесения, писала сводки, работала связной. Фашисты подвергли её жестокой казни на гильотине в Берлине в 1944 году. Посмертно она была награждена орденом Отечественной войны первой степени, Военным крестом с пальмами и медалью Сопротивления. Узнав о трагической кончине жены Веры Оболенской, убитой немцами в Берлине, Николай Оболенский решил стать священником, в 1963–1979 гг. был настоятелем собора Св. Александра Невского в Париже, до этого он прошел и Сопротивление и концлагерь… Другой русской мученицей и героиней противостояния нацистам стала Мать Мария (Скобцова). Российская аристократка, поэтесса, потом монахиня, она стала одной из центральных фигур благотворительной деятельности русского зарубежья, ежедневно разнося пищу по госпиталям и старческим русским домам. В годы войны Мать Мария помогала переправлять беженцев через границу и выдавала фальшивые документы тем, кому грозил нацистский террор. Она погибла в фашистском концлагере, и сама пошла на смерть, заняв место молодой женщины, которую должны были отправить в газовую камеру. Она выжила, вышла по документам Скобцовой из лагеря, после Победы, и рассказала о её Подвиге]

Наша спасительница, наша девочка скакала на виду у всех. Она видела всех прохожих, и все, кто был в центре, тоже видели её. Фашистский штаб тоже размещался в центре.

Иногда она останавливалась, и делая вид, что поправляет шнурки на стареньких, сношенных до дыр ботинках, передавала послания-записки, которые ей давал её родной брат. Они предназначались командирам «Сопротивления». Тем, к кому нас позже привел Арман, и те, кто не хотел видеть свою Родину оккупированной.

Также и ей передавали важные зашифрованные сообщения.

Бывали дни, в которых она просто прыгала и ничего никому не передавала.

Это означало, что этих людей, кто не пришел – арестовали… тогда вечером она сжигала эти записки не читая. Брат её учил, что даже если Гестапо будет тебя пытать, и ты в бессознательном состоянии будешь что-то говорить, то ты никого не выдашь, ведь ты никого не знаешь по имени, и не знаешь, что ты передаешь. Поэтому тебя просто расстреляют, а это не больно. Страшно, но не больно. Больно, это смотреть, как фашисты чувствуют себя в твоем городе, как у себя дома, в Германии.

Прыгала она каждый день, и каждый день она запоминала, записывала и передавала в центр информацию о том, сколько генералов, солдат и офицеров поехало, и куда именно поехало… у нашей девочки ещё был уникальный дар, – она читала по губам, когда-то она очень долго ухаживала за своей бабушкой, которая пережила грипп-испанку, но оглохла и онемела, и она вместе с бабушкой освоила эту сложную науку. Благодаря этому дару она и определила нас, как иностранцев, потому что не понимала то, о чем мы говорим, при том, что она в совершенстве знала французский, немецкий, английский, испанский и итальянские языки, помимо своего родного …

И фашисты, которые проводили совещания за закрытыми окнами, но подходили обсуждать особо важные моменты к окну, даже не догадывались об этом. Могли лишь гадать, кто из них предатель. Ведь проваливались одна операция за другой. Похищались генералы, о приезде которых знали лишь в штабе, облавы и обыски были безрезультатны, важные грузы взрывались настолько в неожиданных местах, что была для них полная ясность – что в штабе работает предатель! Его искали, искали обсуждая его поиски глядя на маленькую несчастную девочку, которая уже который год скачет у них под окнами, но которой никто из них не вынес даже кусочка шоколада, а они предполагали, что скачет она лишь с этой целью, и больше ни с какой!

У этой маленькой балерины папа поддерживал нацизм, даже был членом их партии, а она – нет. Она любила свою Родину и делала все, что может, чтобы Европа стала свободной.

Несколько раз был близок провал, но её всегда спасало чудо, в которое она верила с детства. Мама ей говорила, что её ждет великое будущее, главное не сдаваться, и не боятся, а Бог обо всем позаботится. Верь и не бойся!

Как-то мама по секрету сообщила ей, что в далеком-далеком от сюда городе Сталинграде, была проиграна фашистами битва, очень важная битва, и даже французский министр Де Голль в своем выступлении по лондонскому радио в январе 1942 года говорил: «Французский народ восторженно приветствует успехи и рост сил русского народа. Ибо эти успехи приближают Францию к её желанной цели – к свободе и отмщению», а мама услышала и рассказала, и ещё сказала, что это значит, фашистов победят, рано или поздно. Победят русские, ну а мы поможем … и вот она встретила своих первых русских в её жизни, потому не помочь нам она просто не могла! Мы были спасены, но до этого момента ещё было далеко! Сначала она пережила арест своего родного брата.

… Но она не поменяла своего мнения даже после расстрела нацистами своего братика и его сына, своего любимого племянника, который пел, как ангел и умел говорить на семи языках …

Как-то раз наша девочка поехала на велосипеде, который ей подарили подпольщики из Сопротивления, передавать очередные важные сообщения.

Была облава. Кто-то рассказал гестаповцам, как выглядит связной и на чем он должен приехать. Описали цвет велосипеда. Была погоня. В неё стреляли, но пули пролетели мимо, всего лишь повредив велосипед. Спрятавшись в подвале, она просидела в нём неделю. Пила воду, которая собиралась в лужи после дождя и нашла в корзине гнилые яблоки. Они поддерживали в ней силы.

Не нашли её. Даже собаки не смогли унюхать её следы. Она не должны была умереть. Ещё было рано. Родина была оккупирована. Рано. Так говорила она себе, когда свернулась калачиком в большой корзине с прошлогодними, гнилыми яблоками, когда в подвал зашел фашист с овчаркой.

Не нашли. Как раз тогда мы и потеряли тебя, и волновались, понимая, что, если ты несколько дней не возвращаешься домой, то случилось самое страшное. Некоторые товарищи говорили, что если она в Гестапо, то она может выдать нас, и тогда за нами придут, но мы верили в тебя и ждали. Никто из нас из русских не покинул твой дом, а поляки ушли, испугались…

Ты вернулась, грязная, измученная, но живая и весёлая, как обычно! Потом, в ночь прощания, а в целом мы прожили у тебя несколько недель, мы говорили всю ночь (ждали Армана), и общие страдания и общая ненависть к нацистам объединили нас раз и навсегда! Девочка нам рассказала, что её мама знала о работе своих детей в Сопротивлении. Знала, но не мешала. Просто молилась, плакала и верила. Она была английской аристократкой, и жила в Европе по измененному паспорту. Англичан немцы часто расстреливали и считали их всех шпионами.

В прошлой довоенной жизни наша балерина была очень пухлой девочкой, которая любила сладкие булочки. Но война изменила её жизнь. Голод и оккупация сделали из маленькой девочки человека с большой буквы.

Освобождение Родины она встретила уже с винтовкой в руках.

Война закончилась. Того предателя, который рассказал фашистам о связной на велосипеде зеленого цвета, выявили и расстреляли. Арман и тут отличился. Он был Великим комбинатором и Великим Мастером, когда надо было вывести на чистую воду предателя…

Жизнь раскидала нас по разным континентам.

И вот наша девочка выросла, пошла учиться в консерваторию, потом работала медсестрой в госпитале, вместе со своей мамой, потом Лондон, попытка стать балериной, но последствия жуткого голода внесли изменения в фигуру и ей посоветовали искать себя в другом виде искусства. Но благодаря тому, что она была бесстрашной и помогала всем, кто хотел сражаться против нацизма, у неё появилось много друзей. В особенности те, кто с её помощью смог убежать от нацистов. Например, барон Мишель Доннэт.[49 - В 1940 году Германия в ходе 18-дневной войны разгромила Бельгию. Король Леопольд III подписал капитуляцию, и личный состав вооружённых сил страны оказался в немецком плену. В числе пленных был и барон Мишель Доннэт, пилот 9-й эскадрильи (воздушная разведка) бельгийских ВВС. Он вместе с сержантом бельгийских ВВС Леоном Дивойем пятого июля 1941 года совершил перелёт в Англию. В Великобритании они вступили в ряды Королевских ВВС. Мишель Доннэт совершил 375 боевых вылетов, имел четыре подтверждённые и пять вероятных побед над немецкими лётчиками, на его счету – десятки вылетов на штурмовку наземных объектов. В одном из боёв бельгиец был сбит, но смог спастись с парашютом. В конце войны он командовал 350-й (бельгийской) эскадрильей Королевских ВВС. Это имя наша спасительница упоминала не один раз в своих рассказах, а ещё были менее «звездные» друзья, которые также остались живы благодаря нашей храброй девочке, например: Томас Снеум, Къельд Педерсен, Хидд Лестер и Пит Вос, которых Одри снабдила необходимыми картами и прочим для побега (прим. автора)]

Маленькая Героиня большого Сопротивления, чересчур стройная и очень худенькая девочка попробовала себя в кино и стала кинозвездой. В 1954 году ей вручили Оскар.[50 - С мисс Хепберн связана ещё одна интересная история. При первой встрече с Сальваторе Феррагамо, великим обувщиком голливудских актрис, Одри попросила мастера изготовить такие элегантные туфли, которые превратили бы её 41 размер в изящные ножки балерины. Тогда Феррагамо впервые создал туфли на тонкой подошве с закругленным носком наподобие пуант, которые он назвал ballerinas.]

Мы все, спасенные ею в далеких сороковых, радовались этой Большой Победе этой маленько девочки – нашей спасительнице! Наверное, радовались так же, как когда пришла та самая и единственная Великая Победа наша, в далеком сорок пятом!

И вот, у её ног лежит не только Англия и Европа, а и весь мир. Но в этом мире она видела несправедливость и детей, которые умирали от голода и болезней, и это было для неё важнее, чем кино, важнее, чем слава, важнее, чем собственная жизнь! И она оставила кино. Она помнила и знала, что такое голод и смерть! Тысячи спасенных детей в Африке и в Азии до сих пор помнят и знают того, кто их спас. Она не боялась ни эпидемий, ни революций, в которых человеческая, а тем более жизнь ребёнка, если он, к тому же ещё и черный, не стоила и капли воды…

И все они её любили, да и до сих пор любят свою Одри Хепбёрн.

Она, наверное и не запомнила тот момент, когда помогла нам, небольшой группе сбежавших из плена русских, найти руководителей Сопротивления, в котором мы провоевали какое-то время, а потом вернулись на Родину. Но мы все запомнили её навсегда. От неё веяло чем-то нереально неземным, когда она говорила, то голос её обладал каким-то волшебством, которое излечивало нас в то мгновение и вдохновляло на подвиги. Взгляд зажигал, где-то глубоко внутри нечто такое, о котором мы даже не догадывались, мы прошедшие огонь и воду в плену и концлагерях, она включила в нас механизм, который зовется Патриот до самого конца! Она изменила нашу жизнь. Случай свел с ней, а она свела с Арманом, который и повел нас дальше. О нём отдельная история. Он того заслуживает.

Более чем.

P.S. Я не один был в неё влюблён. После смерти Одри Хепбёрн в 1993 году, Грегори Пек со слезами в голосе прочитал её любимое стихотворение «Unending Love».[51 - Оригинал: «Unending Love» Rabindranath TagoreI seem to have loved you in numberless forms, numberless times,In life after life, in age after age forever.My spell-bound heart has made and remade the necklace of songsThat you take as a gift, wear round your neck in your many formsIn life after life, in age after age forever.Whenever I hear old chronicles of love, its age—old pain,Its ancient tale of being apart or together,As I stare on and on into the past, in the end you emergeClad in the light of a pole—star piercing the darkness of time:You become an image of what is remembered forever.You and I have floated here on the stream that brings from the fountAt the heart of time love of one for another.We have played alongside millions of lovers, shared in the sameShy sweetness of meeting, the same distressful tears of farewell –Old love, but in shapes that renew and renew forever.Today it is heaped at your feet, it has found its end in you,Universal joy, universal sorrow, universal life,The memories of all loves merging with this one love of ours –And the songs of everypoet both past and forever.] Вот мой личный перевод на русский язык, не зря, все-таки я столько лет работал до войны на кафедре иностранных языков, хоть где-то пригодилось:

Порой, мне кажется, тебя любил я раньше
Любил и тысячу, и триста лет назад
Любил всегда, любил душой, любил без фальши
И взявшись за руки, смотрели на закат
Мы пережили сотню воплощений, может больше
Но в каждом находили райский сад
Рождался в каждой своей жизни я поэтом
А музой ты рождалась, слушать песнь любви
Как бусинки, стихи мои, куплеты
Сложились в ожерелье, не порви
В нём наша бесконечная любовь воспета
И память прошлых жизней есть в крови
Я странник в тех мирах, и души распахнута дверца
Сплетая ожерелье из стихов – признание в любви,
Я превращал их в бусы, которые навеки в твоём сердце
Но в новом мире, где родишься вновь, меня ты не забудь – позови
И, где родишься, в любом из миров воплощаясь
Что ни новая жизнь, что ни новое время
Бесконечно любовью моею рождаясь!
В каждом мире есть быль о любви, о печали
О разлуке, о встрече любимых, слагали сонет
Но в том мире нас снова и снова венчали
Облачённую в платье – лучей звездный свет
Ты образ тот, что в памяти будет навечно
Зовётся Любовью, и это будет длиться бесконечно

Сопротивление. Арман

Au danger on conna?t les braves

Перевод с французского: Храбрые познаются в опасности

Арман. Тогда я ещё не знал твоего настоящего имени. Узнал его уже далеко после войны, когда мы встретились на твоей Родине, в твоих горах. Поэтому я буду называть тебя так, как ты мне представился при первой нашей встрече – Арман. В год, когда Арман закончил сельхозтехникум началась война. Один из первых добровольцев в Бакинском военкомате, кому удалось, минуя учебку попасть на фронт.

Киев. Жаркое лето 1941 года. Красная Армия отступает. Арман становится разведчиком, но не сразу. Сначала, глядя на его щуплую фигуру, его пытались вразумить более опытные воины шутками-прибаутками по поводу его худобы, мол куда ему в разведку, как он будет немца пленного тащить, но когда он, глядя на них и улыбаясь своей белозубой улыбкой, разогнул лошадиную подкову, а потом вернул её в исходное состояние, то бывалые резко шутить над ним перестали. Следующим шагом была беседа с комиссаром.

Там всё было ещё проще, он ответил на вопрос, почему он туда рвется, просто:

– Потому что я ничего не боюсь, – и улыбнулся своими холодными голубыми глазами, которые и меня поразили при первой нашей встрече.