Повелители Чёрного леса

– Нет! – вновь выкрикнула девушка. – Он просто приказал им не трогать меня! Одну из всех!

Замолчав, девушка вдруг судорожно всхлипнула, прижала к груди маленькие грязные кулачки.

– За что он так поступил со мной?! – прошептала она с отчаяньем. – Что я ему такого сделала… скажи, что?!

– Ты жалеешь о том, что никто из них не тронул тебя? – Гэл с искренним удивлением уставился в измученное, перекошенное страданием лицо девушки. – Ты об этом жалеешь?!

– Да! – крикнула девушка, глядя Гэлу прямо в лицо. – Да, я жалею об этом! А знаешь, почему?!

– Догадываюсь, – пробормотал Гэл, опуская глаза. – Все женщины селения возненавидели тебя за это…

– Не только женщины!

Девушка плакала… не плакала даже, просто, слёзы сами бежали у неё из глаз тонкими струйками, бежали почти непрерывно и оставляли на чумазом девичьем личике две хорошо заметные светлые полоски.

– Разве это я виновата в том, что произошло с семьёй его дяди?! – с каким-то отчаяньем прошептала она, уставившись в костёр тоскливым, невидящим взглядом. – Разве я виновата в этом больше других?

– Ну, может, он просто не хотел причинять тебе боль…

По какому-то негласному взаимному уговору они оба не упоминали имени Стива.

– Может, он хотел сделать как лучше. Для тебя, я имею в виду…

– Как лучше?! – девушка даже задохнулась от негодования. – Этот предатель, этот грязный убийца… он хотел, как лучше?!

– Кого он убил? – перебив вдруг девушку, спросил Гэл.

– Он убил нашего лучшего воина! Он снёс ему голову мечом!

– Он напал на него предательски, со спины? – снова спросил Гэл. – А, может, вашего воина перед этим связали?

– Нет, – нехотя призналась девушка. – Был поединок и вот…

– Тогда это не убийство, – сказал Гэл.

– Ты так считаешь? – с возмущением произнесла девушка. – Ну, пусть так, пусть это произошло в честном бою! Но ведь жреца он просто сжёг! Связанного и беспомощного!

– А незадолго перед тем жрец хотел сжечь его самого, – напомнил Гэл. – И сжёг бы, будь у него такая возможность. Связанного и беспомощного…

– Ты, что, оправдываешь его?! – от гнева и возмущения девушка даже плакать забыла. Глаза её, ещё недавно полные слёз, полыхали теперь самым праведным гневом. – Ты пытаешься оправдать этого предателя, этого убийцу, этого… этого…

Как видно, не найдя больше подходящих эпитетов, девушка наконец-таки замолчала. Гэл тоже молчал и ждал продолжения.

– Как можно даже сравнивать праведные деяния жреца, освящённые Высоким Небом, с нечестивыми поступками отвергнутого племенем отщепенца?! – проговорила вдруг девушка, не совсем, правда, уверенно.

– Мы с тобой тоже отщепенцы, отвергнутые племенем, – напомнил ей Гэл. – Да, кстати, ты так и не рассказала мне, из-за чего тебя прокляли. Ведь не за то только, что тебя возненавидели односельчане?

Девушка ничего не ответила. Уставившись остановившимся взглядом в почти догоревшие угли костра, она вновь погрузилась в какие-то свои невесёлые мысли.

Гэл ей не мешал. Он подбросил в костёр очередную порцию топлива, и тоже принялся думать о своём, наболевшем. Одновременно с этим он внимательно наблюдал за бешеной пляской оранжевых языков пламени, жадно пожирающих свежую добычу. Потом девушка тихонько пошевелилась, и Гэл, почти позабывший за это время о самом её существовании, вновь перевёл взгляд на неё.

– И всё же, за что тебя изгнали? – негромко спросил он. – Ведь не за это же?

Девушка как-то судорожно вздохнула.

– Меня никто не изгонял, – тихо проговорила она. – Я сама ушла. Вернее, убежала.

– Почему?

Девушка ничего не ответила.

– Ведь была же какая-то причина?

– Была! – девушка резко, с каким даже вызовом вскинула голову. – Понимаешь, они все меня ненавидели, но не трогали, пока… пока был жив отец. Потом он умер…

– Отчего он умер? – спросил Гэл, по-прежнему не сводя с девушки пристального взгляда. – Он что, был ранен тогда?

– Нет! – большие глаза девушки вновь наполнились слезами. – Он просто не вынес всего этого… просто не смог этого вынести…

– Того, что тебя так ненавидят?

– Нет, дело совсем не в этом, – тихо, еле слышно проговорила девушка. – Вернее, не только в этом. Просто он был одним из тех, кто, следуя указанию жреца, пошёл тогда в дом его дяди, и…

Девушка замолчала, не договорив, но и без этого Гэл всё понял.

– Указание жреца ещё не приказ! – довольно резко произнёс он. – И твоему отцу вовсе не обязательно было следовать этому указанию, если только он сам…

Тут уже, не закончив фразы, замолчал сам Гэл.

– Он не хотел идти туда, как те, другие! – с болью и гневом выкрикнула девушка, правильно уразумев всё то, что хотел сказать, да так и не сказал её собеседник. – Он и там ничего такого не делал, просто пошёл, понимаешь?!

– Просто пошёл… – задумчиво повторил Гэл. – Как часто мы идём туда, куда не хотим идти, и как часто мы делаем то, чего не желаем делать…

– Ты это к чему? – гневно осведомилась девушка. – За что ты осуждаешь моего отца?

– Да никого я не осуждаю! – устало проговорил Гэл. – И хватит об этом! Итак, мы остановились на том, что до смерти твоего отца тебя ненавидели, но не трогали. А что случилось потом?

Девушка ответила не сразу. Некоторое время она лишь молча и сосредоточенно всматривалась в мерцающие угли костра.

– Впрочем, можешь ничего больше не рассказывать, – сказал Гэл. – Если тебе тяжело…

– Они заявились ко мне поздно вечером… – девушка вновь вскинула голову, в глазах её теперь сверкала одна лишь ненависть, и ничего кроме ненависти там не было. – Ещё и суток не прошло после погребального костра, а они…

– Женщины? – спросил Гэл.

– Мужчины! Пятеро или шестеро, не помню точно. Они заявили мне, что должны проделать со мной то, чего я избежала в тот страшный день. И что тогда я стану такой же, как все остальные, и никто ни в чём меня уже не упрекнёт…

– И что было дальше? – спросил Гэл, так как девушка вновь замолчала. – Ты согласилась?