Меняя историю

Пока женщины прибирались, я возился с проснувшимся Данькой, который, словно котёнок, увлечённо ползал за маленьким резиновым мячиком. А ближе к полуночи я решился сам его уложить спать, негромко напевая под гитару «Город золотой». На третьем проигрыше сын уснул, а я отправился под тёплый бочок любимой жены, которая сегодня так увлечённо вальсировала со своим кумиром.

Глава 6

«…Все мы помним великолепные произведения писателя, такие как „Печальный детектив”, „Крейсера”, наконец „Марсианин”. Сергей Губернский сам поднял планку, которую, к сожалению, с выходом в свет научно-фантастического романа „Купол надежды” заметно опустил. Понятно, что, принимая непосредственное участие в съёмках фильма и при этом успевая писать песни, Губернский попросту себя загнал. Однако хочется верить, что талант и трудолюбие не позволят Сергею Андреевичу долго почивать на лаврах и вскоре мы увидим новые вещи автора, достойные того, чтобы о нём вновь заговорили».

Я отложил в сторону свежий номер «Комсомолки», задумчиво глядя в окно своего кабинета. Затем перевёл взгляд на пишущую машинку, в которую был вставлен свежий лист с напечатанным на нём заглавием повести «Турецкий гамбит». Как раз приступил к очередному воровству чужой интеллектуальной собственности, когда от работы меня отвлекла Валя, положившая на стол «Комсомольскую правду» со словами:

– Завистники не дремлют.

К сожалению, автор заметки, некто Л. Графова, была права. Второпях кинул в издательство то, что попалось под руку, даже не думая о последствиях. А с другой стороны, у меня в «ридере», по существу, на тот момент оставался неохваченным только Акунин, не «палиться» же на Семёнове, который наверняка после вынесения приговора Огороднику уже задумал писать «ТАСС уполномочен заявить». А может, и Поляков его сподвигнет на что-то, тот фигура вообще высокого полёта.

Так что после долгих раздумий я отнёс «Азазель» Полевому, решившемуся, к моей радости, опубликовать произведение. Посмотрим, что критики напишут после выхода в свет этой повести.

Ладно, почитали о себе – пора и поработать. Я покосился на прикрытую дверь и вытащил из ящика стола электронную книгу. Что ж, приступим…

Где там, приступил, называется! Тут же отвлёк звонок. Беспокоили из Союза писателей.

– Сергей Андреевич, спешим вас обрадовать: за роман «Марсианин» вы стали лауреатом премии «Хьюго»!

– Что, серьёзно?!

– Да, примите наши искренние поздравления! Правда, все лауреаты уже получили свои премии в рамках «WorldCon», куда вы не попали. И поскольку с выездом в Соединенные Штаты у вас не сложилось…

– Почему это не сложилось? Мне никто и не предлагал!

– Хм, видите ли, Сергей Андреевич, секретариат Союза писателей сразу занялся этим вопросом, и сверху мы получили чёткие указания, что ни «Оскары», ни «Хьюго», ни другие премии империалистов нас не интересуют. Но американцы оказались очень настойчивыми, и завтра посол США в СССР Уолтер Стессел хотел бы лично вручить вам премию у нас в Союзе писателей. Сможете подъехать к одиннадцати часам дня?

– Да без вопросов. Костюм не нужен?

– Если оденете – это только приветствуется, всё-таки мероприятие с оттенком официоза. Но американцы в этом плане демократичны, так что на ваше усмотрение.

В итоге я тоже отдал предпочтение демократичному стилю одежды и заявился в Союз писателей в лёгких туфлях, джинсах и заправленной в них светлой рубашке с закатанными рукавами. Посол оказался подтянутым, улыбчивым мужчиной лет за пятьдесят.

– Поздравляю, мистер Губернский, – на довольно сносном русском поприветствовал он и пожал мне руку. – Ваш роман оценён читателями по достоинству, признаться, я и сам его прочитал буквально за день.

Затем, ослепительно улыбаясь, вручил мне статуэтку в виде взлетающей ракеты. Попозировали двум фотографам. Как позже выяснилось, один представлял посольство, а другой – «Литературную газету», где вскоре и появилась небольшая заметка обо мне с соответствующей фотографией. А тогда, поблагодарив господина посла, не отказался выпить с ним по бокалу шампанского, обменявшись дежурными любезностями.

Приятно, чёрт побери, когда твой труд, хотя и ворованный, отмечают такими премиями!

На следующий день я созвонился с Тарковским. Мне не терпелось узнать, что там с картиной, которую вроде уже смонтировали, и когда планируется предпремьерный показ для руководителей Госкино и «Мосфильма». Пришлось обзвонить всю киностудию, прежде чем я нашёл режиссера на монтаже. Выяснилось, что возникла проблема с хронометражем, который составил почти четыре часа. Кураторы проекта потребовали сократить хронометраж хоты бы до ста семидесяти минут, чтобы его можно было пустить в кинопрокат, а не показывать сериями бесплатно по ТВ. Ведь репортаж со съёмочной площадки уже проходил в «Кинопанораме», в павильон «Мосфильма» приезжал сам Рязанов с оператором.

– Одним словом, мы сейчас с монтажёрами сидим и думаем, что бы ещё вырезать без ущерба для качества картины, – подытожил Тарковский.

– Андрей Арсеньевич, я вас умоляю, не режьте только сцены спецэффектов!

– Я знал, что вы об этом попросите, потому и стараемся особо не трогать эти кадры. Тем более что на их съёмку были затрачены большие силы и деньги. Не обещаю, что всё сохраним, но будем стараться по возможности оставить сцены технического плана, особенно сцены невесомости.

– Спасибо! И от меня, и от Клушанцева, который в этот фильм вложил всю душу. Когда примерно предпоказ планируется?

– До конца недели с монтажом надеюсь закончить, затем озвучка и сведение. В конце августа – начале сентября, если всё будет нормально, представим фильм комиссии.

А у меня тем временем приближалась дата отъезда в белорусский санаторий «Летцы». Регулярно названивая помощнику Машерова, выяснил, что первый секретарь на отдых отправится 7 августа. А ещё через пару дней ждут и меня, номер на моё имя уже забронирован.

– Сейчас занимаемся вопросом покупки для вас билетов на поезд из Москвы до Витебска…

– Нет-нет, я сам доберусь, на машине, не беспокойтесь.

С каждым днём, приближавшим меня к откровенному разговору с Машеровым, я волновался всё больше. Пытаясь как-то отвлечься, сосредоточился на перепечатывании Акунина. Закончив «Турецкий гамбит», сразу же приступил к «Левиафану». Блин, когда уже изобретут компьютер?! Надоел уже этот треск от каретки и постоянная заправка листов…

Хорошо ещё, что удалось без особых проблем установить в моём рабочем кабинете второй телефонный аппарат. Почему мой предшественник этим не озаботился, можно только гадать. Вероятно, не любил, чтобы его отвлекали звонки во время работы. Мне же наличие аппарата показалось делом нужным, то и дело приходилось кому-то звонить или меня кто-то искал. Вопрос решился с помощью Давида Израилевича, буквально на следующий день после моего к нему обращения явился мастер и, похвалив, что не стал покупать ненадёжный кнопочный телефон, а выбрал с традиционным дисковым набором цифр, приступил к работе.

Между тем наступил день концерта, где предстояло выступить Инге и «Весёлым ребятам». Чарский приглашал меня на него, пообещав достать пригласительный в первые ряды, но я вежливо отклонил предложение. Мол, сильно занят, в поте лица пишу новую книгу, рабочий кабинет покидаю, только чтобы поесть и справить нужду. И в принципе, я был недалёк от истины.

Созвонились снова на следующий день.

– Публика была в восторге! – не менее восторженным голосом доложил Анатолий Авдеевич. – На концерте присутствовали министр обороны Устинов, первый секретарь московского горкома партии Гришин и руководитель комитета Андропов. Весь зал после выступления Инги аплодировал стоя. Ну и она в подпоясанной гимнастерке, сапожках и пилотке смотрелась очень, знаете ли, органично.

– А как там «Весёлые ребята»?

– У них тоже всё хорошо, спели две песни, бурные овации и т. д. и т. и. Да что рассказывать, концерт на следующей неделе в записи покажут, сами и увидите.

– Это да, только я никак до покупки телевизора не дойду. Ерунду брать не хочется, а хорошие – опять по очереди. Об импортных я вообще молчу, их днём с огнём не сыщешь.

– Сергей Андреевич, что же вы, дорогой, сразу не сказали?! Давно бы с телевизором проблему решили!

– Да как-то неудобно снова вас просить…

– Ой, да бросьте! Свои люди – сочтёмся, как говорил Островский. Я сегодня же позвоню своему хорошему знакомому, заведующему отделом бытовой электротехники в том же магазине, где вы брали холодильник. Или всё же импортный желаете?

– Да, пожалуй, импортный предпочтительнее, тем более деньги вроде есть, на днях аванс получил от одного американского издательства.

– Ого, поздравляю! Выходите на международную арену! А раз вы предпочитаете импортные вещи, то попробую набрать заведующего комиссионкой. У него порой попадаются очень неплохие вещи, которые он не всегда выставляет напоказ, а откладывает для таких, как, например, ваш покорный слуга.

– Спасибо огромное! Ну теперь точно придётся дарить вам с Ингой новую песню. Постараюсь написать до отъезда в Белоруссию.

– Достойный обмен… А вы что, в Белоруссию собрались?

Пришлось объяснять, что недельку поживу в одном санатории с Машеровым, буду записывать его воспоминания для книги. В свою очередь, Чарский поделился планами относительно скорой поездки в Италию, где он присмотрел какую-то уникальную вещицу и уже договорился её выкупить.

Буквально через пятнадцать минут Анатолий Авдеевич позвонил снова, поинтересовавшись, не имею ли я что-то против немецкого телевизора «Telefunken», которому всего полгода, практически новый. Нет, не имею. И тогда мне было сказано, что завотделом ждёт меня завтра ближе к пятнадцати часам, поскольку до обеда он будет отсутствовать по уважительной причине.

Назавтра первую половину дня я посвятил покупке стиральной машины. Валентина отправилась со мной, не доверяя мне приобретение, как она выразилась, столь деликатной вещи. И пацана захватила. Куда деваться, оставить его было не с кем, не Ленку же звать специально. К счастью, на машинки не было такого ажиотажа, как на телевизоры и холодильники, поэтому мы без особых проблем приобрели «Вятку». Она явно выигрывала в сравнении с «Малюткой», оставшейся в Пензе.

Отобедав и оставив Валю разбираться со стиралкой, в начале третьего я отправился в комиссионный недалеко от Арбата. Народу у длинного прилавка почти не наблюдалось, только одна старушка пыталась всучить продавщице золотой медальон, за который, по её мнению, не давали достойной цены. Я подозвал другого продавца, и, когда он донёс до завмага весть, что я от Чарского, тот вышел к прилавку, удостоверился, что я тот самый Губернский, и лично принёс из подсобки телевизор.

– Морячок один, в загранки ходит, буквально вчера принёс аппарат на продажу, – рассказывал заведующий комиссионным, подключая телевизор к сети. – Он у меня частенько бывает, иногда мы что-то продаём, иногда я что-то для себя или знакомых оставляю. И вот вам, видите, подвезло… Ну вот, всё работает, видите, как чистенько с обычной антенной показывает? А если ещё и с усилителем купите…

– У вас есть?