Ревизор 2.0

– Сей же час поднимусь, ваше высокоблагородие!

– Да не стоит, мне всего-то лишь нужно, чтобы вы свели меня с приличным портным. А то на смену платья нет совершенно, а ходить постоянно в одном – просто моветон.

– Как же-с, имеется такой мастер на примете, по фамилии Гершевич.

– А сапоги у вас, небось, тачает какой-нибудь Каганович?

– Никак нет-с, с такой фамилией не замечено, но ежели потребуется, то лучше обращаться к Шапиро. У него сапоги качеством получше, нежели у других.

– Тогда, если не затруднит, сведите меня с этим… как его… Гершевичем. Есть возможность посетить его в ближайшее время?

– Ежели изволите, велю заложить бричку.

– Пожалуй что и изволю.

Менее чем через час Копытман уже переступал порог небольшого ателье, расположенного в подвале жилого двухэтажного дома. Соломон Гершевич был ещё не старым человеком, чем-то походил на актёра Зиновия Гердта, причём так же припадал на одну ногу. В работе ему помогал молодой подмастерье, что-то тихо кроивший в другом углу подвала и изредка кидавший любопытные взгляды в сторону незнакомого посетителя, которого увивавшийся рядом угрём хозяин постоялого двора именовал ваше высокоблагородие. Пара манекенов без головы и конечностей стояла в двух разных углах мастерской, один был гол, второй украшен серо-зелёным сюртуком без пуговиц.

Гершевич с интересом выслушал посетителя, выяснил, чего тот желает, – а желал он приличный костюм по современной моде, но без лишних экзерсисов, чтобы не сильно выделяться из общества.

– Да, пожалуй, такой будет в самый раз, – ткнул пальцем Пётр Иванович в один из рисунков, предложенных портным, где человек в полный рост с пустым овалом вместо лица был одет солидно, но в то же время неброско.

Гершевич споро снял мерки и обещал уже третьего дня представить инспектору новое платье. Договорились и о цене, причём мастер не отказался от задатка в размере двадцатипятирублёвой ассигнации. Сейчас Копытман мог позволить себе не слишком экономить, учитывая утренний визит щедрых лавочников.

– Корсет не желаете для более изящных пропорций? – поинтересовался демиург иголки и нитки.

– Нет уж, увольте, меня мои пропорции вполне устраивают.

– Что ж, воля ваша, но вы, судя по всему, столичная персона, я и решился предложить вам модный ныне аксессуар.

На обратном пути Пётр Иванович велел притормозить бричку у аптеки.

– Нешто худо вам, ваше высокоблагородие? – взволновался сопровождавший его Гусак.

– Пока нет, но вот моим зубам без надлежащего ухода может быть худо.

С этими словами он толкнул дверь аптеки. Приветливо звякнул колокольчик, и в нос инспектору ударила знакомая по аптекам будущего смесь лекарственных запахов, только многократно усиленная. Рецептурная комната была отгорожена от приёмной резным барьером высотой в пояс. Намётанный глаз инспектора прошёлся по рядам медикаментов, заключённых в штанглазы цветного стекла. Причём тут же можно было обнаружить разного рода химию – от пятновыводителей и духов до хозяйственных свечей и чернил. Кроме того, на прилавке лежали «колониальные товары»: пряности и редкие заморские лакомства, такие как кофе, какао и сахар. Желающие могли приобрести и кагор в бутылках где-то на пол-литра каждая, барбарисовое варенье и сироп, рекомендовавшиеся при горячках, поносах, цинге, а также для утоления жажды и несносного жара.

Провизор – худощавая личность лет тридцати, с маленькими чёрными усиками над тонкой полоской губ и с белыми нарукавниками – нарисовался сей же момент. Однако, как подумалось Петру Ивановичу, в веке XXI многие профессии, раньше бывшие мужскими, прибрали к своим изящным ручкам представительницы прекрасной половины человечества. То же касается и стояния за аптечным прилавком. В эти времена женщины занимаются исключительно детородством и воспитанием чад. Хотя в богатых семьях для воспитания обычно нанимают нянек. Другое дело – крестьянские семьи, где те же бабы и детей воспитывают, и в страду вкалывают не меньше мужчин.

– Чего изволите, сударь? – поинтересовался провизор.

– Мы изволим зубной порошок и щётку для чистки зубов.

Зубной порошок, состоявший из измельчённого мела, мыльной стружки и мяты, был упакован в бумажный пакетик с типографским чёрно-белым рисунком, изображавшим усы, приоткрытые губы и зубы. Пётр Иванович взял три пакетика, надеясь, что на неделю ему хватит, а там будет видно. Что касается зубной щётки, то она представляла собой костяную ручку, на одном конце которой часто торчали волоски свиной щетины.

– Дайте-ка, пожалуй, ещё какой-нибудь воды для умащения тела, – попросил Пётр Иванович, немного подумав.

В итоге, перепробовав несколько запахов, инспектор выбрал французский аромат под названием Troubadour, флакончик которого стоил рупь с полтиной.

– Прекрасный выбор! – одобрил провизор. – Этим одеколоном пользовался сам император Наполеон Бонапарт.

– Ну-ну, – хмыкнул Пётр Иванович, дожидаясь сдачи.

Однако же после уплаты за новый костюм он вновь останется практически без гроша, поэтому более никаких расходов инспектор себе позволить не мог, в очередной раз возблагодарив Елизавету Кузьминичну за её доброту. Как бы глупо она ни выглядела в первые минуты их знакомства, но именно её помощь позволила Петру Ивановичу до сих пор не только более-менее прилично существовать, но и заручиться поддержкой у судьи и местного градоначальника. Хотя и те двое пройдох оказались весьма кстати.

Впрочем, тот же судья показался Копытману человеком себе на уме, имевшим относительно гостя из Петербурга какие-то подозрения. Но, по большому счёту, они не были ничем подкреплены, в то же время и Пётр Иванович не мог представить сколько-нибудь верных доказательств своей истории, равно как и личности. Впрочем, пока можно отговариваться обещанием дождаться депеши из Петербурга. Но через пару недель её отсутствие начнёт вызывать у местных знакомых подозрение.

Хотя не исключено, что его письмо и впрямь дошло до адресата. Любопытно, что подумает Бенкендорф, если его прочитает? Предположим, поднимет на ноги своё управление, а там выяснится, что никакого Копытина в данном ведомстве не существует. Или поверит написанному и потребует изготовить новые документы и отправить вместе с деньгами курьером в N-ск отправителю? Но это уже было из области фантастики. Скорее всего, письмо будет перлюстрировано и даже не дойдёт до Александра Христофоровича, и вообще, вероятно, нижние чины сами решат проверить, кто таков есть этот Копытин, которого никогда не существовало, и с какой стати он оказался в N-ске. Возьмут и отправят экспедицию, а в Петербург несчастного путешественника во времени привезут уже в кандалах. Этот вариант Петра Ивановича совершеннейшим образом не устраивал, но дёргаться преждевременно смысла он не видел. Нужно ещё хотя бы какое-то время, чтобы как следует обжиться в этой эпохе.