Возвращение

– Вас и вашу семью тем же путём доставят в Сан-Диего, – сказал на прощание Лощёный. – Надеюсь, у вас наберётся денег на три билета до Лас-Вегаса? А то я могу и одолжить. Да что там одолжить – подарить, учитывая тот взнос, который вы сделали в пользу несчастного Пако.

Глядя в эту ухмыляющуюся, самодовольную рожу, я решил, что, когда он мне наконец попадёт в руки, смерть его лёгкой точно не будет.

– Деньги у меня есть. Лучше бы мне вернули моё оружие.

– Чтобы вы в порыве эмоций пристрелили наших людей? Впрочем…

Он что-то крикнул на испанском горилле, тот подошёл и протянул ему мой револьвер. Спустя несколько секунд пистолет был у меня, правда, без патронов.

– Кстати, хотел спросить… Зачем нужно было ТАК убивать людей, охранявших мою семью? Патронов было жалко?

– А, вон вы о чём… Кортесу, – кивнул он на здоровяка, – нравится пускать в ход свой мачете. Он в этом деле настоящий виртуоз. К тому же это, в отличие от стрельбы, избавляет от ненужного шума.

И ещё одна зарубка. Для меня троица тех, кто должен умереть, уже определилась.

– Что ж, счастливого пути, мистер Бёрд! – оскалился Лощёный, слегка приподняв свою шляпу. – Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.

«Надейся, сука, – подумал я, криво ухмыляясь в ответ. – Вы мне за всё ответите».

Когда пустырь с всё ещё стоявшим на нём «бьюиком» остался позади, я, гладя по волосам прижавшуюся ко мне дочь, на русском негромко сказал Варе:

– Прости меня…

– Простить? – удивилась она. – За что?!

– За то, что позволил им это сделать.

– Ты не виноват…

– Нет, милая, виноват! Понадеялся, что они не рискнут выполнить свою угрозу, хотя после покушения на меня должен был понять, что эти… хм, – я покосился на Софью, – что эти нехорошие люди способны на всё. Теперь я вас от себя не отпущу. Во всяком случае, до того момента, пока не буду уверен в вашей безопасности. А с этими… с ними я ещё разберусь.

Надеюсь, впереди сидевшие боевики не знали русского, во всяком случае, никакой реакции от них на мои слова не последовало.

Только дома Варя позволила себе проявить слабость обычной женщины. Когда Соня уже как ни в чём не бывало видела седьмой сон, она прижалась к моему плечу, не сдерживая рыданий.

– Фима, я до сих пор не могу поверить, что этот кошмар закончился. Я так боялась… Нет, не за себя, – подняла она на меня мокрые от слёз глаза. – Я боялась за Сонечку и за нашего ещё не рождённого малыша. Я бы себе не простила, если бы с ними что-нибудь случилось. Я бы и тебе не простила.

Я гладил её по волосам и думал, что и сам бы себе не простил. А в первую очередь не простил бы Сальвадо и его отморозкам. Да я и так им не прощу, дав себе клятву, что уничтожу верхушку наркокартеля, даже если это будет стоить мне жизни.

Агенты ФБР были весьма расстроены, что их услуги не пригодились. Но в позу не вставали. Понимали, что в такой ситуации силовое вмешательство могло только всё испортить.

Ещё до их отбытия мне позвонил Гувер. Выразил радость по поводу возвращения моих родных и сожаление по поводу утраченных денег. Утешил, что с моими способностями я быстро возмещу потерю, главное, что жена и дочь снова со мной.

– На первое время могу приставить к ним нашу охрану, – добавил он, как бы намекая, что от казаков толку чуть.

– Спасибо, мистер Гувер, – вежливо ответил я, – но я планирую отправить жену и дочь пока в одно тихое место, подальше отсюда.

– О’кей, не имею ничего против. Мы же, со своей стороны, постараемся всё же добиться наказания Сальвадо и уж тем более сделать его бизнес в США крайне затруднительным.

Два дня спустя я провожал Варю с Соней в компании Фёдора в аэропорту Лас-Вегаса. Задача перед начальником моей охраны стояла прежняя: доставить жену и дочь в станицу Наумовскую, обеспечить максимальный комфорт и быть с ними рядом до тех пор, пока я не дам отбой. А дам я его не раньше, чем решу вопрос с бандой Сальвадо. И помочь мне в этом собирался Мейер Лански, чьи люди уже выяснили, где обитает наркобарон.

– Ты меня, Фил, не перестаёшь удивлять. Откуда в тебе столько энергии? Энергии и смелости? Я бы на твоём месте, наверное, плюнул на них, не стал бы так рисковать из-за простого желания отомстить. Лезть в их логово такими силами…

– Они меня развели на деньги, похитили беременную жену и дочь, да ещё избили мою Барбару. И ты спустил бы такое с рук? Вижу по глазам, что не спустил бы. Поэтому я отправил своих в безопасное место, и теперь ничто мне не помешает заняться местью.

– Жаль, что ты не сицилиец, – вполне серьёзно произнёс Лански. – Мог бы как минимум возглавить клан, а возможно, и всю организацию. Я с удовольствием стал бы твоим консильери.

– Спасибо, Мейер, за такие слова, но я рассчитываю и дальше добиваться успеха без участия в криминальных разборках. Нынешняя ситуация – исключение. А мафия… Ну, ты сам знаешь, на чём стоит ваша империя, ведь даже в твоих отелях отмываются криминальные деньги.

– Когда мы начинали, у нас не было особого выбора, – ничуть не обидевшись, ответил Лански. – Наши родители не могли нам дать приличное образование, а без него мы не смогли бы найти хорошую работу. Поэтому и занялись бутлегерством, это была хоть какая-то возможность подняться из низов. К тому же у сицилийцев принято поддерживать друг друга, должен быть человек, к которому можно прийти со своими проблемами и который поможет их решить. Местные власти зачастую плевать хотели на то, что происходит в квартале, где живут итальянцы, евреи, мексиканцы, чёрные… Поэтому им… нам приходится поневоле самоорганизовываться, выбирая лидеров. Есть власть официальная, а есть реальная, и какой-нибудь Федерико, случись что, побежит жаловаться не шерифу, а Вито Дженовезе, ну или чей там клан держит район.

В этом мне с Мейером было не поспорить. Я и сам поначалу, пробиваясь наверх, валил недругов направо и налево, причём без малейших угрызений совести, и только этим, вероятно, заработал пожизненный срок или электрический стул. Это не говоря уже о других махинациях, к примеру, с подпольным казино в Гарлеме. И о многом, кстати, тот же Гувер знает или догадывается. А при желании мог бы нарыть доказательства моей вины, даже, скорее всего, что-то и нарыл, и держит их при себе, а в случае чего достанет и предъявит уважаемому суду.

В итоге решили так: к тем двоим, уже засланным на вражескую территорию, присоединятся ещё трое его парней, более-менее понимающих испанский язык. Я же для начала перебрался в Лос-Анджелес, и там на моей киностудии гримёрша сделала меня старше лет на двадцать, добавив седины и приклеив усы и бороду, при этом заверила, что бороду можно даже мочить, ничего с ней не будет, а чтобы её отклеить, когда мне понадобится, дала пузырёк со специальным гелем. Не знаю уж, поверила ли она в мой рассказ, что я хочу разыграть своих знакомых, но поработала на совесть – из зеркала на меня смотрел совсем другой человек.

В бездомного я рядиться не стал, подобрал у костюмера неброский костюм и с чистой совестью на перекладных добрался до Сан-Диего. По счастью, копы в мою сторону поглядывали равнодушно и до проверки документов дело ни разу не дошло. Да и чем мог привлечь их внимание сутулый, опирающийся на тросточку старик?

В Сан-Диего меня подобрал человек Лански, представившийся Раулем. Когда мы встретились в условленном месте, он сначала не поверил, что перед ним Фил Бёрд, пришлось объяснять перемены во внешности. Мы отправились в Тихуану, только уже другим путём, не тем, которым я добирался с молчаливым человеком Сальвадо на стареньком пикапе.

Наше недолгое путешествие завершилось в каких-то трущобах у тихоокеанского побережья. Рауль проводил меня в стоявшую на отшибе хату, где я познакомился с ещё тремя членами боевой группы.

– Пабло сейчас следит за особняком Сальвадо, – пояснил Рауль. – Мы на крыше дома напротив оборудовали наблюдательный пункт. Вечером Пабло придёт, расскажет, что там к чему.

– Хотелось бы провести операцию пораньше, не затягивая, – сказал я, глядя, как один из мужчин, представившийся Ицхаком, выставляет на стол непритязательную еду. – Я бы не отказался наведаться к Сальвадо этой ночью.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Рауль. – Дождёмся Пабло и решим, как лучше. Кстати, как у вас с оружием?

Я продемонстрировал короткоствольный револьвер и нож с пятнадцатисантиметровым лезвием из высокоуглеродистой стали.

– Ничего более громоздкого взять с собой не мог. Хотя, в общем-то, хотелось бы всё провернуть без шума.

– Ну не знаю, как там без шума… Ножи у нас тоже имеются, но есть и кое-что помощнее.

Рауль прошёл в угол, присел на корточки и откинул циновку. В тайнике под досками пола обнаружились пяток «томпсонов», пара укороченных дробовиков, снайперская винтовка с оптическим прицелом и даже гранаты… Это не считая имевшихся при себе у моих партнёров по акции возмездия пистолетов. Патронов – два ящика. Разве что пулемёта не хватало. Как они только приволокли всё это сюда из Лас-Вегаса? Или уже здесь приобрели? Не суть важно, главное, что с таким арсеналом можно спокойно идти на приступ любого особняка в Тихуане, даже если он принадлежит главе местного наркокартеля. Но я-то всё же предпочитал по возможности сделать всё тихо, не привлекая внимания всей округи.

– У Сальвадо под рукой всегда его адвокат и советник, он же по-нашему консильери, – объяснял мне Рауль, ко гда мы приступили к трапезе. – Зовут его Мичел Мария Хименес, с ним вы общались, когда передавали деньги…

– Так вы что, там были?

– Да, сели им на хвост, когда они на двух машинах куда-то отправились. А потом уже следили в бинокль, ближе подобраться было нельзя. Была бы у нас хоть одна снайперская винтовка на двоих… Так вот, этот Хименес живёт в квартале от виллы босса.

– Он мне тоже нужен, – заявил я, твёрдо глядя в глаза собеседнику.

– Хорошо, не вопрос, если удастся завалить Сальвадо без лишнего шума, сможем сразу же атаковать и дом адвоката. На вилле обычно присутствуют четверо вооружённых охранников, хотя при желании Сальвадо может собрать и сотню. Но на это нужно время, а мы, надеюсь, управимся быстрее.

– Это точно, затягивать нам не с руки, – кивнул назвавшийся Джеком боевик явно иудейской наружности.

– Из этих четверых особым доверием Сальвадо пользуется Кортес, тот самый здоровяк, что забрал у вас сумки с деньгами. Ходят слухи, что он бессмертный. Врут, конечно, но Кортес действительно умудрился каким-то чудом выжить после того, как его несколько лет назад буквально изрешетили пулями.