Мир уже не будет прежним

– У нас сегодня профсоюзное собрание было, – сказала она, расцеловав Даньку и усевшись с ним на заднее сиденье «Волги». – Присутствовал председатель профкома торга.

– Международное положение обсуждали или путёвки делили? – поинтересовался я, поворачивая ключ зажигания.

– Куда же без международного положения?! – улыбнулась любимая. – Но сегодня народу поскучать не дали… Председатель профкома коллектив по новой со мной познакомил. Всё моё «тёмное» прошлое раскрыл. И про «Миллион алых роз», и про другие мои творческие победы. А уж когда ещё и про мужа выдал… такое началось! Уж так нахваливали, так нахваливали…

– Народ всегда прав! Ты же у меня самая лучшая! Что, разве могут быть сомнения?

– Замучилась на вопросы отвечать. Не собрание по итогам квартала, а творческий вечер известной поэтессы и верного товарища, популярного писателя и композитора. Пришлось и о Янковском, и о Высоцком, и об Окуджаве рассказывать… Людям всё интересно… Ох… Вынуждена была даже признаться, что ты теперь в режиссуру пошёл.

– Ну а что ты хочешь?! Информации о творческих работниках сейчас в газетах нет, а людям же интересно…

– Смешно было, нашлись всё-таки дурочки со своими глупыми вопросами: «А в чём одет, да видела ли я Влади, а кого ещё?..» Им же кажется, мы на небесах живём!

– Нельзя сказать, что они совсем уж не правы. Согласись, со сколькими интересными людьми нам с тобой довелось познакомиться с тех пор, как в Москву переехали. Другие за всю жизнь такой возможности не имеют.

– Ну да, не поспоришь… И вот ещё что… Меня выбрали в профком торга. Буду отвечать за культмассовый сектор. Так что, муженёк, придётся тебе помогать жене делать карьеру общественницы. Заставили решить вопрос с выступлением для работников торга некоего Губернского. А то по Москве уже слухи о твоих концертах на заводах ходят, а работники советской торговли до сих пор не охвачены культурой. Вернее, охвачены, но, как мне заявили, не в том объёме, который открывается в свете новых перспектив. Так что, Серёженька, когда наш торг сможет лицезреть твою персону не в качестве водителя заведующей магазином, а на сцене, как положено писателю и композитору?

– Разве я могу отказать в такой малости целому трудовому коллективу, да ещё тому, в котором трудится родная жена?! Назначайте время и место, товарищ работник профкома!

Мы рассмеялись и по дороге домой продолжили шуточную перепалку на тему, кто из нас двоих более важен для советской культуры.

Творческий вечер она мне устроила в пятницу 23 декабря. Конечно, работники торговли заметно отличались от заводчан. Там были люди в спецовках, и лицом, и характером попроще, а тут тебе и продавщицы, и товароведы, и руководящий состав – все постарались приодеться чуть ли не как для похода в Большой театр. Причём не только женщины, мужчины тоже выглядели вполне достойно. С другой стороны, и мне приятно, если ради меня люди так вырядились.

Сына мы, в который уже раз, оставили на старшую сестру. Валя сидела в первом ряду, глаза её блестели, на щеках играл румянец, разве что улыбки не хватало от уха до уха. Она тоже приоделась, нацепила на себя какие-то побрякушки. Что делать, женщины – народ своеобразный, любят себя подать в выгодном свете.

Программа для этого творческого вечера была подготовлена примерно такая же, как и для рабочих «Москабеля». Только некоторые песни я заменил на более привычные уху рядового советского гражданина. Пожертвовал вещами «ДДТ» и «Чайф». Наступив на горло собственной песне, решил исполнить в финале для преимущественно дамского коллектива «Всё для тебя» из репертуара Стасика Михайлова. Этот исполнитель и его песни всегда вызывали у меня желание постебаться. Но ещё в той реальности жена как-то докопалась, мол, выучи песню, сыграешь мне на день рождения, пусть гости узнают, как ты меня любишь. Причём именно эту вещь. Так и пришлось, скрипя зубами, разучивать аккорды. А сейчас она пришлась как раз кстати. Пел я, то и дело косясь на Валентину, отчего она краснела ещё больше. В итоге публика потребовала исполнить «Всё для тебя» на бис, уже подпевая со мной хором. В какой-то момент мне даже подумалось, что песня и впрямь неплохая, вон как у бабёнок глазки заблестели, вон как раздухарились работники торговли. Мужчины, впрочем, тоже не отставали, и хлопали в такт, и подпевали, видно, им тоже пришлись по душе незамысловатый текст и мелодия шансона.

В общем, покидали мы с Валентиной актовый зал столичного управления Продторга в зените славы. Ей как-никак тоже досталась частичка моего успеха.

Также я продолжал корпеть над продолжением похождений Фандорина в Пензе XIX века. В другой реальности Акунин-Чхартишвили как-то обошёл провинциальный городок своим вниманием, а я вот решил ещё разочек прославить столицу Сурского края. Не знаю уж, как там в будущем будет, засверкают ли в этой реальности звёзды Сергея Пенкина, Тимура Керимова, Павла Воли и Антона Макарского, но пока именно я прикладываю свою руку к тому, чтобы о Пензе лишний раз узнала вся страна.

30 декабря, по моим внутренним ощущениям, была написана уже половина книги. Очередную главу закончил описанием визита Фандорина к пензенскому губернатору.

«Генерал-майор, князь Пётр Дмитриевич Святополк-Мирский, вот уже второй год исполнявший обязанности губернатора, держал в руках свежий номер „Пензенских губернских ведомостей”. На второй полосе в колонке происшествий его внимание привлекла заметка под заголовком: „Очередная таинственная смерть”.

„Вчера в своём доме на Лекарской улице был найден мёртвым управляющий Крестьянского поземельного банка г. Максим Райхельгауз. Прибывшему на место происшествия корреспонденту «Ведомостей» судебный следователь г. Красовецкий рассказал, что г. Райхельгауза обнаружила пришедшая утром экономка, с которой уже были проведены первые следственные действия. По первому впечатлению у г. Райхельгауза, сидевшего в кресле за изучением банковских векселей, случился апоплексический удар, однако гримаса ужаса, застывшая на лице покойного, наводит на размышления. Более того, из глаз усопшего перед смертью, либо даже во время оной, текли настоящей кровавые слёзы, чему свидетельством засохшие бурые потёки от нижних век к подбородку. К сожалению, ничего более существенного нам пока выяснить не удалось. Вероятно, что-то прояснится после вскрытия тела.

Напомним, что буквально три недели тому назад похожий пассаж случился с управляющим приказа общественного призрения, коллежским советником и потомственным дворянином Петром Михайловичем Свищевым. Он также был обнаружен в своём рабочем кабинете с признаками апоплексического удара и следами вытекшей из глаз крови. При вскрытии же выяснилось, что мозговое вещество превратилось в настоящую кашу, что привело судебного прозектора в недоумение. По его словам, такого в его практике доселе не случалось. И вот новая загадочная смерть. Любопытно, что оба – и г. Свищев, и г. Райхельгауз – являлись членами закрытого клуба, по слухам, едва ли не масонского. Как бы там ни было, «Ведомости» будут держать своих читателей в курсе происходящих событий”.

Да, только этого не хватало, подумал генерал-майор, закрывая газету. Тихий провинциальный городок уже после смерти Свищева был взбудоражен, а теперь, чего доброго, из Петербурга пришлют ревизора. Ещё и раскопает что-нибудь не по делу. Городок-то тихий, а под личиной безмятежности такие дела воротятся… Те же масоны запустили свои щупальца везде, где только можно.

Раздался деликатный стук в дверь, после чего на пороге появился секретарь-адъютант Гребешков.

– Пётр Дмитриевич, к вам посетитель. Некий Эраст Петрович Фандорин. Был записан на три часа пополудни.

– Раз записан, пускай входит, – буркнул губернатор, бросив мимолётный взгляд на стоявшие в углу большие напольные часы с маятником. Действительно, ровно три пополудни.

Гребешков посторонился, и порог кабинета переступил мужчина приятной внешности, лет тридцати пяти, выше среднего роста, отличительной особенностью которого были седые виски при абсолютно чёрной шевелюре.

– Позвольте п-представиться, чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе, статский советник Эраст Петрович Фандорин, – чуть заикаясь, с лёгким поклоном представился посетитель.

Фандорин почти не соврал. Он действительно когда-то был чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе, сначала при Долгоруком, а после при великом князе Симеоне Александровиче. Однако вот уже несколько лет, как Эраст Петрович был предоставлен самому себе, впрочем, периодически берясь за выполнение частных поручений.

– Присаживайтесь, господин Фандорин, и попрошу без чинов. – Святополк-Мирский был явно взволнован, но при этом держал лицо. – Что привело в наши палестины чиновника из Первопрестольной?

– Видите ли, ваше сиятельство, я здесь не по казённому п-поручению, а исключительно в личных интересах. Хотя назвать их личными тоже затруднительно, так как речь идёт о заговоре российского масштаба.

– У нас, в маленькой, Богом забытой Пензе?! Заговор?

– Да, у вас, Пётр Дмитриевич. – Голос визитёра стал жёстче, как и взгляд голубых глаз. – И вы несёте за это самую прямую ответственность.

– Извольте объясниться, господин Фандорин, – багровея, выдавил светлейший князь.

– Что ж, именно это я и собирался сделать.

Эраст Петрович откинулся на спинку стула, заложил ногу за ногу и начал обличительную речь».

Ну а что, пока интересно получается, да и «тапков» с «роялями» особо не видать. Надеюсь, муза, что нашёптывала Григорию Шалвовичу, на меня не в обиде.

Николай Николаевич Месяцев отзвонился мне 3 января. На изучение и осмысление моей рукописи у него ушло чуть больше двух недель, хотя наверняка ему было чем заняться в это время и кроме чтения моих виршей. Сказал, что материал я ему предоставил любопытный, и поинтересовался, не из-за этой ли рукописи в своё время слёг в больницу его сменщик и предшественник в одном лице. Пришлось сознаваться, добавив, что материал отредактирован, в том числе в него внесены и некоторые пожелания Сергея Георгиевича, дай Бог ему крепкого здоровья и долгих лет жизни. Месяцев хмыкнул и сказал, что попробует для начала кое-что из моих прожектов реализовать на ТВ.

А в середине января Андрей Львович, мой куратор из Министерства культуры СССР, сообщил, что достигнута договорённость с коллегами из Венгрии о сроках гастролей группы «Aurora» и певицы Инги Чарской. Тур должен продлиться с 1 по 18 марта. Мне, как художественному руководителю коллектива, нужно подъехать в министерство и расписаться в кое-каких документах. Что касается загранпаспортов, то выяснилось, что таковой имеется только у Мелик-Пашаева, всем остальным, включая и меня, предстояло озаботиться этим вопросом. Весть о том, что я тоже войду в состав делегации, меня взбодрила. Всё же какая-никакая заграница. Тут же вспомнилась поговорка этих лет: «Курица – не птица, Болгария – не заграница». То же самое в принципе можно сказать и о Венгрии, но всё же хотелось верить, что там нас ждут яркие впечатления и знакомства с интересными людьми.

А вообще я мечтал, что настанет время, когда уже в СССР люди со всего мира будут ехать за новыми впечатлениями. Ведь многие иностранцы на полном серьёзе уверены, что в России круглый год лежит снег, а по улицам бродят медведи и пьяные мужики в тулупах, валенках и с гармошками. Что поделать, нет у нас мировых туристических курортов, пляжами Чёрного моря вряд ли их удивишь. А вот, к примеру, устроить фолк-туризм – легко! Пусть поживут с месячишко в старинной избе, попарятся в русской баньке, отведают наших блинов… так уж и быть, с икрой, но за отдельную плату. А при желании можно организовать и пляшущего медведя с балалайкой, и хороводы баб в кокошниках. Пусть иностранцы учатся косить траву, колоть дрова и топить печь. Или показать заграничным гостям красоты Байкала, устроить рыбалку на омуля и охотничий тур по сибирской тайге…

В будущем между Россией и Германией существовал проект, согласно которому трудных немецких подростков «ссылали» в Сибирь. Те, прожив год в деревне в таёжной глуши, всё делая своими руками, возвращались шёлковыми и с массой впечатлений. Может, попробовать сейчас запустить подобный проект? Опять же, нам валюта будет не лишней, а у побывавших в Сибири подростков исчезнут антисоветские стереотипы, расскажут друзьям и родным, как там оно, в СССР на самом деле. В общем, надо как-нибудь продумать этот вопрос и упростить въезд иностранных граждан в СССР по туристическим визам. Правда, и чекистам забот прибавится, тут наверняка ведь и всякие агенты под видом туристов повалят.

Так, вернёмся к нашим баранам… то бишь к Инге Чарской, она ведь даже ещё не знает, что я пробил ей поездку в Венгрию. А вдруг откажется? Мол, это я-то – и на разогреве? Или вообще у неё запланированы гастроли по Союзу?

Набрав номер Анатолия Авдеевича, я узнал, что у Инги последний выездной концерт в этом сезоне 28 февраля, после чего они с мужем планировали взять отпуск и съездить в Прибалтику. Я предложил более интересный вариант, сказав, что в марте в Прибалтике ещё делать нечего, а вот Венгрия, где можно ещё раз заявить о себе как певице международного уровня, – самое то. Тем более и заплатить обещали кое-какие деньжата.

Чарский обещал поговорить с дочерью и в тот же день перезвонил мне.

– Инга не против, несмотря на возражения мужа, она готова ехать в Венгрию. Кстати, загранпаспорт у неё уже имеется, она с ним ещё на прошлые международные фестивали ездила.

– Отлично!

– Я только вот что думаю… Ведь ваша группа исполняет тяжёлые вещи? Не слишком лёгок на её фоне репертуар Инги?

– Ну, у неё не такие уж и попсовенькие песни можно найти. Отобрать пяток вещей посерьёзнее, думаю, для первого отделения будет достаточно.

С загранпаспортами проблем не возникло, достаточно было принести в ОВИР справку из Министерства культуры. Предварительно я всё же созвонился с майором Метёлкиным, поинтересовался, не напрасно ли я хлопочу насчёт себя. А то паспорт оформлю, а после окажется, что мне не дадут разрешения на выезд.

– Не беспокойтесь, Сергей Андреевич, я еду вместе с вами, так что будете находиться под моим присмотром, – «утешил» меня комитетчик. – Тем более Венгрия входит в социалистическое содружество, вряд ли стоит опасаться каких-то провокаций. Если, конечно, у вас самого не возникнет желания начудить в самый неподходящий момент. Так что оформляйте документы и не забивайте себе голову ненужными мыслями. Хотя правильно сделали, что мне позвонили, лучше лишний раз посоветоваться с куратором, если возникают сомнения.

Купив во вторник свежий номер «Комсомолки», по привычке проглядел телепрограмму и, к своему немалому удивлению, увидел в субботнем расписании по второй программе передачу «Военная тайна». Забегая вперёд, скажу, что первый выпуск был посвящён секретному бункеру Гитлера на территории Белоруссии. Это что же получается, с моей подачи начинают постепенно запускать проекты? Интересно, что там дальше появится? КВН, «Голос» или «Смак»? Ладно, поживём – увидим.

Тем временем я добил-таки сурские похождения Фандорина, и книга под названием «Заложник чести» отправилась в издательство «Молодая гвардия», откуда мне периодически названивали с просьбой поторопиться. Читатели не переставали бомбардировать его письмами с требованием публикации очередной части приключений Эраста Фандорина. Знал бы Григорий Чхартишвили, как его творчество востребовано в этой эпохе, хотя и в той реальности, в XXI веке, он был нарасхват.