Пластилиновая пуля. Повести

– Давайте не будем себя накручивать, – предложил он миролюбивым тоном. – Так вы долго не продержитесь. Судя по тому, как было организовано дело, похищением руководили серьёзные люди. А это значит, что в их структуре поддерживается строгая дисциплина. Без крайней необходимости вашу дочь никто не тронет.

В его словах, несомненно, был резон. Туманов кивнул головой в знак согласия. Но на душе легче не стало. Душу не убедишь никакими доводами. У неё своя логика.

* * *

Опасения Катиного отца не были беспочвенными. Когда опять послышался скрежет открываемого замка, Катя подумала, что это злая надзирательница Любаха принесла скудный обед. Или ужин. Часы у девочки забрали, поэтому она не имела понятия о времени.

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл молодой мужчина неприятного вида. Он воровато огляделся. Потом пристально посмотрел на Катю, выразительно прижимая указательный палец к губам.

– Тихо! – грозно прошипел он и, схватив девочку за ворот куртки, потащил её к кровати.

– Нет! Не надо! – закричала Катя, пытаясь освободится от его цепких рук.

– Я же сказал: тихо! – мужчина ударил её кулаком в бок, затем повалил на кровать и стал торопливо срывать с девочки одежду. Катя опять закричала, но насильник зажал ей рот ладонью. Другой рукой он лихорадочно дёргал замочек на её джинсах, пытаясь расстегнуть брюки. Но то ли парень сильно нервничал, то ли замок заело – у него ничего не получалось.

Послышался скрип открываемой двери. Кто-то стремительно вошёл в комнату.

– Эй! Ты что делаешь, урод?! – услышала Катя злой голос Любахи.

– Вышла отсюда! Быстро! – рявкнул на неё мужчина. – Зайдёшь, когда я скажу.

– Чего?!

Любаха схватила парня за ворот и сдёрнула его на пол. Катя испуганно забилась в угол кровати, прижав к груди колени. Тем временем мужчина поднялся, с ненавистью глядя на Катину заступницу.

– Ты чего дёргаешься, шлюха? – процедил он с угрозой. – Забыла, кто ты есть? Щас напомню!

Он шагнул к Любахе и попытался её схватить. Но женщина вдруг сделала шаг навстречу противнику и ударила его головой в лицо. Мужчина вновь оказался на полу. Изо рта по подбородку стекала кровь.

– Ах ты тварь! Ты же мне зубы выбила! – воскликнул он, с трудом шевеля разбитыми губами. Потом резко поднялся на ноги, вытянув перед собой руку. Из сжатой ладони с характерным щелчком выскочило лезвие ножа. От страха у Кати закружилась голова и похолодело в груди. Но Любаха, похоже, ничуть не испугалась. В её глазах горела жгучая ненависть. Сдёрнув дужку с металлической спинки кровати, женщина приготовилась к драке.

– Слушай меня внимательно, ублюдок, – произнесла она, чётко выговаривая каждое слово. – Сейчас я позвоню Волыну и всё ему расскажу. Не пройдёт и десяти минут, как твоя мошонка окажется вот в этом ведре с дерьмом.

Её слова резко остудили пыл несостоявшегося насильника.

– А в чём дело? Она кто? – спросил он растерянно, кивнув головой в сторону Кати.

– Ты всё понял? – Любаха продолжала сверлить его ненавидящим взглядом.

– Ладно, понял. Чего там, – пробормотал парень. – Я же не знал…

Он осторожно обошёл женщину и вышел из комнаты, на ходу вытирая ладонью разбитые губы. Любаха продолжала стоять на месте, глядя перед собой всё с тем же выражением злости на лице. Несколько минут Катя молча наблюдала за ней, не решаясь потревожить. Потом насмелилась.

– Люба! – осторожно позвала она.

Женщина бросила на неё сердитый взгляд.

– Чего тебе? – рявкнула она так, что у Кати по спине поползли мурашки.

– Я… Я только… – испуганно пролепетала девочка. – Я только хотела… сказать: спасибо!

Губы женщины скривила презрительная усмешка.

– Ты чего решила? Что я за тебя вступилась? Да плевать мне на тебя! Просто ненавижу этих похотливых козлов.

Она ещё постояла молча, о чём-то думая. Потом ещё раз, уже без злости, посмотрела на Катю.

– Ладно, чего уж там – пожалуйста!

Потом пошла к выходу. У двери обернулась.

– Ты не бойся, он больше не придёт. Не знаю, где он взял ключ. Ничего, сейчас выясним.

Она не успела выйти, как Катя опять окликнула её.

– Люба, можно спросить?

– Ну, чего тебе? – в голосе Любахи звучали усталость и досада, но раздражения не было.

– Этот, как его… Ну, в общем, он мне блузку порвал. Я хотела попросить иголку с белой ниткой.

Любаха с удивлением уставилась на неё.

– Ты что же – шить умеешь?

– Ну да, – ответила Катя, удивившись в свою очередь столь странному вопросу.

– Чудно! – Любаха выразительно покачала головой. – У тебя же папаша миллионер.

– Ну и что? Он всё умеет делать руками. И меня многому научил.

– Тем более странно. Вы же, богачи – белоручки. За вас всё слуги делают. Ну ладно там папаша на все руки мастер. Это ещё можно понять. Он ведь не сразу миллионы нагрёб. Но чтобы отпрыски богачей умели работать – в первый раз слышу.

– Папа говорит, что человек должен уметь всё делать сам. Тогда он нигде не пропадёт.

– «Папа говорит…»! – передразнила девочку Любаха. – Только вот насчёт «нигде не пропадёт» я шибко сомневаюсь.

От её последней фразы Кате стало не по себе. Девочка остро ощутила, в каком опасном положении она оказалась. Но от неё не ускользнул и положительный момент – Любаха впервые заговорила с ней без агрессии. Так и не сказав, принесёт иголку с ниткой или нет, женщина вышла из комнаты и заперла дверь на ключ.

* * *

Алексей Игоревич подошёл к жене, осторожно обнял за плечи.

– Валюша, я тебя уверяю: найдём мы нашу дочь живой и здоровой.

Валентина посмотрела на него так, словно он был прозрачный. Когда Туманов вернулся домой, жена уже не кричала, не билась в истерике и даже не плакала. Словно оцепенев, она сидела неподвижно и смотрела в одну точку. Её сестра Светлана сказала, что это результат действия лекарств, которыми она напичкала свою старшую сестру. Когда Света с мужем ушли, Валентина продолжала сидеть в той же позе. Но это было похоже не на успокоение, а, скорее, на крайнюю степень отчаяния. И сейчас, когда она перевела взгляд на мужа, ему стало не по себе.

– Валя, милиция делает всё…